Ипотека выплачена, а счастья нет
Надежда внимательно изучала последний чек — «Оплачено». Четко, ясно. Строки под пальцами словно морозом отдают: долгие годы труда, отказ от всего, что хоть как-то приближалось к понятию «роскошь», и вот она — свобода. Её квартира. Только её.
— Ну что, поздравляю, — Владимир подкрался сзади, обняв её за плечи. Но в голосе его не было ни капли той радости, которая пульсировала у Надежды в груди.
— Да, — она резко повернулась, как будто его руки — это не объятия, а удавка. — Теперь никто не скажет, что я тут временно.
Владимир нахмурился, взгляд его потемнел.
— Опять про маму?
Надежда стиснула зубы, задержала дыхание. Она не собиралась сдаваться.
— Нет, Володя, — её голос стал холодным. — Я про то, что я не хочу, чтобы кто-то решал за меня, где мне жить и как.
Он рассмеялся. Сухо, как старая газета, которую давно забыли выбросить.
— Ты драматизируешь. Мама просто хочет помочь.
— Помочь?! — Надежда резко подняла голову, не скрывая злости. — Она хочет, чтобы я переписала на тебя половину! Ты этого не понимаешь?
Владимир замер. Его лицо стало каменным, как плита.
— Ты что, не доверяешь мне?
— Это не про доверие! — её голос сорвался, будто всё накопившееся, вся боль, наконец, вырвалась наружу. — Это про то, что я не хочу, чтобы кто-то лез в мою жизнь и указывал мне, как мне жить!
Владимир шагнул вперёд, схватив её за запястье с такой силой, что она почувствовала, как кровь отливает от пальцев.
— Ты моя жена. И это наша жизнь. Наша.
Она дернулась, пытаясь вырваться, но он не отпускал. Глаза её метали искры, а в груди колотилось сердце.
— Ага, наша, — прошипела она, сжимаясь в его руках. — Пока твоя мама не решит иначе.
Тишина. Абсолютная. Даже шум за окном будто притих.
Резко раздался звонок в дверь.
— Кто это, на хрена в десять вечера? — Надежда рванулась к двери, словно хотела вырваться из этого давления. Она открыла и увидела Анну Ивановну. Как всегда, в своих туфлях, в котором ни капли не было мягкости.
— Что-то вы мне не перезвонили, — произнесла она, даже не здороваюсь, как будто так и должно быть. — Вот я и пришла сама.
Надежда почувствовала, как мир вокруг начинает вращаться, земля уходила из-под ног.
***
Юрист сказал — значит, так и будет
Анна Ивановна вальяжно прошла в квартиру, не удосужившись снять туфли, бросив на тумбочку папку с документами. Взгляд её был спокойным, даже немного презрительным, как у человека, который знает больше, чем ты, и это тебя сильно бесит.
— Вот, почитайте, — сказала она, не поднимая глаз. — Юрист всё оформил.
Надежда схватила папку, листая страницы в бешеном темпе. «Долевая собственность… Переуступка прав…»
— Что за хрень?! — её голос дрожал. — Я ничего не подписывала!
Анна Ивановна усмехнулась, её губы сложились в зловещую улыбку.
— А Володя подписал. От имени семьи.
Надежда резко повернулась к мужу, глаза её налились яростью.
— Ты… Ты что натворил?!
Владимир стоял, как громом поражённый. Он опустил глаза.
— Мама сказала, что так правильно…
— Правильно?! — Надежда с дикой яростью рванула папку вниз. Бумаги разлетелись по полу, словно опавшие листья в октябре. — Это моя квартира! Моя!
Анна Ивановна спокойно наклонилась и начала подбирать разбросанные бумаги, будто всё это — обычная ерунда, ничего страшного.
— Теперь нет.
Надежда почувствовала, как кровь застучала в висках, как комок в горле сдавил её дыхание.
— Всё. Хватит, — прошептала она, словно отказывалась верить в происходящее.
Она рванулась в спальню, схватила сумку, начинала в неё швырять всё подряд: телефон, кошелёк, паспорт. Каждое движение было исполнено отчаянья.
— Ты куда?! — Владимир догнал её, схватив за плечо.
— На хрен отсюда! — Она резко толкнула его плечом, словно готова была растерзать его на части.
Дверь захлопнулась, и она побежала, не оглядываясь.
Лестничная клетка. Лифт. Улица. Холодный воздух ударил в лицо, но она не чувствовала его. Не чувствовала ничего, кроме той пустоты, что заполнила её грудь.
— Надя! Стой! — Владимир догнал её, схватив за руку. Он был в панике, но она не собиралась ему поддаваться.
— Пусти! — она рывком вырвалась, но он не отпускал.
— Нет! Ты не убежишь от этого!
— От чего я не убегу?! — она вскрикнула, так громко, что кто-то выглянул в окно, испугавшись. — От того, что ты и твоя мать решили с**ть меня?!
Владимир резко потянул её к себе.
— Ты вообще понимаешь, что ты теряешь?!
— Да! — она вскрикнула, вцепившись в его руку так, что её ногти впились в кожу. — Последние остатки уважения к тебе!
Он замер. Затем, как в замедленном кино, поднял руку и ударил её.
Тишина.
Надежда прикоснулась к губам — кровь. Её глаза были не полны страха, а холодной ярости.
— Вот и всё, — тихо сказала она, глядя на него, как на чужого.
Она развернулась и пошла прочь.
А Владимир стоял, глядя на свою ладонь, как будто не понимая, что только что произошло.
***
Делайте, как договорились
Анна Ивановна прижала телефон к уху, не отрывая взгляда от удаляющейся фигуры Надежды. За окнами была вечная серая хмарь, и кажется, что в тот момент даже небо всё равно предательски серело.
— Да, она ушла. Делайте, как договорились, — её голос был ледяным, как приговор. В нем не было ни малейшего намека на эмоции, лишь сталь, до которой никто не доберется.
В коридоре Владимир всё стоял, сжав кулаки, не в силах двигаться. В его глазах была пустота, но он не замечал, как его мать следит за ним с видом наблюдателя.
— Хорошо. Жду, — произнесла она в трубку и выключила звонок. Все, что было сказано — просто команда к действию.
Шаги в коридоре стали слышны все громче, и вот, наконец, Владимир появился в дверях, его лицо белое, как стена, а руки дрожат, словно он только что проснулся от кошмара.
— Мама… Что я наделал? — его голос звучал неуверенно, почти шёпотом, как будто бы он уже знал, что его не поймут.
Анна Ивановна медленно повернулась, её взгляд был твердым, как камень.
— То, что должен был сделать давно. Показал, кто здесь хозяин, — её слова были прямыми, как удавка. Но в них было не только осуждение, но и странная гордость за свой поступок.
Владимир потер лицо руками, будто пытаясь проснуться.
— Я… Я её ударил…
— И правильно, — сказала она, резко подошла и схватила его за подбородок. — Ты слишком долго позволял этой стерве командовать тобой. Теперь она либо вернётся на твоих условиях, либо исчезнет.
Владимир отстранился, его глаза метали молнии.
— Что ты задумала?
Но она уже снова набирала номер.
***
Тем временем Надежда шла по улице, сжимая в руке телефон. Кровь на губах уже высохла, но внутри всё было живо, горело. Жгло так, что казалось, мир в эти секунды схлопывался в пустую, тяжёлую массу.
«Юрист. Нужен юрист. Сейчас же.»
Она набрала номер подруги, но тут раздался знакомый резкий мужской голос:
— Надежда Сергеевна?
Она обернулась — двое мужчин в костюмах шли за ней. Их короткие стрижки и пустые глаза создавали впечатление машин, а не людей.
— Кто вы? — спросила она, пытаясь сохранить спокойствие.
— Вам стоит пройти с нами, — один из них протянул руку.
— На хрен вам это сдалось? — она рванулась в сторону, но один из них схватил её за руку, как за руку нежеланного гостя.
— Не усложняйте.
Её подхватили и втащили в чёрный внедорожник, припаркованный в переулке.
Дверь захлопнулась с таким звуком, как будто затворилась сама реальность.
***
Владимир сидел на кухне, его лицо было бледным, а руки сжаты в кулаки. Всё было как в тумане, он не мог выкинуть из головы одну единственную мысль: где она?
— Мама, что происходит? Где Надя? — его голос был настолько слабым, что сам он едва его услышал.
Анна Ивановна с ледяным спокойствием налила себе чай и уселась на диван, не спеша.
— Успокойся, всё под контролем, — её слова были как стекло, не имеющее ни трещин, ни ощущения боли.
— Каком ещё контролем?! — он вскочил с места, стукнув кулаком по столу. — Ты что-то сделала?! — его голос был всё более хриплым, глаза горели.
Анна Ивановна улыбнулась, её лицо казалось безмятежным, как лицо каменной статуи.
— Я просто ускорила процесс. Она подпишет отказ от доли. Или…
— Или что?! — он схватил её за плечо, глаза наполнились яростью.
— Или ты её больше не увидишь, — она посмотрела на него как на маленького мальчика, который, не зная всей ситуации, кричит и боится.
Владимир побледнел, лицо его словно потускнело.
— Ты… Ты с ума сошла?!
Но в этот момент дверь открылась, и вошли те двое.
А за ними — Надежда. Её лицо было бледным, волосы растрёпаны, а глаза казались потухшими.
— Володя… — её голос дрогнул, когда она увидела его. — Ты в курсе, что твоя мать… наняла бандитов?!
Анна Ивановна рассмеялась, как будто ей стало смешно.
— Не бандитов, милая. Профессионалов.
Владимир, ошарашенный, стоял, не в силах двинуться. Его глаза то смотрели на жену, то на мать.
— Мама… Ты… — его голос был полный ужаса и отвращения.
Анна Ивановна медленно и уверенно произнесла:
— Решай, сынок. Либо она подписывает бумаги. Либо…
Она сделала паузу, её голос стал холодным, как лёд.
— Либо она случайно выпадет из окна.
Тишина. Мертвая тишина, в которой каждый слышал своё сердце.
Надежда медленно подняла голову, её глаза были полны боли, но не страха.
— Володя… Ты действительно позволишь этому случиться?
Он сжал кулаки, но не ответил. В его душе не было уверенности, всё расползалось в темные углы, и только внутри щемило, будто он сам предавал её.
***
Это не полиция
Резкий звонок в дверь прорезал напряженную тишину. Все замерли, как в тот момент, когда ты осознаешь, что нельзя двигаться.
— Кто это?! — вырвалось у Владимира, его голос был сдавлен.
Анна Ивановна, не спеша, посмотрела на дверь, медленно улыбаясь, как будто ожидая какую-то развязку. Она поправила воротник своего костюма и встала.
— О, как вовремя…
Она двинулась к двери, но Надежда резко рванулась вперед, перекрывая ей путь.
— Ты что, совсем охренела?! Это же полиция!
Анна Ивановна с насмешкой потрепала её по плечу.
— Милая, — сказала она с такой ироничной тенью, — разве я похожа на человека, который боится полиции?
Дверь распахнулась, и на пороге стояли трое в форме. Но что-то было не так — их ботинки слишком чистые, а глаза слишком равнодушные.
— Товарищ майор, — кивнула Анна Ивановна старшему.
Надежда почувствовала, как по спине пробежал ледяной пот.
— Володя… Это не…
Но Владимир уже понял. Его лицо исказилось.
— Мать… Ты… Ты договорилась с ментовкой?!
Старший «полицейский» вошел, огляделся, будто бы на него всё это было неважно.
— Ну что, разбираемся по-хорошему? — он бросил папку на стол. — Подпись — и все свободны.
Надежда рванулась к папке. Её глаза расширились, когда она увидела документы.
«Отказ от имущественных прав»
— Да вы все больные на голову! — она швырнула папку в лицо «майору».
Тот даже не дрогнул.
— Ну, значит, по-плохому, — сказал он, его голос стал резким.
Один из «ментов» шагнул к Надежде, доставая наручники.
— За сопротивление представителям власти…
Владимир вдруг рванулся вперёд, толкнув его.
— Не трогайте её!
«Майор» вздохнул, достал пистолет.
— Ну зачем вы так…
Выстрел.
Грохот.
Но пуля ушла в потолок.
В этот момент Надежда, воспользовавшись шансом, воткнула вилку в руку «майора» по самую рукоятку.
— ААААРГХ!
Хаос. Анна Ивановна орала что-то, Владимир схватил со стола тяжёлую вазу.
Дверь лифта на лестничной клетке открылась.
И появился настоящий наряд полиции.
— Всем стоять!
На этот раз — без кавычек.
***
ФИНАЛ. «30 минут до конца»
Хаос. Крики. Реальные полицейские скручивают лже-ментов, один из которых истекает кровью от вилки, воткнувшейся ему прямо в руку. Надежда дрожит, прижимаясь к стене, её глаза широко открыты, но ничего не видят — это уже не мир вокруг неё, а какой-то кошмар. Владимир стоит посреди комнаты, словно парализованный. Он не может двигаться, как будто всё, что только что случилось, не имеет к нему никакого отношения. Просто изображение, не больше.
— Где мать? — вдруг осознает он, будто забыв, как правильно дышать.
Он осматривает стол, на котором лежит телефон Анны Ивановны, экран всё ещё светится, как маяк в ночной пустоте.
«Ликвидировать свидетелей. 30 минут.»
— Блядь… — Владимир хватает телефон и тычет пальцем в сообщение, показывая его полицейским. — Вы понимаете, что это значит?!
Старший оперативник бледнеет, и в его глазах мелькает страх, но он уже не может ничего сделать.
— Всем срочно эвакуироваться! — кричит он, но слишком поздно.
Грохот.
Вихрь. Окна квартиры вылетают от взрывной волны, а внизу, где-то в подвале, срабатывает заложенное устройство.
— Это газ! — кто-то кричит, но эти слова теряются в шуме и взрыве.
Надежда хватает Владимира за руку, тащит его в сторону ванной. Она почти не думает, её действия — инстинктивны.
— Мокрые тряпки! На лица! — кричит она, её голос дрожит, но она не сдаётся.
Они падают на пол, задыхаясь. Полицейские с трудом пытаются справиться с паникой, их лица бледны, а дыхание прерывисто. Один из лже-ментов, ещё живой, смеётся сквозь кашель, его слова лезут наружу как грязь:
— Старая сука… всех поимела…
Тьма. В глазах всё становится черным. Всё исчезает.
***
Они приходят в себя уже в больнице. Мрак исчез, но осталась тяжесть в груди, в горле. И вот, спустя какое-то время, Надежда с трудом фокусирует взгляд на Владимире.
— Ты… — её голос дрожит, но она заставляет себя выговорить. — Жив…
— Ты тоже… — он хрипит, его слова почти не доносятся. Он, похоже, сам не верит, что ещё дышит.
Дверь палаты открывается. Входит следователь, спокойный, как всегда. Он кладёт на тумбочку завернутый в пакет телефон Анны Ивановны. Этот жест — такой же холодный, как его лицо.
— Анну Ивановну нашли. В аэропорту. С билетом в одну сторону.
— И…? — Надежда сжимает кулаки, её дыхание всё ещё сбивчиво.
— Не успела сесть в самолет. Упала замертво у выхода на посадку. Инфаркт.
Владимир закрывает лицо руками, как будто не может выносить этого. Как будто весь мир снова рушится, как кристалл, когда его бьёт молоток.
— Это… конец? — его голос тихий, почти неразборчивый.
Следователь молча кладёт телефон на стол. Последнее сообщение. Для них.
Надежда включает экран, и на её лице появляется нечто, напоминающее холодный камень.
«Простите меня. Я любила по-своему.»
Снег падает за окном, белый и чистый, как смерть, как начало чего-то нового.
Они молчат.
Конец.
P.S. Через полгода Надежда продает квартиру. Владимир уезжает в другой город. Они больше не видятся. Но иногда, в тишине, оба слышат едва уловимый звук — звон разбитого стекла. И холодный смех Анны Ивановны.
