Субботнее утро вышло не из тех, что хочется повторить. Ольга зачерпнула ложкой кашу — и тут же отдернула руку: нижний слой пригорел намертво. В дверь кто-то звонил. Очень настойчиво.
— Миш, открой скорее! — с обожжённым пальцем под струёй холодной воды крикнула она в прихожую.
Михаил, болтающий замками, наконец распахнул дверь и замер:
— Мам? Что ты здесь делаешь?
В квартиру ввалились Людмила Павловна в пальто до колен и с огромной клетчатой сумкой на плече.
— Здравствуйте, дочки! Я же не предупредила — телефон сел, да ещё пробки вон какие… Электричка перегруженная была, ехала четыре часа!
В груди у Ольги отчаянно сжалось: мать-тёща выбиралась из родной деревни разве что на самые большие праздники. А тут — без предупреждения.
— Проходите, — сдержанно пригласила она и поставила кастрюлю в раковину. — Хотите чаю?
— Чаю! — Людмила Павловна плюхнулась за стол. — С дороги-то… Ох, устала…
«Сейчас будет полчаса рассказов про всё на свете и, в конце концов, про жалкое существование моё, священный оброк у моего сына», — подумала Ольга. И не ошиблась.
Людмила Павловна от души рассказала о соседской корове, что отелилась ночью, о ценах в единственном в деревне магазине («двести рублей за пачку масла — это грабёж!»), о том, как у них фельдшер ушёл на отдых, а замены нет. Михаил внимательно кивал; Ольга молча смазывала ложку мёдом, пытаясь забыть про подгоревшую кашу и планы на генеральную уборку.
— Ладно-ладно, обошли все углы да соседи до окраины, — вдруг сменила тон свекровь. — А у меня известие важное: твоя Юлечка… внучка твоя, то есть… на сносях.
Михаил чуть не подавился чаем:
— Простите?
— Прямо так! — продолжала Людмила Павловна. — На седьмом месяце уже. От Васьки-тракториста, твоего двоюродного. А они не расписаны! Он жениться не торопится — мол, ещё рано.
— Это… это хорошо, да? — растерянно пролепетал он. — Ребёнок — это здорово…
— Здорово, да только ведь где ей рожать? — кинулась свекровь. — Юля в Москве хочет: и врачи получше, и для ребёнка потом льготы всякие. Но надо прописку московскую оформить — хотя бы на время родов. Приехала перед самым моментом, родит в столице и снова уедет.
В Ольги похолодели руки. «Вот оно…» — она вспомнила про двушку в Новогиреево, про ипотеку, про очередь на детский сад и о том, что в Москве за прописку не просто поблагодаришь…
— Мам, — голос Михаила дрогнул, — это серьёзно?
— Серьёзно, — утвердительно кивнула та. — Делать надо побыстрее, пока Юля не растолстела совсем.
— Ну… дадим знать, — глухо сказал он.
— Дам объявление на двери у подъезда, — проворчала Людмила Павловна. — А вы тут «подумаем, подумаем». Я и так считаю, что ты, Миша, с женой своей не очень то радушными были!
С этими словами она выбежала на лестничную площадку:
— Подумайте до завтра! А то Юля вот-вот — и не успеете!
Дверь с грохотом захлопнулась. Михаил и Ольга переглянулись:
— Ну вот и поговорили…
Весь день они были молчаливы: за обедом — не слова, на кухне — только шум кружек. Михаил провалился в диван с пультом, Ольга с грохотом мыла пол. Вечером под одеялом начался долгий разговор.
— Может, правда, согласимся? — тихонько спросил он в темноте. — Юля же близкая…
— Юля своя, да. Но что потом? — голос женщины обрёл остроту. — Придёт с ребёнком, заявит, что здесь ему лучше. А потом захочет детский сад, школу. И останется.
— Не навсегда… — суетливо прошептал муж.
— Ну да, «не навсегда», — фыркнула Ольга. — Три месяца покажется — и «я уехала», а через полгода снова «можно я уже навсегда»?
Он глубоко вздохнул:
— Мама же обидится. Ты знаешь, какая она…
— Обидится. И что? — отрезала она. — Мы не можем по первому мамино-сестриному велению себе жизнь ломать.
— Не драматизируй…
— Я не драматизирую! — в голосе срывалась боль. — Я говорю, как есть.
В темноте пахло старым тинтами и беспокойством. Михаил долго молчал, потом произнёс:
— Завтра сходим к юристу.
— Ага, «подумаем» с адвокатом.
— Не ори.
— Хорошо. К адвокату, — сдавленно сказала она. — Только не к тому дяде из гаражей.
Утром они вместе отправились в ближайшую контору на первом этаже жилого дома. Юрист — седовласый мужчина в очках — выслушал их, уставился на них из-под лобья и похлопал тетрадь:
— Фиктивная прописка. Это статья 322.2 УК. Могут оштрафовать или арестовать на пару месяцев.
— Но это же родная кровь… — обескуражился Михаил.
— На закон это не влияет, — безапелляционно заметил адвокат. — И прописать вы её не сможете, если она не будет жить постоянно по этому адресу.
— То есть… никак? — шепотом переспросила Ольга.
— Легально — никак. Риски большие.
Глаза супругов встретились: каждый увидел на чужом лице облегчение и тошноту одновременно. Дома Михаил взял из холодильника пиво, они снова перешли на «ночной» лад переговоров.
— Ну как? — тихо спросила она спустя минуту.
— Придётся объясняться маме, — вздохнул он.
— Давай рядом, — предложила Ольга.
Они взяли телефон. Мама ответила сразу:
— Ну и что вы там надумали?
— Мам, мы были у юриста. Он сказал, что это уголовщина…
— Уголовщина? — она захохотала нервно. — Родственнику помочь — уголовщина?
— Молчи, — поспешил вставить Михаил.
— Твоя жена тебя научила? — язвительно спросила Людмила Павловна. — Сёстры у тебя вообще чужие?
— Мам, нельзя так… — он проглотил.
— Я тебя не узнаю! Родная кровь в беде, а вы «не можем»! — она бросила трубку.
— Ну и поговорили, — выдохнул муж.
Через пару дней сестра действительно попала в больницу: схватки раньше срока. По звонку Михаил и Ольга выскочили на электричку и через пять часов уже стояли у родного крыльца.
В дом их впустила соседка, когда узнала:
— Юля в палате. Очень устала.
В приёмном кабинете сестра лежала на раскладушке, бледная, но с выпуклым животом, рядом в люльке спал мальчик.
— Вот он, племянник, — улыбнулся Михаил, глядя на крохотные пальчики.
— Мы тут… — робко начала Ольга. — Юля, прости, что не согласились сразу. Мы боялись нарушить закон.
— Я сама побывала у юриста, — тихо сказала сестра. — Он мне то же самое говорил.
Мама сквозь слезы ловко налила чай:
— Зато теперь любимая внучка у меня есть.
— Давайте так, — предложила Ольга. — Вместо прописки мы оплатим маме ваши визиты к специалистам. И на консультацию в московский центр свозим.
— Вот это по-нашему, — обрадовалась Людмила Павловна.
Разговор зашел живо, планы начали складываться: кто приедет, чем поможем, как встретить малыша в родном дворе.
В электричке Михаил заснул, а Ольга смотрела в окно: пролетали поля, станции, серые окраины. «Мы правильно сделали», — думала она. «Но на душе всё равно гадко. Будто предали кого-то».
Но это чувство должно пройти. Главное, что они вместе нашли законный способ помочь родным и не пожертвовали своей жизнью.
За окном уже зажигались фонари большого города. Скоро последняя остановка — их дом.
— Мы снова дома, — тихо сказала Ольга.
— Дома, — кивнул он, вытирая стекло. — И это наша крепость.
А вы когда-нибудь сталкивались с дилеммой: помочь родным любой ценой или защитить свой покой? Поделитесь своим опытом в комментариях!
