Тамара Ивановна всегда считала, что родственные узы — это самое главное. У неё было трое детей, и она гордилась, что вырастила их одна, без мужа, который исчез, когда младшей, Лене, было всего два года.
Старший сын, Сергей, ушёл из дома в семнадцать — отправился на заработки в Одессу. Умный, трудолюбивый парень, он быстро встал на ноги. Там и встретил свою первую любовь, Анну, переехал к ней в квартиру. Навещал маму редко — работа, дела, расстояние.
Средний, Виктор, тоже рано женился — в двадцать два. Познакомился с Дарьей на студенческой практике, влюбился без памяти. После свадьбы остался жить в её двушке — у Тамары Ивановны в однокомнатной квартире и так было тесно.
А младшая Лена… Лена в двадцать пять умудрилась родить ребёнка. Кто отец — не говорила, только плакала и твердила, что справится сама. Тамара Ивановна не стала расспрашивать — что было, то было. Помогала, как могла. Внучка Настя росла здоровенькой, весёлой, но хлопот с ней было много.
Теперь в однушке жили втроём: бабушка, мама и полугодовалый малыш. Кроватка, коляска, игрушки, пелёнки — квартира превратилась в детскую комнату. Тамара Ивановна не жаловалась. Семья есть семья.
Дарья с самого начала была для свекрови загадкой. Работала в банке, носила строгие костюмы, говорила тихо, но с уверенностью. В гости приезжала по праздникам, приносила подарки, вежливо интересовалась здоровьем. Но ближе они не становились.
— Холодная она какая-то, — жаловалась Тамара Ивановна соседке, Евгении Петровне. — Поговоришь с ней — как в пустоту.
— Да ладно тебе, Тамар, — отмахивалась Евгения Петровна. — Просто характер такой. Не все же болтушки.
— Ну да, может. Витёк-то её любит — значит, хорошая.
Тамара Ивановна искренне радовалась счастью сына. Дарья обеспечивала Виктору спокойную жизнь — квартира хорошая, зарплата у неё достойная, быт устроен. Что ещё нужно мужчине?
Правда, детей у них не было. Тамара Ивановна иногда намекала про внуков, но Дарья отвечала уклончиво: мол, ещё успеем, карьеру строим.
— Карьера карьерой, а годы идут, — вздыхала свекровь.
Но вслух не настаивала. У Лены и так внучка подрастает, забот хватает.
В семье Тамары Ивановны понятие «моё» и «общее» всегда были размыты. Что у одного — значит у всех. Денег в долг не просят — берут, сколько нужно. Вещи не спрашивая — тоже. Если брат приехал в гости без приглашений и остался ночевать на диване у сестры — это нормально.
Дарья с трудом привыкала к таким порядкам. Когда в первый год брака Лена попросила «на пару дней» одолжить у неё пылесос, а вернула через месяц, она удивилась. Когда Тамара Ивановна пришла в гости и начала перебирать вещи в шкафу — «а это платье тебе идёт, а это нет» — Дарья растерялась.
— Мам, это не твои вещи, — мягко сказал Виктор матери.
— Да что ты! — удивилась Тамара Ивановна. — Я же не тащу ничего. Просто смотрю, что к чему.
Но посмотрев, могла дать совет: выбросить старое, купить новое. Из лучших побуждений.
Дарья быстро поняла — возражать бесполезно. Лучше просто принять как данность. Свекровь не со зла, просто у неё такой характер — материнский, всеобъемлющий.
Старший Сергей звонил домой раз в месяц, обычно по воскресеньям. Рассказывал новости, справлялся о здоровье, передавал привет от Анны. Жили они неплохо — он работал прорабом на стройке, она администратором в поликлинике. Квартира в центре, машина, планы на отпуск.
— А детей когда? — традиционно спрашивала мать.
— Пока рано, мам. Потом посмотрим.
Тамара Ивановна не настаивала. Сергей всегда был самостоятельным, решения принимал сам. В детстве рано повзрослел, после ухода отца стал за мужчину в доме. Помогал растить младших, подрабатывал где мог.
Поэтому когда он уехал, мать не удерживала. Парню нужна была своя жизнь.
Проблемы начались в июле. Сергей позвонил не в воскресенье, а среди недели. Голос был хмурый, усталый.
— Мам, у нас беда. Аня меня выгнала.
— Как выгнала?
— Поругались мы крепко. Прихожу домой, а вещи мои на площадке стоят. Замки сменила.
— Ой, сынок! А из-за чего такое?
— Да ерунда какая-то. Был я в субботу с мужиками в бане, потом посидели, выпили. Домой поздно припёрся. Она мне скандал — где шлялся, семья тебе по барабану.
— Ну извинись, цветочки купи…
— Извинялся уже. Не берёт. Говорит — надоел ты мне, езжай к мамке.
Тамара Ивановна почувствовала, как сжимается сердце. Сергей никогда не жаловался, не просил помощи. А тут — растерянность в голосе, обида.
— Сынок, приезжай домой. Разберёмся.
— Мам, у тебя места нет. Ленка с ребёнком…
— Место найдётся. Ты мой сын.
Сергей приехал на следующий день. Тамара Ивановна ждала его с утра, сварила борщ, купила его любимые пирожки с мясом. Сын выглядел усталым, постаревшим. На десять лет разлуки прибавилось седины, морщинок вокруг глаз.
— Временно, мам, — сказал он, ставя сумку в прихожей. — Пока не решу, что дальше делать.
— Оставайся сколько нужно.
Но уже к вечеру стало ясно — в однушке четверым не поместиться. Лена с Настей занимали единственную комнату, Тамара Ивановна спала на диване в кухне. Сергею оставалось только кресло в комнате.
— Я же говорила, — вздохнула Лена, укачивая дочку. — Места нет.
— Найдём выход, — пообещала мать.
Но какой выход? Квартира маленькая, денег на съёмное жильё у Сергея нет — все сбережения остались в общем с Анной банке, а она карты заблокировала.
Тамара Ивановна всю ночь не спала, думала. К утру решение созрело.
— Знаешь что, — сказала она Сергею за завтраком, — у Вити с Дарьей квартира двухкомнатная. И они сейчас в отпуске, на море уехали.
— Ну и что?
— А то, что ты там пока поживёшь. Спокойно, никто не мешает. Придёшь в себя, решишь, что дальше делать.
Сергей нахмурился:
— Мам, но это их квартира…
— Ну так они же в отпуске! Дом пустой стоит. А ты присмотришь за ним заодно.
— А если они против?
— Да что они против? Семья же! — Тамара Ивановна махнула рукой. — Вернутся, поговорим. А пока живи спокойно.
Сергей ещё сомневался, но мать была настойчива. В конце концов, это временно. Недели две-три максимум.
— А я с тобой поеду, — решила Тамара Ивановна. — Присмотрю, чтобы ты там не загрустил сильно. А то я тебя знаю — можешь и запить с горя.
— Мам, не маленький я…
— Большой-то большой, а сердце разбито. Разве я тебя одного оставлю?
Ключи от квартиры Виктора у Тамары Ивановны были давно — на всякий случай, вдруг что-то случится. Дарья когда-то дала, и они так и остались на связке.
Переехали в тот же день. Сергей привёз только самое необходимое — одежду, книги, раскладушку для мамы. Тамара Ивановна взяла кастрюльку любимую, постельное бельё, продукты.
— Вот видишь, как хорошо, — говорила она, разглядывая просторную гостиную. — И места много, и тихо. Отдохнёшь, наберёшься сил.
Сергей кивал, но на душе было тяжело. Не привык он чужим добром пользоваться. Даже если это брат.
— Только мы аккуратно, — предупредила мать. — В спальню их не ходим, личные вещи не трогаем. Мы в гостиной, на диване и раскладушке.
— Само собой.
Первые дни прошли спокойно. Сергей искал работу. Тамара Ивановна готовила, стирала, поддерживала порядок. Вечерами смотрели телевизор, разговаривали.
— А Аня не звонит? — спрашивала мать.
— Нет. Обиделась серьёзно.
— Авось простит. Время лечит.
Но шли дни, а Анна не звонила. Сергей становился всё мрачнее, начал выпивать по вечерам. Сначала по чуть-чуть, потом по парочке крепких напитков перед сном.
Тамара Ивановна затревожилась, но промолчала. Лишь незаметно прятала бутылки, чтобы искушения меньше было.
Виктор с Дарьей должны были вернуться в воскресенье. Тамара Ивановна знала дату, но как-то забыла предупредить. А может, не забыла, а подумала — ну поговорят, обсудят. Семья же.
В субботу вечером Сергей напился сильнее обычного. Анна наконец позвонила, но только чтобы сказать — подавай на развод, мириться не собираюсь.
— Мам, — сказал он, опускаясь на диван, — всё, конец. Семьи нет, работы нет, дома нет.
— Ерунда, сынок. Найдёшь ещё работу, найдёшь и жену получше.
— В сорок два года? — горько усмехнулся Сергей.
— А что сорок два? Мужчина в самом расцвете.
Но сама Тамара Ивановна понимала — сыну тяжело. Двадцать лет с одной женщиной, привык, считал семьёй. А тут — как ножом отрезало.
В воскресенье утром Сергей проснулся с головной болью. Тамара Ивановна сварила ему рассол, заставила позавтракать.
— Вставай, сынок. Жизнь продолжается.
— Какая жизнь…
— Обычная. Трудная, но и хорошая тоже бывает.
Он медленно пил кофе, смотрел в окно. На столе лежала недоеденная банка тушёнки, валялись хлебные крошки. Тамара Ивановна не успела убрать — возилась со стиркой.
В три часа дня в замке повернулся ключ.
Дверь открывалась с трудом — видимо, замок подклинивал от непогоды. Дарья толкнула плечом, вошла в прихожую с дорожной сумкой.
— Витя, что-то странное, — сказала она мужу. — Тут пахнет… едой?
— Не может быть.
Виктор прошёл в гостиную и замер. На диване сидел его старший брат в спортивных штанах и мятой футболке, с кружкой в руках. У окна на верёвке сохло мужское бельё. В углу стояла раскладушка с помятой подушкой.
— Серёжа? — удивился Виктор. — Ты что тут делаешь?
— Привет, братан, — Сергей поставил кружку на стол рядом с банкой тушёнки. — Мы тут… того… пожили немного.
— Мы?
Из кухни вышла Тамара Ивановна в домашнем халате, с полотенцем в руках.
— А, детки приехали! — обрадовалась она. — Как отдохнули? Загорели?
Дарья стояла в дверях и молчала. На её лице было написано такое изумление, что Виктор невольно отступил.
— Мам, — сказал он медленно, — объясни, что происходит.
— Да ничего особенного, — Тамара Ивановна взмахнула полотенцем. — Серёжа с Аней поссорился, она его выгнала. Вот мы тут и пристроились, пока вас не было. Он на диване, я на раскладушке. В спальню вашу даже не заходили.
— Вы что тут делаете?! — голос Дарьи прозвучал так тихо, что все оглянулись.
— Как что? — искренне удивилась свекровь. — Живём временно. Всё аккуратно, ничего не трогали.
— Аккуратно? — Дарья оглядела гостиную. Её вешалка была увешана чужими куртками, на полу валялись мужские тапки, в углу стояли пустые бутылки.
— Дарьечка, ну что ты злишься? — Тамара Ивановна подошла к невестке. — Мы же не навсегда. Серёжа работу найдёт, съедет. А пока что — семья должна помогать в трудную минуту.
— Семья? — Дарья посмотрела на свекровь, потом на мужа. — Это моя квартира. Мой дом. И я никого не приглашала!
— Ну так мы же сами позаботились о себе, — Сергей почесал затылок. — Чайник свой привезли, продукты. Чего ты злишься?
Дарья молчала. Она смотрела на свою гостиную, превращённую в общежитие, на разбросанные вещи. На чужих людей в своём доме.
— Дарья, — Виктор подошёл к жене, — ну не сердись. Они же родственники наши…
— Родственники? — она повернулась к мужу. — Они въехали в нашу квартиру без спроса! Жили тут две недели! И ты думаешь, это нормально? Даже не позвонили сказать!
— Ну… они же семья…
— Твоя семья. Не моя.
Наступила тишина. Тамара Ивановна растерянно переводила взгляд с сына на невестку.
— Дарьечка, — начала она осторожно, — мы же не хотели никого обидеть…
— Но обидели, — тихо сказала Дарья. Она достала телефон, набрала номер. — Алло? Это гостиница в Житомирі? У вас есть свободные номера на двоих? На сутки… Хорошо, бронирую. Оплату переведу сейчас.
— Дарья, что ты делаешь? — спросил Виктор.
— То, что надо. — Она убрала телефон. — Тамара Ивановна, Сергей, собирайтесь. Я оплатила вам гостиницу на сутки. За это время найдёте другое жильё.
— Как другое? — возмутилась свекровь. — У нас денег на съёмную нет!
— Это не мои проблемы.
— Но мы же семья!
— Семья — это когда спрашивают разрешения, прежде чем в дом войти. — Дарья подняла с пола чужие тапки, протянула Сергею. — А не когда устраивают в чужой квартире общежитие.
Сергей взял тапки, виновато посмотрел на невестку:
— Дарья, мы правда не думали…
— Вот именно. Не думали. — Она начала складывать в пакет их вещи с вешалки. — А я устала думать за всех.
Виктор помогал собирать вещи, но молчал. Тамара Ивановна причитала, Сергей извинялся, но Дарья была непреклонна.
— Адрес гостиницы я отправлю в сообщении, — сказала она, провожая их к двери. — Номер забронирован на ваши имена.
— А завтра? — спросила свекровь.
— Завтра ищите съёмное жильё. Или возвращайтесь к Лене.
— Но там места нет!
— Тогда решайте сами. Я никому не мешаю в вашей квартире. И вы не мешайте в моей.
Дверь закрылась. Виктор остался стоять посреди гостиной среди разбросанных крошек и пустых бутылок.
— Ты слишком жестоко, — сказал он жене.
— Я поставила границу, — ответила Дарья, убирая со стола банку тушёнки. — Впервые за десять лет брака.
— Но они же не сделали ничего криминального…
— Витя, — Дарья повернулась к мужу, — они жили в нашем доме две недели. Пользовались нашими вещами, нашим электричеством. И не считают, что должны были спросить разрешения. Это нормально?
Виктор молчал.
— Я люблю твою семью, — продолжила Дарья, — но я не обязана содержать их. И не обязана делить с ними свой дом без собственного согласия.
— А если бы Сергей попросил?
— Тогда мы бы обсудили. Договорились об условиях и сроках. Но он не попросил. Он просто въехал.
Виктор кивнул. В глубине души он понимал — жена права. Но признаться в этом было трудно.
— Они обидятся, — сказал он.
— Пусть обидятся, — Дарья села в кресло. — Зато поймут, что у меня тоже есть границы. И их нужно уважать.
За окном начинался дождь. Где-то в гостинице его мать и брат обустраивались в номере, наверное, сетовали на чёрствую невестку. Но Дарья не чувствовала вины.
И больше никто не войдёт в её дом без приглашения.
Эта история заставляет задуматься о важности личных границ. Ведь семья — это не только о любви и поддержке, но и об уважении к чужой жизни и пространству. А как вы думаете, правильно ли поступила Дарья? Или, может быть, у неё были другие варианты?
