Ирина протирала кухонную столешницу, прокручивая в голове список дел на завтра, когда телефон разразился звонкой трелью.
Номер был незнакомым, но что-то в нём показалось смутно знакомым.
— Алло? — она зажала телефон между ухом и плечом, продолжая вытирать стол.
Сначала была тишина, затем знакомый голос, от которого холодок пробежал по спине:
— Ирочка? Это Тамара Степановна.
Ирина замерла. Три года. Три года тишины после того скандала, когда свекровь выкрикивала ей в лицо: «Ты не умеешь быть матерью! Посмотри, как ты их воспитываешь!» — и всё это при восьмилетней Насте, которая потом неделю спрашивала: «Мама, а правда, что бабушка тебя не любит?»
— Да, я слушаю, — Ирина сама удивилась, насколько спокойно прозвучал её голос.
— Я звоню… хотела узнать, как там мои внуки? Так давно их не видела. Настенька, наверное, уже совсем большая, и Никита… Я хотела бы приехать, повидаться с ними. Если можно, конечно.
Ирина судорожно сжала в руке тряпку. В голове вихрем пронеслись воспоминания: как пыталась наладить отношения, приглашала на детские праздники, привозила внуков, а в ответ только холодность, придирки и «вот я в их возрасте уже…»
— Тамара Степановна, это… неожиданно. Дети сейчас очень заняты — у Насти музыкальная школа, у Никиты футбол, уроки… Я должна подумать, — Ирина чувствовала, как дрожит голос.
— Конечно-конечно, я понимаю, — в голосе свекрови появились заискивающие нотки, которых Ирина никогда раньше не слышала. — Может, на выходных? Я бы привезла подарки…
— Я поговорю с Алексеем и перезвоню вам. До свидания.
Ирина отключилась и бессильно опустилась на стул. Телефон снова зазвонил — на этот раз муж.
— Лёш, представляешь, твоя мама только что звонила! Хочет приехать к детям!
— Да ладно? И что ты сказала?
— Что подумаю. Лёш, я не знаю… Дети её почти не помнят. Никите было пять, когда она в последний раз приходила. Он её на фотографиях едва узнаёт.
— Решай сама, Ир. Я поддержу любое твоё решение.
Ирина ценила это в муже — он никогда не тянул одеяло в сторону матери, всегда был на стороне семьи. Но сейчас это не помогало.
— А если она опять начнёт? — Ирина чувствовала, как подступают слёзы. — Помнишь, как она при Насте сказала, что я неправильно её одеваю? А потом та история с тортом на день рождения?
— Помню, — голос Алексея стал жёстче. — Тогда скажи ей «нет».
Вечером, уложив детей, Ирина сидела на кухне, крутя в руках чашку с давно остывшим чаем. Алексей устроился напротив, задумчиво наблюдая за женой.
— О чём думаешь? — спросил он, накрывая её руку своей.
— О твоей маме, конечно, — Ирина невесело усмехнулась. — Знаешь, я ведь так старалась, Лёш. Помнишь, как после свадьбы приглашала её каждые выходные? Готовила, убирала, пыталась найти общие темы…
— Помню, — кивнул Алексей. — И помню, как она придиралась к каждой мелочи.
— А когда Настя родилась? — Ирина покачала головой. — Я думала, ребёнок всё изменит. Твоя мама будет счастлива, что стала бабушкой. А она пришла и первым делом заявила, что мы неправильно пеленаем, неправильно кормим…
Ирина замолчала, вспоминая, как плакала по ночам, пытаясь угодить свекрови и быть «хорошей матерью» по её стандартам.
— А потом родился Никита, и я решила — больше никаких попыток. Хватит унижаться. Если она хочет быть бабушкой — пусть сама идёт навстречу.
Алексей вздохнул:
— И вот она звонит спустя три года. Как думаешь, что случилось?
— Не знаю, — Ирина пожала плечами. — Может, одиноко стало? Подруги её почти все разъехались по детям…
В дверном проёме показалась растрёпанная голова Никиты.
— Мам, я пить хочу. А вы про какую бабушку говорите?
Ирина переглянулась с мужем.
— Про твою бабушку Тамару, папину маму. Она хочет приехать к нам в гости, повидать вас с Настей.
— Это которая на фотографии в серёжках с зелёными камушками? — мальчик нахмурился, пытаясь вспомнить.
— Да, она, — кивнула Ирина, удивляясь, что сын запомнил такую деталь.
— А почему она раньше не приходила?
Ирина не знала, что ответить. Врать не хотелось, но и всю правду рассказывать восьмилетнему ребёнку было неправильно.
— У неё были свои дела, сынок. А сейчас она хочет познакомиться с вами поближе.
— Ладно, — Никита пожал плечами с детской непосредственностью. — А она подарки привезёт?
— Никита! — одёрнул его Алексей.
— Ну а что? Бабушки всегда дарят подарки! — возмутился мальчик, забирая стакан воды. — Как бабушка Валя!
Когда сын ушёл, Ирина повернулась к мужу:
— Вот так просто, да? Для детей всё просто. А я тут сижу, переживаю…
— Что ты решила? — Алексей смотрел серьёзно.
— Я не могу просто так её впустить обратно, Лёш. Не после всего, что было. И не могу подвергать детей риску, что она опять начнёт… своё.
Ирина встала и прошлась по кухне, пытаясь упорядочить мысли.
— Знаешь, я, наверное, позвоню ей завтра. Скажу, что если она хочет видеться с внуками — нужно начать с чистого листа. Никаких упрёков, никаких «я лучше знаю». И ещё… — Ирина на секунду замялась, — ей придётся извиниться. Не передо мной. Перед детьми. Особенно перед Настей.
— Думаешь, она согласится? — в голосе Алексея звучало сомнение.
— Не знаю, — честно ответила Ирина. — Но по-другому не будет. Я больше не та невестка, которая готова стерпеть всё ради мира в семье. У меня есть дети, которых я буду защищать. Даже от их бабушки.
Утро выдалось суматошным.
Настя никак не могла найти учебник по английскому, Никита разлил какао на свежую рубашку, а на работе перенесли важное совещание на более раннее время. Только к обеду Ирина смогла выкроить минутку, чтобы набрать номер свекрови. Палец завис над кнопкой вызова.
В голове вихрем пронеслись воспоминания: вот Тамара Степановна морщится, пробуя приготовленный Ириной борщ; вот цокает языком, разглядывая разбросанные игрушки; вот вполголоса говорит сыну: «Неужели нельзя было найти хозяйственную девушку?»
Ирина глубоко вдохнула и нажала кнопку.
— Алло? — голос Тамары Степановны звучал так, будто она ждала этого звонка.
— Здравствуйте, это Ирина.
— Ирочка! Я так рада! Ты подумала насчёт моего приезда?
Ирина поморщилась от этой наигранной радости. Раньше свекровь никогда не называла её «Ирочкой».
— Тамара Степановна, я хочу быть с вами честной, — Ирина старалась говорить спокойно, но твёрдо. — Прошло три года. Дети изменились, мы изменились. Мы с Алексеем считаем, что если вы хотите возобновить общение, нам нужно установить некоторые… правила.
В трубке повисло молчание.
— Ты мне хочешь ставить условия для встречи с собственными внуками? — негодовала свекровь.
— Да. Поймите. То, что произошло три года назад, было неприемлемо. Вы обидели не только меня, но и Настю. Она всё помнит.
— Я просто высказала своё мнение! — возмутилась Тамара Степановна. — Имею право как бабушка.
— Нет, — перебила её Ирина, удивляясь собственной смелости. — Вы не имеете права критиковать меня как мать в присутствии моих детей. Это подрывает мой авторитет и травмирует их.
— Ну знаешь ли…
— Дослушайте, пожалуйста, — Ирина крепче сжала телефон. — Если вы хотите быть частью жизни моих детей, вам придётся начать с просьбы о прощении — не мне, а им.
Они помнят вашу ссору и отчуждение, и я не позволю снова причинять им боль. Дети готовы общаться, если вы покажете — готовы меняться. Я больше не буду уговаривать и оправдывать вас перед ними.
Тишина в трубке затянулась. Ирина уже думала, что свекровь бросила трубку, но та наконец заговорила:
— Ты так изменилась, Ирина, — в голосе слышалось удивление. — Раньше ты была такая… мягкая.
— Я стала матерью, которая защищает своих детей, — просто ответила Ирина. — Даже от их бабушки, если потребуется.
— И что же ты предлагаешь? — в голосе Тамары Степановны уже не было прежней уверенности.
— Приезжайте в эту субботу к обеду. Поговорите с детьми честно. Объясните, почему вас не было рядом. Извинитесь перед Настей за тот случай. И давайте попробуем начать заново — без критики, без указаний, как мне воспитывать моих детей.
— А если я не согласна? — после паузы спросила свекровь.
— Тогда всё останется как есть, — твёрдо ответила Ирина. — Решать вам.
Повисла тяжёлая пауза.
— Хорошо, — наконец произнесла Тамара Степановна. — Я приеду в субботу.
Ирина отключилась и только тогда заметила, что руки дрожат. Неужели свекровь действительно согласилась? Или это затишье перед бурей?
Вечером она рассказала обо всём Алексею.
— Не ожидал, что мама так легко согласится, — покачал головой он.
— Я тоже, — призналась Ирина. — Думаешь, она правда изменилась?
— Узнаем в субботу, — Алексей обнял жену. — Но знаешь что? Я горжусь тобой. Ты всегда была сильной, просто раньше старалась этого не показывать.
Ирина улыбнулась и прижалась к мужу. Внутри всё ещё жил страх, что субботняя встреча обернётся катастрофой, но теперь она чувствовала, что готова к любому повороту событий. Она больше не та растерянная молодая невестка, готовая стерпеть всё ради мира в семье.
Суббота наступила слишком быстро.
Ирина с утра была как на иголках — перемыла всю квартиру, хотя та и так сияла чистотой, испекла пирог с яблоками, проверила десять раз, все ли продукты для обеда на месте. Настя наблюдала за суетой матери с детской проницательностью.
— Мам, ты чего так волнуешься? Это же просто бабушка, — девочка сидела на кухонном стуле, болтая ногами.
Ирина остановилась посреди кухни с тряпкой в руках.
— Просто хочу, чтобы всё прошло хорошо.
— А вы с ней поругались, да? Поэтому она не приходила?
Ирина посмотрела на дочь — одиннадцатилетнюю, серьёзную не по годам, с внимательными глазами, так похожими на глаза Алексея.
— Да, милая. У взрослых иногда случаются разногласия.
— Я помню, как она кричала, — тихо сказала Настя. — Она говорила, что ты плохая мама. Но это неправда.
Ирина присела рядом с дочерью и взяла её за руки.
— Бабушка была неправа. Но знаешь, люди иногда говорят обидные вещи, о которых потом жалеют. Может быть, она хочет извиниться.
— А если нет? — Настя подняла взгляд. — Если она опять будет говорить гадости?
— Тогда мы с папой её остановим, — твёрдо сказала Ирина. — Никто не имеет права обижать тебя или Никиту. Даже бабушка.
Звонок в дверь прозвучал ровно в полдень.
Ирина вытерла вспотевшие ладони о фартук и пошла открывать. На пороге стояла Тамара Степановна — немного постаревшая, но всё такая же прямая, с идеальной причёской и в строгом костюме. В руках она держала два пакета с подарками.
— Здравствуй, Ирочка, — голос свекрови звучал необычно мягко.
— Здравствуйте, Тамара Степановна. Проходите.
В прихожей появился Алексей, обнял мать.
— Привет, мам. Рад тебя видеть.
— Я тоже, сынок. Очень скучала.
Из комнаты выглянули дети — Настя настороженная, Никита любопытный.
— А вот и мои внуки, — Тамара Степановна с волнением посмотрела на них. — Настенька, Никита… Как же вы выросли!
Никита подошёл первым, с детской непосредственностью разглядывая бабушку.
— Привет. А что в пакетах?
— Никита! — одёрнула его Ирина.
— Ничего, ничего, — неожиданно улыбнулась Тамара Степановна. — Тут подарки для вас. Но сначала я хотела бы кое-что сказать.
Она присела на корточки перед детьми, и Ирина впервые увидела, как дрожат руки этой всегда уверенной в себе женщины.
— Настенька, Никита… Я очень виновата перед вами. Я не была рядом эти годы, пропустила много важного в вашей жизни. И ещё… — она посмотрела на Настю, — я говорила очень плохие вещи в твоём присутствии. О твоей маме. Это было неправильно и нечестно. Твоя мама — замечательная, и я была не права. Ты можешь меня простить?
В комнате повисла тишина. Настя смотрела на бабушку с недоверием, переводя взгляд то на мать, то на отца, словно ища у них подсказки.
— А почему ты так долго не приходила? — наконец спросила она.
Тамара Степановна опустила глаза.
— Потому что я была гордой и упрямой. Обиделась, когда твоя мама не захотела делать так, как я говорила. Это была моя ошибка. Большая ошибка.
Никита, понимая серьёзность момента, но уже скучая от взрослых разговоров, потянул бабушку за рукав:
— А теперь будешь приходить? Ба Валя всегда приходит по воскресеньям и печёт блины.
Тамара Степановна посмотрела на Ирину, и в этом взгляде было что-то новое — просьба, почти мольба.
— Если ваши родители позволят, я бы очень хотела приходить. И печь блины тоже могу.
Ирина встретилась глазами со свекровью и кивнула:
— Можете приходить. Но мы договорились о правилах.
— Я помню и принимаю их, — серьёзно ответила Тамара Степановна. Затем повернулась к внукам: — Ну что, посмотрим, что у меня для вас есть?
Обед прошёл удивительно спокойно. Тамара Степановна хвалила пирог, расспрашивала детей о школе, слушала рассказы Никиты о футболе с искренним интересом. Ни одного критического замечания, ни одного «а вот в моё время». Когда дети убежали играть с новыми игрушками, свекровь повернулась к Ирине:
— Ты была права, — тихо сказала она. — Я слишком много потеряла из-за своего упрямства. Поможешь мне наверстать?
Ирина посмотрела на эту гордую женщину, которая впервые на её памяти просила о помощи, и почувствовала, как отпускает многолетнее напряжение.
— Попробуем, — ответила она. — День за днём.
