Записка лежала прямо на столе, на кухне. Белый, аккуратно сложенный вдвое листок, а рядом визитная карточка какого-то риэлтора.
«Показ квартиры назначен на завтра, на 18:00. Ключи у Юли, так что не устраивай сцен».
Я присела на табуретку, даже не сняв пальто. Я не могла понять, что происходит — они просто решили продать мою квартиру. Без единого звонка. Без какого-либо обсуждения. Просто оставили записку, как будто это напоминание о том, что нужно купить молока.
Юля — двоюродная сестра моего мужа. Та самая, которая месяц назад оставалась у нас, потому что у неё затопило жильё. Оказалось, она прихватила запасные ключи.
Я достала телефон, чтобы набрать номер Романа. Долгие гудки, потом включился автоответчик. Как и всегда в последнее время.
«Рома. Срочно перезвони мне», — отправила я СМС.
Отложив телефон, я снова взглянула на записку. Почерк свекрови — его я узнала бы из тысячи. Крупные, разборчивые буквы, словно у учительницы начальных классов.
Мы приобрели это жильё пять лет назад. Я была в ожидании Семёна и работала менеджером в обувной компании. Зарплата была скромная, но стабильная.
Роман тогда трудился менеджером в автосалоне подержанных машин. Его заработок был непредсказуемым — то хорошая премия, то простой. Он всегда говорил, что скоро всё изменится, и он откроет своё дело.
Для первоначального взноса я использовала свой материнский капитал. И свои сбережения — ещё двести тысяч гривен. Роман проходил как созаёмщик, но все документы оформляли на меня.
— Так надо, — объяснял он. — У тебя кредитная история лучше. А созаёмщик — это просто формальность.
И я верила ему. Я думала, что мы настоящая семья, что у нас всё общее.
Это была двухкомнатная квартира в новостройке, сорок пять квадратных метров. Маленькая, но наша собственная. Расположена в спальном районе, но с качественным ремонтом от застройщика.
Когда Семёну исполнилось полгода, мы начали обустраивать квартиру под себя. Роман купил плитку для ванной, а я сама её укладывала — на мастера денег не было. Кухонный гарнитур я собирала сама, будучи на седьмом месяце беременности, а Роман был в командировке.
— Потерпи немного, — говорил он по телефону. — Я заработаю на мастера, и мы всё переделаем как следует.
Но мастер так и не появился. Зато появились долги. Сначала небольшие — задержка зарплаты, просрочка по кредитной карте. Потом более серьёзные.
— Наташ, помоги, — просил муж. — Дай в долг десять тысяч. Завтра же верну.
Это «завтра» растягивалось на неделю, а неделя — на месяц. Я оформляла микрозаймы, брала деньги у подруг. Роман обещал, извинялся, и снова просил.
Когда Семёну было два года, Роману предложили работу в Одессе. Хорошая зарплата, перспективы.
— Поеду сначала один, — сказал он. — Освоюсь, найду жильё, а потом заберу вас.
Он уехал в январе. Вначале звонил каждый день, рассказывал о работе, обещал, что скоро приедет за нами.
Месяц, второй, третий. Звонки стали всё реже. Денег он не присылал — говорил, что аренда в Одессе слишком дорогая, и он только обустраивается.
К лету я поняла, что он не вернётся. Не официально, но по факту. Мы с Семёном остались одни.
Ипотеку я оплачивала сама — двадцать восемь тысяч гривен в месяц. Я уже вышла на работу — моё руководство пошло мне навстречу и разрешило работать удалённо полдня. То есть полдня ребёнок был в садике, я в офисе, а потом я забирала его и работала из дома. А что ещё оставалось делать? Моя зарплата была тридцать пять тысяч, плюс детское пособие. Мы жили впритык, но я справлялась.
Роман приезжал иногда — раз в два-три месяца. Встречался с сыном, ночевал на диване, а потом снова уезжал. Он говорил, что в Одессе всё налаживается, и скоро он заберёт нас.
Я перестала ему верить, но не возражала. Семёну был нужен отец, хотя бы изредка.
А полгода назад начались звонки от его родни.
— Наташа, — говорила свекровь Алла Петровна, — ты не думала продать квартиру? Раз Роман теперь в другом городе…
— Зачем её продавать? Мы с ребёнком живём здесь.
— Ну, может, вы переедете к нему? Семья должна быть вместе. Так не принято в нормальных семьях, чтобы все жили по разным городам.
— Алла Петровна, он же работает. Когда решит нас забрать, сам скажет.
Разговор на этом заканчивался. Намёки были неприятные, но я не обращала на них внимания. Но звонки продолжались регулярно.
Потом позвонила Юля.
— Наташ, слушай, может, всё-таки продать? Роман говорит, ему деньги на бизнес нужны. Говорит, если продадите, то сможете там, в Одессе, купить что-то получше.
— Когда он тебе это говорил?
— Да вчера созванивались. Он очень просит. Говорит, ему неудобно самому тебе об этом сказать. Не решается.
Я набирала Романа, но он не брал трубку. Потом перезванивал, говорил, что был занят. О продаже жилья не упоминал.
— Странно, — отвечал он на мои вопросы. — Я ничего такого не говорил.
Но звонки продолжались. То Алла Петровна, то Юля, то ещё кто-то из их родни. Все с одним и тем же: надо продавать.
И сегодня я нашла эту записку.
Телефон зазвонил — это был Роман.
— Наташ, привет. Что случилось?
— Рома, твоя мама назначила показ нашей квартиры на завтра.
— Что?
— Она оставила записку. И визитку риэлтора. Ключи у Юли.
— Это какая-то ошибка…
— Какая ещё ошибка? Твоя сестра украла ключи, когда жила у нас!
— Наташ, я ничего об этом не знаю. Сейчас маме позвоню, разберусь.
— Разбирайся побыстрее. Но завтра никому ничего показывать не буду.
— Конечно, конечно. Я всё улажу.
Через час — звонок от Аллы Петровны.
— Наташа, я поговорила с Романом. Он сказал, что согласен на продажу.
— Алла Петровна, квартира оформлена на меня. Без моего согласия её никто не продаст.
— Деточка, ты не понимаешь. Роман — твой муж, он имеет полное право. И вообще, это были его деньги.
— Какие его деньги? Мой материнский капитал, мои накопления.
— Ну да, конечно. А он разве не работал? Разве не содержал семью?
— Я тоже работала. И сейчас работаю. Ипотеку плачу сама уже два года.
— Наташа, ты ведь понимаешь — ты мне не совсем родная. Ты жена. Была жена. А он наш сын. И если ему деньги нужны…
— На какой ему бизнес? Он же работает в компании!
— Он работает, конечно. Но хочет открыть своё дело. Какое-то кафе. А для этого нужен стартовый капитал.
— За счёт продажи жилья сына?
— За счёт продажи жилья, которое наполовину его! А деньги мы используем на благополучие всей семьи.
Я положила трубку. Руки у меня дрожали.
Значит, так. Они уже всё решили. Нашли покупателя, договорились с риэлтором. Завтра приведут людей смотреть квартиру. И даже не спросили моего мнения.
Я живу здесь с ребёнком уже два года одна. Плачу ипотеку, коммунальные услуги, покупаю продукты. Я сама сделала здесь ремонт, как настоящий мужик! А они решили, что это не моё жильё.
Потому что я «не совсем родная».
На следующий день в половине шестого я была дома. Переоделась, заварила чай, и стала ждать.
Ровно в шесть раздался звонок. Я открыла дверь, и на пороге стоял мужчина в костюме с папкой в руках, а за ним — молодая пара.
— Добрый вечер, — сказал мужчина. — Мы договаривались посмотреть квартиру. Я риэлтор Виталий Викторович.
— Здравствуйте. А с кем вы договаривались?
— С собственником. Романом. Вы его супруга?
— Да. Но собственник — я. Квартира оформлена на меня.
Мужчина смутился.
— Странно. Мне звонила его мать, говорила, что всё согласовано…
— Ничего не согласовано. Я узнала о продаже только вчера.
— Но у нас есть ключи, — сказала молодая женщина. — Нам их передали для осмотра.
— Эти ключи украдены. А вам я советую поискать другую квартиру.
Риэлтор извинился, и его клиенты ушли недовольные. Через полчаса приехала Юля вместе с Аллой Петровной.
— Наташа, что это за спектакль? — набросилась на меня свекровь. — Ты сорвала показ, подставила Виталия!
— Алла Петровна, кто вам разрешил распоряжаться чужой квартирой?
— Какой чужой? Роман — мой сын! Он дал мне согласие!
— А квартира моя. Она оформлена на меня, и я плачу ипотеку.
— Наташа, не умничай, — вмешалась Юля. — Роману нужны деньги. Он бизнес поднимает. А ты что, жадничаешь?
— Я не жадничаю. Я просто не позволю продавать моё жильё без моего согласия.
— А ты спросила у сына? — Алла Петровна достала телефон. — Сейчас я ему позвоню, пусть сам тебе всё скажет.
Она набрала номер и включила громкую связь.
— Роман, сынок, здесь Наташа не даёт квартиру показывать. Говорит, что не согласна на продажу.
— Мам, я же говорил — сначала нужно было с Наташей поговорить…
— А что с ней говорить? Ты муж, ты и решаешь!
— Роман, — громко сказала я, чтобы он меня услышал, — ты действительно хочешь продать нашу квартиру?
— Наташ… дело в том, что мне сейчас очень нужны деньги. Появилась возможность открыть своё кафе. Я познакомился с толковыми ребятами, и они хотят взять меня в дело. Хороший проект, быстрая окупаемость…
— За счёт продажи жилья сына?
— Не жилья сына. Нашего с тобой жилья. Ты же можешь снять что-то поменьше…
— А где мне взять деньги на аренду?
— Ну… часть от продажи мы тебе оставим.
— Часть от продажи моей квартиры ты оставишь мне? Спасибо за такую щедрость.
— Наташ, не злись. Это же инвестиция в наше будущее…
— В наше? Мы с тобой два года не живём вместе!
— Но мы же официально муж и жена…
— Семья? Ты видел Семёна три раза за полгода!
Алла Петровна выхватила у меня телефон.
— Роман, не слушай её. Она жадная девка. Ты наш сын, и твоё благополучие важнее.
— Мам, передай трубку Наташе…
Но свекровь уже сбросила звонок.
— Всё ясно, — сказала она. — Сын согласен, а ты упрямишься. Ну ничего, мы ещё поговорим.
— Поговорим, — согласилась я. — Только по-другому.
После их ухода я подошла к компьютеру. Нашла в интернете номер слесарной мастерской, заказала замену замков на завтрашнее утро.
Потом набрала номер участкового.
— Владимир Сергеевич, это Наталья, с улицы Шевченко, тридцать два. Хочу подать заявление о попытке мошенничества с недвижимостью.
— Что произошло?
— Родственники пытаются продать мою квартиру без моего согласия. Украли ключи, наняли риэлтора.
— Приезжайте завтра, напишете заявление.
Утром приехал слесарь и поменял замки. Ключи Юли теперь были бесполезны.
Днём я была у участкового и написала заявление о попытке незаконной сделки.
Вечером — звонок от Романа.
— Наташ, мама говорит, ты замки поменяла?
— Поменяла.
— Зачем?
— Чтобы посторонние люди не решали, что делать с моей квартирой.
— Наташ, ну давай поговорим по-человечески…
— Давай. Ты хочешь развестись?
— При чём здесь развод?
— При том, что ты два года живёшь в другом городе и не собираешься возвращаться. А теперь ещё хочешь продать жильё сына.
— Я же объяснял — мне деньги на бизнес нужны…
— Заработай на свой бизнес сам.
— Наташа, будь разумной…
— Я и так слишком долго была разумной. Завтра подаю на развод.
— Что?
— Ты всё слышал. И на алименты тоже.
Роман молчал.
— Наташ… может, не надо так резко?
— Резко? Я два года одна живу с ребёнком. Ты хоть копейку бы прислал. Я оплачиваю ипотеку, коммунальные услуги — полностью нас с сыном обеспечиваю. А вы ещё и квартиру продать решили. Не резко, а слишком поздно.
— А квартиру… ну мы же можем как-то договориться…
— Можем. Забудь о ней и о нас навсегда.
Через неделю я подала документы на развод. Через месяц получила справку о том, что брак расторгнут.
Алла Петровна звонила ещё несколько раз, требовала вернуть ключи Юле. Говорила, что я разрушаю семью ради денег.
— Алла Петровна, — сказала я в последний раз, — семью разрушил ваш сын, когда уехал и забыл о нас. А я просто привела в порядок документы.
— Ты пожалеешь! — кричала она в трубку. — Останешься совсем одна с ребёнком!
— Я уже два года одна. И ничего, справляюсь.
Я положила трубку и заблокировала все их номера.
А вечером я достала тот самый комод, который собирала, будучи беременной. Разобрала его и выбросила в мусор. Он был слишком дешёвым.
Теперь у меня новые замки. И я точно знаю — больше никто не войдёт в мой дом с чужими ключами и чужими планами на мою жизнь.
Порой, за фасадом «родственников» скрываются совершенно чужие люди, которые готовы пойти на всё ради собственной выгоды. Как вы думаете, насколько важно устанавливать границы в таких ситуациях, даже если это может привести к разрыву отношений?
