Игорь в третий раз перечитал присланное сообщение.
Анонимное. С незнакомого номера.
И, разумеется, без заключительных надписей, типа «ЦелУю. Вася» или «Жду ответа, как соловей лета».
Первым порывом было желание удалить эту мерзость и он уже занес курсор над значком с корзинкой, но… что-то остановило его.
-Может Анне показать? — Игорь покосился на мирно спящую жену, такую беззащитную, такую родную и, мелькнувшая мысль, тут же была отброшена. — А смысл? Если тот кошмар, что написан о ней в сообщении правда, то, разумеется, она не признается. А, если клевета, что скорее всего, то зачем ей портить настроение.
В то, что сообщал аноним, поверить было невозможно
Та развратная женщина, о которой было написано, не могла быть Анной.
Ведь он знал её без малого двадцать лет.
Из них только пару месяцев знал Анну, как коллегу, а остальные годы они вместе и даже официально брак зарегистрировали.
***
Игорь вспомнил, как впервые увидел Анну, пришедшую на работу к ним в отдел.
Ему тогда было двадцать восемь. За плечами несколько романов, ни один из которых не закончился браком. Он с полгода назад сказал себе, мол всё! баста! ни одну женщину не запущу в свою душу и сердце!
Однако, все данные себе клятвы были забыты спустя неделю после того, как у них появилась Анна.
Эта женщина не была похожа ни на одну другую во всем белом свете.
Она была уникальной.
Вероятно его ровесница, а может слегка старше.
Красивая? Если мерить по современным стандартам, то нет
. Но стоило посмотреть на неё чуть более двух минут и всё — глаз уже не оторвать. И…не забыть.
Во всяком случае именно так произошло с Игорем.
Он не понимал сразу, что заворожило его в лице новенькой сотрудницы.
И лишь намного позже пришло осознание — уникальность!
Её лицо резко выделялось из лиц остальных женщин своей естественной, непохожей ни на кого красотой.
Широкие скулы, чуть выдающиеся вперёд — будто намекающие на упрямство, — мягко перетекали в узкий, но не острый подбородок.
Нос с лёгкой горбинкой, которая делала профиль выразительным, но не грубым.
Брови — не тонкие, выщипанные ниточки, а естественные, чуть неровные дуги, придававшие взгляду то ли задумчивость, то ли скрытую насмешку.
А глаза…
Глаза у Анны были светлые — не голубые, не серые, а какой-то неуловимый
оттенок, меняющийся при разном свете.
То ли морозный рассвет, то ли мутноватый лёд перед таянием. В них не было ни намёка на притворство, зато читалось что-то древнее, почти звериное — будто она знала какую-то правду, которую остальные давно забыли.
И. когда она улыбалась (редко, неохотно, уголками губ), казалось, что это
не просто реакция на шутку, а снисхождение — будто она разрешала миру на мгновение стать частью её вселенной.
Особую изюминку придавали веселые веснушки, столь редкие у темноволосых, да ещё и в её возрасте
Анна держалась с холодноватой ровностью, будто между ней и миром висела незримая стена из матового стекла.
Она не избегала людей, но и не подпускала близко — её улыбки
(редкие, сдержанные) никогда не касались глаз, а в ответ на комплименты
взгляд становился острым, будто проверял: не скрывается ли за словами
подвох.
Коллеги уважали её за профессионализм, но шептались, что «с ней
как с огнём — не приблизишься, не обожжёшься».
Игорь заметил, что она говорила «спасибо» даже за мелкую помощь, но тоном,
исключающим продолжение разговора.
Казалось, она годами тренировалась стирать из голоса любые намёки на личное — и теперь даже её смех (если такое чудо случалось) звучал как отчёт: «Всё в рамках рабочего графика».
Но однажды он поймал её взгляд, когда она не видела — Анна смотрела в окно
на пролетающую птицу, и на секунду в её лице промелькнуло что-то неуловимо живое.
Исчезло тут же.
Но ему уже было достаточно, чтобы … чтобы понять, что его неудержимо влечет к этой, не похожей ни на кого женщине.
И он, забыв о своей клятве самому себе, ринулся в бой, извлекая из запасников все проверенные методы обольщения и сближения с женщиной.
Но, увы… ни один из них с Анной не сработал.
Она вежливо и холодно отклоняла все его попытки приблизится к ней ближе той черты, которую она очертила для всех.
А однажды отшила Игоря почти грубо, когда он попытался прикоснуться к её плечу во время делового разговора.
-Не смейте! -прошипела Анна и глаза её превратились в два осколка льда. — Все ваши увёртки шиты белыми нитками. Не тратьте попусту время. Вы мне не интересны. Совершенно!
-Именно я? И без шансов? — оторопел, оскорбленный Игорь . — А я как раз хотел вас в театр на премьеру пригласить. У меня случайно лишний билетик образовался…для…гм-м-м-м… для мамы покупал, но она отказалась… Может быть составите компанию?
Вместо ответа Анна резко развернулась и отошла в сторону.
-Ну что, сердцеед, получил по носу от нашей Ледышки?! Ха-ха-ха… — поддел его Михася — коллега, с которым у Игоря сложились товарищеские отношения. — А то ведь ты привык, что девушки всех по первому твоему щелчку пальцами на шею кидаются. А те, кто по первому это не сделал, то по второму или в крайнем случае по третьему.
Игорь и сам понимал, что что-то не так…
Никогда у него не было осечек по части обольщения.
Не всегда прямо просто, особенно с замужними, но ….чтобы вот так…ни в какую…такого не было.
Разумеется, что он никогда не рассматривал на роль партнерши девушек или женщин, которые находились в отношениях на самом их пике…
Но ведь у Анны никого не было.
Даже подруг у неё не было.
Он специально узнавал.
Живет, как монахиня. С работы заходит в магазины и домой. Через полчаса выводит свою старенькую «боксершу» на прогулку, а через полчаса снова идет домой.
И все. Наутро на работу.
Игорь уже отчаялся и хотел махнуть рукой на неприступную «ледышку», но лёд тронулся , как обычно, неожиданно.
***
Однажды в офисе случилось ЧП.
Сигнал тревоги был ложным, но кто же знал? В наше-то неспокойное время всего можно ожидать.
Поэтому сотрудники в панике поспешили к эвакуационным выходам.
Игорь закрыл ноутбук и собрался в два прыжка догнать коллег, как вдруг заметил Анну.
Бледная с закрытыми глазами, она стояла без движения, прислонившись спиной к стене, хватала воздух ртом и дрожала.
-Анна, что с тобой? Тебе плохо? — подходя к женщине, он уже понимал в чем дело, потому что очень хорошо знал эти симптомы.
Это был не страх от звука сирены. Это было гораздо хуже.
Дыхание Анны было прерывистым, одна рука царапала стену, а вторую она поднесла к горлу. Услышав голос Игоря, то тут же вцепились в лацкан его пиджака.
Игорь знал — это были классические признаки панической атаки.
Знал, а поэтому действовал быстро, без лишних слов: отвел её в пустую кухню, посадил на стул, налил воды.
Но вместо стандартных утешений («Всё в порядке, дышите глубже») неожиданно сказал: «Знаешь, а я в детстве я боялся лифтов.
Однажды застрял на сорок минут — с тех пор даже запах пластика вызывает
тошноту».
Анна подняла на него глаза, удивлённая такой нелепой откровенностью посреди хаоса.
-При чём тут…» — начала она….
— При том, что теперь я ношу на запястье резинку — перебил Игорь её . — В такие моменты, как у тебя, я её дергаю…помогает справится. А ещё, ты не поверишь…леденцы… тоже помогают…я их всё время в кармане ношу. Вот, держи.
Он протянул ей мятную конфету — дешёвую, в смятой обёртке. Анна машинально взяла, и вдруг её губы дрогнули — не в улыбке, а в чём-то более
хрупком.
-Ты… странный, — прошептала она.
Но в этот раз в голосе не было ни льда, ни раздражения. А во взгляде мелькнула теплота и удивление.
Через два дня она сама подошла к его столу и положила перед ним точно такую
же конфету.
Без слов.
Но Игорь понял: это не благодарность.
Это -пароль или, вернее, признание: «Я тебя запускаю за круг»
А ещё через неделю, когда офисный лифт внезапно остановился между этажами, именно Анна — к всеобщему шоку — спокойно достала из сумки две мятные конфеты.
-На всякий случай ношу теперь, — сказала она, обращаясь к Игорю и впервые за все месяцы знакомства её глаза смеялись.
Лёд не просто треснул — он раскололся навсегда.
***
Дождь стучал в окно, когда Игорь услышал смех из кухни.
Он приоткрыл дверь и замер: Анна, вся в муке, пыталась испечь торт к пятнадцатилетию дочери, а та, задорно щурясь, тыкала пальцем в крем.
— Мама, он же должен быть трёхъярусный! Ты опять всё перепутала!
— Зато вкусный будет, — Анна стряхнула прядь волос со лба, оставив белую полосу. — И не похож на…. папины носки после футбола.
Игорь фыркнул. Вот так они и жили — смешные, неидеальные, свои.
***
Сообщение с незнакомого номера пришло ночью.
Незнакомый номер, текст, будто вымазанный грязью:
Экран ярко светился в темноте. Игорь медленно положил телефон на тумбочку.
Он пока не знал, что будет делать с этой информацией. Он не верил в неё. Но всё же…
И вдруг он понял, что жена не спит. Оглянувшись, он увидел, что Анна сидит в кровати и смотрит на текст сообщения.
Было поздно его убирать.
— Кто это? — голос жены был спокоен, но пальцы сжали край одеяла.
— Не знаю. — помолчав, ответил он. — Но мне всё равно.
— Да? — Она закусила губу. — Даже если… это правда?
— Правда?! Ты убила кого-то? — медленно спросил Игорь, хотя его на самом деле в большей степени волновала другая часть сообщения.
Тишина. Потом едва слышный шёпот:
— Да. Но не так, как там написано.
***
Около тридцати лет назад…. Небольшой районный городок.
Дискотека в заброшенном доме культуры
17-летняя Анна в рваных колготках и косухе, пьяная до чёртиков, залезает на стол и орёт в микрофон: «Мужики тут — г.о.в.н.о! Кто не согласен — выходи, обсудим!»
Сашка-костыль (так его звали после тюрьмы) тащит её за волосы в подсобку. Пахнет плесенью и водкой. Он прижимает её к стене, рычит: «Я тебя, sтеrvа, научу…Я покажу, какие мы тут govno»
В руке Анны недопитая бутылка —девушка разбивает её о каменную стену, превратив в холодное оружие….
— Он умер в больнице через неделю, — Анна говорила ровно, глядя в стену. — Отец заплатил, чтобы дело замяли. Я… не хотела. Но испугалась. А всё остальное — это грязная ложь. Я и выпила-то всего один раз… На спор с подругой. Тогда. Ну а с парнями всегда вела себя строго.
Игорь обнял её. Она дрожала.
— Ты могла сказать мне раньше.
— Боялась, что…
— Что я испугаюсь и убегу?- он рассмеялся. — Дорогая, я же видел, как ты в прошлом месяце разнесла холодильник, когда наш кот съел твой торт. Я знаю, на что ты способна.
Она фыркнула сквозь слёзы.
***
Утром их дочь Лера, жуя тост, спросила:
— Вы опять мирились ночью? Опять «тише, дочь услышит»?
— Да, — Игорь подмигнул. — Мама рассказывала, как в юности фонтаны громила. Надо же мне знать, какие гены у тебя.
Анна швырнула в него подушкой.
