Галина ещё раз оглядела праздничный стол. Салат оливье, селёдка под шубой, заливное из курицы – всё как Пётр любит. Тридцать лет совместной жизни – не шутка. Она поправила скатерть и взглянула на часы. Шесть вечера, а его всё нет.
Телефон зазвонил неожиданно.
– Галя, я задержусь, – голос Петра звучал отстранённо.
– Но у нас же годовщина, Петь. Я всё приготовила.
– Да-да, помню. Просто дела. Буду позже.
Он отключился, а Галина тяжело опустилась на стул. Последний год Пётр часто задерживался. Раньше звонил, извинялся, а теперь… просто ставил перед фактом.
В восемь Галина услышала, как хлопнула входная дверь. Она выглянула в коридор и замерла. Пётр стоял с большой спортивной сумкой.
– Ты куда собрался? – её голос дрогнул.
– Ухожу, Галь.
– Как это – уходишь? Куда? – она почувствовала, как земля уходит из-под ног.
– К Светлане.
– К какой ещё Светлане?
– С третьего подъезда. Мы уже полгода вместе.
Комната закружилась перед глазами. Светлана с третьего подъезда. Яркая блондинка, недавно переехала. Галина видела её несколько раз – всегда на каблуках, всегда с укладкой.
– Ты с ума сошёл? У нас тридцать лет брака! А ты… из-за какой-то…
– Не начинай, Галь. Я всё решил.
– А как же наши сбережения? Дача? Машина?
– Я оставляю тебе квартиру. Этого достаточно.
Пётр достал из кармана конверт и положил на тумбочку.
– Тут заявление о разводе. Подпиши.
Галина схватилась за стену.
– Ты с ней это планировал? В нашу годовщину?
– Так совпало. Прости.
Она смотрела, как муж берёт сумку и выходит, не оглядываясь. Тридцать лет. Три десятилетия она стирала его рубашки, готовила борщи, отказывалась от карьеры ради семьи. И вот так просто – «ухожу».
Следующие дни слились в один бесконечный кошмар.
Звонила дочь Настя, кричала, что отец – предатель. Приходили соседки с сочувствующими взглядами. А Галина сидела на кухне и смотрела в одну точку.
– Мама, ты меня слышишь? – Настя трясла её за плечо. – Он ещё и деньги снял со счёта! Общие деньги!
– Что? – Галина вынырнула из оцепенения.
– Позвонили из банка. Папа снял почти всё с вашего общего счёта. Там осталось тысяч двадцать.
Боль сменилась яростью. Тридцать лет откладывали, планировали путешествие, о котором Галина мечтала всю жизнь.
– Это она его надоумила, – Настя нервно ходила по кухне. – Видели их в ювелирном. Он ей колье покупал.
Галина вспомнила, как просила Петра купить ей сережки на прошлый день рождения. «Зачем тебе? Ты же никуда не ходишь», – отмахнулся он тогда.
– И что теперь делать? – Галина беспомощно посмотрела на дочь.
– Жить дальше, – твёрдо ответила Настя. – Он ещё пожалеет.
Но как жить дальше, Галина не представляла. Ей казалось, что жизнь закончилась. По утрам она механически варила кофе на одного. Вечерами сидела перед телевизором, не понимая, что происходит на экране.
А через неделю увидела их вместе.
Пётр и Светлана шли по улице. Она – в новой шубе, он – с пакетами из дорогих магазинов. Галина спряталась за углом, чувствуя, как сердце колотится где-то в горле.
– Не могу поверить, что ты просто отдал ей квартиру, – голос Светланы звенел от возмущения. – У неё теперь жильё, а мы снимаем однушку!
– Ну не выгонять же её на улицу, – виновато ответил Пётр.
– А меня значит можно было выгнать из съёмной? Мы могли бы продать вашу квартиру и купить что-то поприличнее!
Они прошли мимо, не заметив Галину. А она стояла, оглушённая. Так вот в чём дело. Светлане нужны были не только их сбережения, но и квартира.
Дома Галина сделала то, чего не делала никогда – выпила рюмку беленькой. Потом позвонила подруге Тамаре.
– Приходи, не могу одна.
Тамара примчалась через полчаса с тортом и бутылкой напитка.
– Хватит страдать! Этот козёл ещё локти будет кусать!
– Как ты можешь так говорить? Мы тридцать лет вместе прожили.
– И что? Думаешь, он об этом помнит, когда свою блондинку тряпками обвешивает?
Галина всхлипнула.
– Мне пятьдесят восемь, Тома. Куда я теперь? Кому я нужна?
– Себе нужна! – Тамара решительно разлила вино. – Знаешь что? Я тебя завтра в наш фитнес-клуб записываю. И к парикмахеру тоже.
– Зачем?
– Затем, что хватит киснуть. Пусть видит, что ты без него расцвела!
Галина хотела возразить, но вдруг вспомнила, как муж обнимал Светлану. И что-то внутри щёлкнуло.
На следующий день Галина стояла перед зеркалом в парикмахерской. Мастер колдовал над её волосами.
– Надо каре. И осветлить немного. Вам пойдёт, обещаю.
Глядя на своё преображённое отражение, Галина не узнавала себя. Куда делась усталая женщина с потухшим взглядом?
– Ну как? – спросил мастер.
– Это… другая я, – прошептала Галина.
– Правильно, – подмигнул он. – Новая жизнь – новая причёска.
Потом был фитнес-клуб. Галина думала, что не встанет после первой тренировки.
– Я слишком старая для этого, – пожаловалась она тренеру Алексею.
– Ерунда! У меня клиентка есть, семьдесят два года, на шпагат садится.
– Вы шутите.
– Нисколько. Знаете, почему она начала заниматься? Муж ушёл к молодой. А она решила показать, что жизнь только начинается.
История была слишком похожа, чтобы быть совпадением. Галина подозрительно посмотрела на тренера.
– Тамара рассказала?
– А то, – улыбнулся он. – Но история-то правдивая.
Через две недели регулярных тренировок Галина почувствовала, что просыпается с другим настроением. Тело болело, но эта боль приносила странное удовлетворение.
Вечером раздался звонок. Настя.
– Мам, ты не поверишь! Папу выгнали с работы.
– Как это?
– Помнишь его проект? Он должен был его закончить к концу месяца. А он вместо работы по магазинам с этой… ходил. Сегодня ему дали расчёт.
Галина не знала, что чувствовать. Злорадство? Жалость?
– Пусть его новая жена кормит, – сказала она неожиданно для себя.
– Мама! – в голосе Насти звучало восхищение. – Я тебя не узнаю.
– Я сама себя не узнаю, – призналась Галина.
На следующий день она решилась на то, о чём давно мечтала.
Нашла в интернете курсы флористики. Двадцать лет назад Галина хотела открыть цветочный магазин, но Пётр сказал, что это блажь и пустая трата денег. Галина записалась на курс.
Дни наполнились новым смыслом. Утром – фитнес, днём – курсы флористики, вечером – чтение книг по ведению бизнеса. Настя смотрела на мать с восхищением.
– Ты молодеешь прямо на глазах.
А потом Галина встретила Петра в супермаркете. Он выглядел осунувшимся, в поношенной куртке.
– Галя? – он не сразу узнал её с новой причёской. – Ты изменилась.
– Здравствуй, Петь, – она улыбнулась. – Как дела?
– Не очень, если честно. Работу потерял.
– Да, я слышала.
– А ты… выглядишь хорошо.
Галина заметила, как он украдкой рассматривает её новое платье, стрижку.
– Спасибо. Жизнь продолжается, – она взяла с полки бутылку хорошего вина.
– Ты… празднуешь что-то?
– Просто балую себя. У меня сегодня последнее занятие на курсах флористики.
– Флористики? – он удивлённо поднял брови. – Ты же никогда…
– Просто раньше некоторые люди считали это блажью, – она многозначительно посмотрела на него.
Галина расплатилась и вышла, чувствуя его взгляд на своей спине. Внутри разливалось незнакомое ощущение – смесь гордости и свободы.
Через три недели Галине позвонила соседка Валентина.
– Галя, ты знаешь, твой Пётр под дверью сидит.
– Под какой дверью?
– Под твоей. С вещами. Говорит, Светлана его выгнала.
Галина положила трубку и медленно опустилась на стул. Значит, выгнала. Ну конечно. Без работы, без денег – зачем он ей такой?
Она поднялась на свой этаж и увидела его – сидящего на чемодане, с виноватым выражением лица.
– Привет, – он попытался улыбнуться.
– Привет, – Галина открыла дверь. – Заходи, поговорим.
В квартире Пётр огляделся, как будто видел её впервые. А ведь многое действительно изменилось – новые занавески, картины, которые Галина купила на распродаже.
– Уютно стало, – сказал он.
– Спасибо. Я многое поменяла.
– Галя, – он тяжело вздохнул. – Я совершил ошибку. Страшную ошибку.
– Что случилось?
– Светлана… она меня использовала. Как только деньги закончились и я работу потерял – выставила за дверь.
Галина молчала, разглядывая человека, с которым прожила тридцать лет. Как она могла не замечать эту слабость в его глазах?
– Я понял, что только с тобой был счастлив, – продолжал Пётр. – Прости меня. Можно я вернусь?
– А куда ты денешься? – спросила Галина. – Жить тебе негде, денег нет.
– Дело не в этом! Я правда понял, как был неправ.
– Знаешь, – Галина села напротив него, – месяц назад я бы всё отдала, чтобы услышать эти слова. А сейчас…
Она помолчала, подбирая слова.
– Сейчас я поняла, что могу жить сама. И мне это нравится.
– Ты меня не простишь? – в его голосе звучала паника.
– Я уже простила. Но это не значит, что хочу вернуться к прежней жизни.
Пётр смотрел на Галину так, словно видел её впервые.
– Но мы же тридцать лет вместе! Неужели это ничего не значит?
– Значит, – кивнула Галина. – Поэтому я и предлагаю тебе остаться. Временно. В гостевой комнате.
– В гостевой? – он растерялся. – Но я думал…
– А я думала, что умру без тебя, – перебила Галина. – И знаешь что? Не умерла. Наоборот, начала жить по-настоящему.
Она встала и прошлась по комнате. Новая Галина – с прямой спиной, уверенным взглядом.
– Вот условия: ты живёшь здесь, пока не найдёшь работу. Готовим по очереди, уборка – тоже. Половину коммуналки платишь ты.
– Но у меня сейчас совсем нет денег…
– Значит, ищи работу быстрее, – отрезала она. – И ещё. Никаких попыток вернуть прошлое. Мы сейчас – не муж и жена. Мы… соседи.
Пётр выглядел ошеломлённым. Он привык, что после ссор Галина всегда сдавалась первой, шла на уступки.
– Ты изменилась, – пробормотал он.
– Да. И это, пожалуй, единственное, за что я тебе благодарна.
Первая неделя совместного проживания была странной. Пётр пытался заслужить прощение – готовил завтраки, покупал цветы. Но Галина оставалась непреклонной.
Однажды вечером она вернулась домой особенно счастливая.
– Что случилось? – спросил Пётр.
– Я договорилась об аренде маленького помещения под цветочную лавку.
– Лавку? Но ты никогда не занималась бизнесом.
– Верно. Поэтому сейчас учусь, – она показала ему бизнес-план, над которым работала последние недели.
Пётр изучал документы с возрастающим удивлением.
– Это… выглядит очень профессионально. Но откуда деньги на аренду?
– Помнишь тот счёт, с которого ты не снял деньги? Там было двадцать тысяч. Плюс я продала свои золотые украшения.
– Те самые, которые я тебе дарил? – обиженно спросил он.
– Именно, – кивнула Галина. – Они всё равно пылились в шкатулке. Лучше пусть работают.
Два месяца спустя Пётр нашёл новую работу. Не такую престижную, как прежняя, но стабильную. В тот же день Галина открыла свою маленькую цветочную лавку «Новая жизнь».
– Почему такое название? – спросил Пётр, когда пришёл на открытие.
– Потому что каждый день – это шанс начать сначала, – ответила она, расставляя букеты.
В лавке было уютно. Галина сама сделала дизайн – светлые стены, деревянные полки, маленький диванчик для посетителей. Первые клиенты уже заглядывали – кто из любопытства, кто за букетом.
Вечером, закрыв магазин, Галина вернулась домой. Пётр ждал её с ужином.
– Как первый день? – спросил он.
– Чудесно! Продала шесть букетов и получила заказ на оформление свадьбы.
– Я так горжусь тобой, – неожиданно серьёзно сказал Пётр.
Галина внимательно посмотрела на него.
– Знаешь, что самое удивительное? Я тоже горжусь собой. Впервые за многие годы.
Они поужинали в странно уютной тишине. Потом Пётр помыл посуду, а Галина села просматривать заказы на следующий день.
– Галя, – Пётр присел рядом. – Можно задать вопрос?
– Конечно.
– У нас есть шанс… начать заново? Как в названии твоей лавки?
Галина отложила бумаги и задумалась.
– Не знаю, Петя. Правда не знаю. Но я поняла одну важную вещь. Моё счастье не зависит от того, будем мы вместе или нет.
– Это значит «нет»?
– Это значит «я не тороплюсь с решением», – она мягко улыбнулась. – Впервые в жизни я ставлю свои желания на первое место. И знаешь что? Мне это нравится.
Пётр кивнул, принимая её ответ. Не то чтобы у него был выбор.
– Я подожду, – сказал он. – Сколько потребуется.
– Может быть, год. Может быть, никогда, – честно ответила Галина. – И меня устраивают оба варианта.
Она подошла к окну. На улице шёл мягкий дождь. Где-то там, за окном, была её новая лавка. Её новая жизнь.
– Забавно, – сказала Галина, не оборачиваясь. – Я всегда думала, что без тебя моя жизнь закончится. А оказалось, что она только начинается.
Пётр молчал. А Галина смотрела на своё отражение в стекле – уверенную женщину, которая наконец-то начала жить для себя. И какое бы решение она ни приняла завтра, оно будет только её решением. Впервые за долгие тридцать лет.
