В этот день ничего не должно было случится. Обычный вторник. Дождь моросил, как всегда, в октябре. Серо, уныло, хотелось чаю с печеньем.
Я мыла посуду. Самое обыденное дело на свете. Тарелки, вилки, чашки… Руки в пене, мысли где-то далеко. Думала о том, что завтра к маме надо съездить. Она опять жаловалась на здоровье.
И тут зазвонил его телефон.
Андрей в душе был. Слышно, как вода шумит, как он там напевает что-то себе под нос. Всегда так делал — пел в душе. Раньше мне это нравилось. Казалось домашним, уютным.
Телефон звонил настойчиво. Долго. Я подумала — может, важное что-то? Работа? Хотя… во вторник вечером?
— Андрюш! — крикнула я. — Тебе звонят!
Но вода шумела, он не слышал. А телефон всё звонил и звонил.
Я посмотрела на экран. «Рита».
Знаете, как это бывает? Когда понимаешь что-то сразу, но разум ещё сопротивляется. Ещё пытается найти объяснение. «Рита» — может, коллега? Может, родственница дальняя?
Но сердце… Сердце не врёт.
Я стояла с мокрыми руками и смотрела, как телефон звонит. Потом он замолчал. На секунду стало тихо — только вода в ванной шумит.
И снова зазвонил. Опять она. «Рита».
Я взяла телефон. Не знаю почему. Просто взяла и ответила:
— Алло?
Пауза. Женский голос, растерянный:
— А… а Андрей дома?
— Дома, — говорю. — А вы кто?
Ещё пауза. Длинная такая, неловкая.
— Я… мы работаем вместе. Рита.
Голос молодой. Лет двадцати пяти, не больше. И такая нотка в голосе… Знаете, когда женщина говорит о мужчине, которого любит? Вот эта нотка.
— Понятно, — сказала я. — Он в душе. Что передать?
— Нет, не надо… Я потом перезвоню.
И она сбросила.
Я так и стояла с телефоном в руках. Андрей всё пел в ванной. Какую-то песню про дождь. Раньше я эту песню любила.
Минут через десять он вышел. Полотенце на поясе, волосы мокрые. Довольный такой, свежий.
— Кто звонил? — спросил, увидев телефон в моих руках.
— Рита, — сказала я просто.
И увидела, как он побледнел. Как глаза изменились. Как губы сжались.
— Какая Рита? — он попытался улыбнуться. — Я никакую Риту не знаю.
— В контактах есть.
Он молчал. Долго молчал. Потом сел на диван и опустил голову.
— Лен… — начал он.
— Не надо, — сказала я. — Не надо сейчас ничего говорить.
Знаете, что странно? Я не плакала. Не кричала. Не билась в истерике. Просто стояла и смотрела на этого человека… На этого вдруг ставшего чужим человека.
Мы же прожили вместе восемь лет. Восемь! Свадьба, медовый месяц, ремонт, споры о том, какие обои клеить… Планы на детей, на дачу, на старость…
И вот — «Рита».
— Как долго? — спросила я.
— Полгода, наверное уже — ответил он, не поднимая головы.
Полгода. Пока я варила ему завтраки и стирала его рубашки, он встречался с Ритой. Пока планировала отпуск на двоих, он планировал свидания.
— Ты её любишь? — спросила я.
Он поднял голову. Посмотрел на меня. И в глазах было всё написано.
— Да, не знаю, всё как-то закрутилось… — сказал тихо.
Вот тогда что-то во мне сломалось. Не с треском, не со звуком. Тихо так, незаметно. Как будто нитка оборвалась.
— Понятно, — сказала я. — Собирай вещи.
— Лен, давай поговорим…
— О чём? — я удивилась. — О том, как ты полгода врал мне? О том, как целовал меня, приходя от неё? О чём нам говорить, Андрей?
Он собирал вещи два часа. Я сидела на кухне и пила чай. Слушала, как он ходит по комнатам, что-то складывает, что-то оставляет.
Когда уходил, постоял в дверях.
— Прости, — сказал.
— За что? — спросила я. — За то, что полюбил другую? Или за то, что так долго врал?
Он ничего не ответил. Просто ушёл.
А я осталась. В квартире, где всё напоминало о нём. Его чашка в шкафу. Его тапочки у кровати. Его зубная щётка в ванной…
Первую неделю было тяжело. Очень тяжело. Просыпаешься утром и на секунду забываешь. Думаешь — надо завтрак готовить. Потом вспоминаешь…
Но знаете что? Постепенно стало легче. Не лучше — легче. Стала привыкать.
Я поняла — я не плачу по Андрею. Я плачу по тому, что между нами было когда-то. По тому, во что я верила. По тем планам, которые мы строили…
А его самого… Его я, оказывается, уже давно не любила. Просто жила по привычке. По инерции.
Через месяц подруга спросила:
— Не жалеешь?
— О чём? — удивилась я.
— Что выгнала его. Может, стоило попытаться сохранить семью?
Я задумалась. Представила — он возвращается, просит прощения, клянётся, что больше никогда… А я прощаю. И мы опять живём вместе. Варим кашу по утрам, покупаем молоко, смотрим сериалы…
Но всё время думаем о том звонке. О Рите. О полугоде лжи…
— Нет, — сказала я подруге. — Не жалею.
Потому что та жизнь уже закончилась во вторник вечером. Когда зазвонил телефон.
А новая… Новая только начинается.
Прошёл месяц. Второй
Через два месяца я случайно встретила их в кафе. Андрея и Риту. Она оказалась совсем девочкой — лет двадцати трёх, не больше. Хорошенькая, конечно. Молоденькая.
Они сидели за столиком, держались за руки. Он что-то ей говорил, она смеялась. Обычная влюблённая парочка.
Я посмотрела на них и подумала — а ведь он и со мной так когда-то сидел. Восемь лет назад. Тоже держал за руку, тоже что-то говорил…
И что с того? Через несколько лет и с ней будет то же самое. Привычка, быт, рутина… А потом — новый звонок. «Катя» или «Маша».
Такие мужчины не меняются. Они просто меняют женщин.
А я? А я иду дальше. По своей дороге. Без звонков. Без лжи. Без фальши.
Я перестала бояться телефонных звонков. Раньше, когда звонил неизвестный номер, сердце почему-то сжималось. А теперь просто беру трубку и говорю «алло». Спокойно так, уверенно.
На прошлой неделе звонила мама:
— Как дела, доченька? Не скучаешь?
— Нет, мам. Не скучаю.
— А может, помириться попробуете? Ну мало ли что… Люди же меняются…
— Мам, — сказала я, — а помнишь, как ты разбила любимую чашку папы?
— Ну помню… А при чём тут это?
— А помнишь, как ты её склеила?
— Конечно. Хорошо склеила, между прочим.
— И что? Папа из неё пил чай?
— Нет… Он говорил, что уже не та чашка. Что трещины видны…
— Вот и я так же. Склеить можно, но трещины останутся. А я не хочу жить с трещинами.
Мама помолчала, потом вздохнула:
— Может, ты и права…
Конечно, права. Потому что некоторые вещи не склеиваются. Не должны склеиваться.
Я теперь по-другому на многое смотрю. Раньше, например, встречала в автобусе парочку — он ей что-то шепчет на ухо, она хихикает. И думала: «Ах, как мило!» А теперь думаю: «Интересно, а дома у него жена ужин готовит?»
Циничная стала? Может быть. Но честная. К себе честная.
Три месяца назад в супермаркете ко мне подошёл мужчина. Симпатичный такой, лет тридцати пяти. Познакомиться хотел:
— Красивая очень, — говорит. — Может, кофе выпьем?
— А вы женаты? — спросила я сразу.
Он растерялся:
— Ну… да. Но это же не значит…
— Значит, — сказала я. — Для меня значит.
И ушла. А раньше бы, наверное, подумала — ну просто кофе же… ну просто поговорить…
Нет. Больше не «просто».
Зато на работе познакомилась с одним человеком. Виктор зовут. Разведён, ребёнок живёт с бывшей женой. Встречается с сыном каждые выходные.
Мы сначала просто разговаривали. Потом в кафе зашли после работы. Потом в кино сходили…
Он не врёт. Это сразу чувствуется. Рассказывает о бывшей жене без злобы, но и без сожаления. Говорит: «Не сложилось. Разные стали.» И всё. Никаких «она меня не понимала» или «я ради неё всё делал».
А ещё он никогда не выключает телефон при мне. Лежит на столе, звонит — берёт трубку. Даже если это бывшая жена насчёт сына звонит. — Да, Оль, понял. В воскресенье в два. Да, куртку не забуду.
И кладёт трубку. Без тайн, без шифровок, без «потом перезвоню».
Знаете, как это непривычно? Когда мужчина не прячет телефон. Когда не вздрагивает от звонков. Когда не бегает в другую комнату «поговорить по работе».
На прошлой неделе он сказал:
— Лен, а давай к моим родителям в гости съездим? Хочу познакомить.
— Зачем спешить? — спросила я.
— А я не спешу, — улыбнулся он. — Просто… скрывать нечего. Ты мне нравишься. Родителям расскажу — мол, девушка есть хорошая. Что тут такого?
Что тут такого… А ведь правда. С Андреем мы три года встречались, а к его родителям он меня так и не повёз. Всё «рано ещё» да «они не поймут».
А я-то думала — романтично. Загадочно. Оказывается, просто стыдно было что ли…
Вчера Виктор спросил:
— А почему вы с мужем разошлись? Если не секрет.
— Он изменял, — сказала я просто.
— Дурак, — сказал он. — Такую жену потерять…
— Не дурак, — возразила я. — Просто другой. Ему нужно было что-то другое.
— А что же?
— Острых ощущений. Новизны. Адреналина… Знаете, как дети — игрушка надоела, хочется новую.
Виктор задумался:
— А вы не боитесь, что и я такой?
— Боюсь, — честно призналась я. — Но что делать? Совсем не доверять — это тоже не жизнь.
Он кивнул:
— Понимаю. У меня тоже… после развода долго никому не верил. Думал — все женщины меня обманут.
— И что изменилось? — Время прошло. И понял — не все люди одинаковые. Есть честные, есть лживые. Надо просто внимательнее смотреть.
Внимательнее смотреть… Да, это точно. Я теперь смотрю. На мелочи. На то, как человек разговаривает. Как о бывших рассказывает. Как с детьми на улице себя ведёт…
Андрей, помню, всегда был резок с продавцами. Если что-то не так — сразу повышал голос. «Клиент всегда прав!» — говорил. А я думала — характер такой, требовательный.
А теперь понимаю — это неуважение к людям. И если человек не уважает продавцов, официантов, уборщиц… то почему он должен уважать жену?
Виктор вчера в кафе официантке «спасибо» сказал за каждое блюдо. Не показушно, а искренне. И улыбнулся ей. Девочка аж расцвела.
Мелочь? Да. Но из мелочей жизнь состоит.
Недавно встретила соседку. Она спрашивает:
— Как дела? Андрей-то твой как?
— Не мой уже, — говорю. — Развелись. — Ой! А я и не знала… А что случилось? — Да ничего особенного. Жизнь случилась.
И правда — ничего особенного. Обычная история. Мужчина, женщина, любовь, измена, расставание… Сколько таких историй вокруг!
Но для меня это была моя история. Моя боль. Моё освобождение.
Я сейчас вспоминаю… О том телефонном звонке. О Рите. И понимаю — я ей благодарна.
Серьёзно. Если бы не она, я бы так и жила с Андреем. Делала вид, что всё хорошо. Варила ему завтраки, стирала рубашки…
А счастлива была бы? Нет, конечно.
Потому что счастье — это не когда тебе не изменяют. Счастье — это когда ты с тем человеком, который тебе изменить не захочет.
Чувствуете разницу?
И это… это совсем другая жизнь.
Лучше.
