Чемодан стоял у двери уже третий день. Леонид ходил вокруг него, как кот вокруг миски с едой, — то положит что-то, то вытащит. А Татьяна смотрела на эти танцы и молчала.
— Ну что ты как немая? — не выдержал он. — Скажи хоть что-нибудь!
— А что сказать? — она пожала плечами. — Хорошего отдыха.
Хорошего отдыха в отпуске, который стал только его.
— Слушай, может, всё-таки поедешь? — Леонид остановился, глядя на жену. — Путёвка же на двоих.
— Не могу. Я же говорю — у мамы операция на носу, Артём экзамены сдаёт. Кому всё это оставить?
Татьяна говорила правду. Но правда была не вся. Главного она не сказала — что он даже не спросил её мнения, когда покупал путёвку. Просто поставил перед фактом: еду отдыхать, хочешь — едешь, не хочешь — сиди дома.
За тридцать лет замужества она привыкла быть удобной. Удобной женой, которая не капризничает, не требует внимания, не устраивает сцен. Которая всегда найдёт объяснение, почему мужу можно, а ей — нельзя.
— Ладно, — Леонид махнул рукой и застегнул чемодан. — Значит, увидимся через две недели.
Он даже не обнял её на прощание. Поцеловал в щёку — дежурно, как соседку.
И вот он уехал. Артём ушёл к девушке готовиться к экзаменам. Мама лежала в больнице после операции. И Татьяна осталась одна со своими мыслями.
А мысли были странные. Вместо облегчения — какая-то тревога. Будто что-то должно было случиться. И случилось.
— Тань, ты видела фотки Лёнины? — подруга Света позвонила вечером третьего дня. — Он же в соцсетях отметился. Правда, конечно же не на своей страничке. Я случайно увидела в аккаунте нашей бухгалтерши.
— И что там?
— Да так… Красиво отдыхает. С компанией.
Что-то в голосе Светы заставило Татьяну насторожиться.
— Какой компанией?
— Сейчас перекину фотки. Сама увидишь.
Татьяна листала снимки дрожащими руками.
Леонид на пляже. Леонид в ресторане. Леонид в бассейне. И рядом с ним — она. Молодая, загорелая, смеющаяся. В купальнике, в платье, в его объятиях.
Под фотографиями комментарии друзей: «Красивая пара!», «Счастья вам!»
Татьяна долго сидела не двигаясь. Сердце стучало так громко, что, казалось, соседи услышат.
И она вдруг поняла: всё. Игра окончена.
Когда мир рушится, он рушится тихо
Утром Татьяна проснулась с ощущением, будто её переехал каток. Голова гудела, во рту пересохло, а в груди — странная пустота. Она лежала и смотрела в потолок, пытаясь понять: это сон или реальность?
Фотографии мужа с этой… всё ещё висели на экране телефона. Значит, не сон.
— Мам, ты как? — Артём заглянул в спальню. — Выглядишь странно.
— Нормально всё, — соврала Татьяна. — Просто плохо спала.
Сын ушёл, а она осталась наедине с правдой. Тридцать лет она была хорошей женой. Готовила, стирала, терпела его капризы, молчала, когда хотелось кричать. И что? И он привёз на курорт молодую любовницу.
А потом случилось что-то невероятное. Вместо слёз, вместо истерики пришло облегчение. Да, именно облегчение! Как будто с плеч упал огромный груз.
— Наконец-то, — прошептала она своему отражению в зеркале. — Наконец-то всё ясно.
К слесарю Татьяна пошла в тот же день
Мужчина лет сорока внимательно выслушал её просьбу.
— Надо поменять замки в квартире, — сказала она твёрдо. — Все. И входной, и балконный.
— А ключи у кого остались? — спросил слесарь.
— У мужа. Но он их больше не получит.
Мастер понимающе кивнул. Видно, не первый раз сталкивался с подобным.
Пока он работал, Татьяна ходила по квартире и вдруг увидела её по-новому. Везде следы Леонида: его кресло, его газеты, которые он разбрасывал где попало. Его жизнь, в которой для неё места почти не осталось.
— Готово, — сказал слесарь. — Замки надёжные, не взломают. А старые ключи теперь не подойдут.
После его ухода Татьяна села на кухне с чашкой чая. Телефон лежал рядом. Она взяла его и быстро, пока не передумала, написала сообщение мужу:
«Можешь не возвращаться. Я больше не твоя жена».
Отправила. И сразу выключила телефон.
Леонид вернулся через неделю
Татьяна сидела дома, читала книгу, когда в дверь начали ломиться. Сначала тихо, потом всё громче.
— Таня! — орал он за дверью. — Открой немедленно! Что за цирк?!
Она не отвечала. Продолжала читать, хотя буквы расплывались перед глазами.
— Я знаю, что ты дома! — голос становился всё злее. — Открой, или я вызову слесаря!
— Вызывай, — тихо сказала Татьяна стене. — Теперь это моя квартира.
Он ломился ещё полчаса, потом затих. Но через час зазвонил телефон.
— Ты совсем офигела?! — кричал Леонид в трубку. — Это моя квартира! Я тут прописан!
— Была твоя, — спокойно ответила Татьяна. — А теперь подумай, где будешь жить. Может, у своей курортной пассии?
— Какой пассии? О чём ты?
— Леонид, я видела фотографии. Все видели.
Повисла тишина. Долгая, тягучая тишина.
— Это, это не то, что ты думаешь, — голос стал тише. — Мы можем поговорить?
— Можем. Завтра, в кафе «Центральное», в семь вечера. Один раз. И всё.
— Таня!
— Всё, Леонид. До завтра.
Она положила трубку и вдруг улыбнулась.
Встреча в кафе «Центральное»
Татьяна пришла в кафе за десять минут до назначенного времени. Села у окна, заказала кофе. Руки дрожали — не от страха, а от напряжения. Она готовилась к этому разговору всю ночь, но всё равно волновалась.
Леонид появился ровно в семь. Растерянный, помятый, в мятой рубашке. Видно, ночевал где попало. Он огляделся по сторонам, увидел жену и неуверенно подошёл к столику.
— Привет, — сел напротив. — Спасибо, что согласилась встретиться.
— Не за что.
Официантка подошла принять заказ. Леонид попросил двойной виски. Руки у него тоже дрожали.
— Слушай, Таня, — начал он, отпив из стакана. — Я понимаю, ты расстроена.
— Расстроена? — Татьяна подняла брови. — Это когда суп пересолила или автобус опоздал. А то, что ты сделал, называется по-другому.
— Но ведь ничего такого не было! — голос повысился. — Ну познакомился с девушкой на курорте, ну сфотографировались. Это же не измена!
Татьяна молча достала из сумочки распечатанные листы. Переписка, которую она нашла на компьютере — он забыл выйти из почты перед отъездом.
— «Солнышко моё, не могу дождаться встречи с тобой», — прочитала она вслух. — «Я уже заказал номер люкс для нас двоих».
Лицо Леонида стало белым как мел.
— Ты, ты рылась в моей переписке?
— Ты оставил почту открытой. А я зашла проверить счета за коммуналку и… наткнулась на это.
Когда маски падают
— Татьяна, это всё не так серьёзно! — Леонид схватился за соломинку. — Подумаешь, курортный роман! У всех бывает!
— У всех? — она внимательно посмотрела на мужа. — А у меня не было. За тридцать лет. Ни разу.
— Ну так ты же, ты другая. Ты домашняя.
— Домашняя? — в голосе зазвучали металлические нотки. — То есть я — домашняя скотинка, которая должна сидеть и ждать, пока хозяин нагуляется?
— Не извращай мои слова! Я же говорю — ничего серьёзного! Просто развлечение!
— Развлечение на мои деньги. Путёвка-то была куплена из семейного бюджета. Из моей зарплаты тоже.
Леонид замолчал. Ему нечего было возразить.
— Знаешь, что самое обидное? — продолжила Татьяна. — Не то, что ты изменил. А то, что вы даже не попытались скрыть.
— Таня, я не думал.
— Вот именно. Не думал. Обо мне ты никогда не думал.
Момент истины
Леонид отпил ещё виски. Потом ещё. Лицо покрылось красными пятнами.
— Хорошо! — выкрикнул он вдруг. — Да, мне с тобой скучно! Ты превратилась в домохозяйку! Никаких интересов, только быт, быт, быт!
Татьяна не дрогнула. Только сжала губы.
— Когда я последний раз предлагала поехать куда-то вместе? — спросила тихо.
— Ну, не помню.
— Два года назад. В Прибалтику. Ты сказал — дорого. Год назад — в Крым. Ты сказал — далеко. Полгода назад — просто в театр. Ты сказал — устал после работы.
— Но это же…
— А эта девочка, — Татьяна ткнула в фотографию, — она что, интереснее меня? Или просто моложе?
Леонид молчал.
— Понятно, — кивнула Татьяна. — Тебе нужна была не спутница жизни. Тебе нужна была прислуга дома и украшение на публике.
— Таня, мы можем всё исправить! Я больше не буду.
— Не будешь? — она встала из-за стола. — А я больше не хочу. Знаешь, что я поняла за эту неделю? Я поняла, что мне легче без тебя. Я не жду, когда ты придёшь с работы злой. Не готовлю ужины, которые ты съедаешь молча. Не стираю твои носки и не слушаю нытьё про начальника.
— Но мы же семья!
— Семья? — Татьяна горько усмехнулась. — Семья — это когда вместе. А ты давно ушёл, Леонид. Просто продолжал есть в моей столовой и спать в моей постели. А я просто закрыла за тобой дверь.
Она положила на стол деньги за кофе.
— Прощай. И больше не звони. Артём сам решит, хочет ли с тобой общаться.
— Татьяна! — окликнул он, когда она дошла до выхода.
Она обернулась.
— Что теперь будет?
— Не знаю, — честно ответила она. — Впервые за тридцать лет не знаю, что будет завтра. И знаешь что? Не жалею.
И вышла из кафе, оставив его одного с пустым стаканом и разбитыми иллюзиями.
Новая жизнь начинается с чашки чая
Леонид снимал угол у своего приятеля Вовки. Двушка на окраине, диван в гостиной, запах кошачьего туалета и соседи-алкоголики за стенкой. Каждое утро он садился в машину и ехал на работу мимо их — теперь уже её — дома.
Иногда останавливался у подъезда. Смотрел в окна, где горел свет. Представлял, как Татьяна заваривает утренний чай, как читает новости за завтраком. Одна. Без него.
Руки тянулись к телефону — позвонить, попросить прощения, вернуться. Но каждый раз он вспоминал её последние слова в кафе. И понимал: поздно. Слишком поздно.
А Татьяна жила. Впервые за много лет — именно жила, а не существовала.
Артём, узнав правду, сначала молчал три дня. Потом пришёл на кухню, где мама мыла посуду, обнял её со спины и тихо сказал:
— Я горжусь тобой.
— За что? — удивилась Татьяна.
— За то, что не стала терпеть.
С работы она теперь шла не домой готовить ужин, а в спортзал. Или на курсы английского. Или просто гуляла по городу, разглядывая витрины, заходя в кафе, где никогда не была.
Через месяц Леонид позвонил. Голос усталый, просящий:
— Таня, можно увидимся? Поговорим нормально?
— О чём? — спросила она, помешивая ложечкой мёд в чае.
— О нас. О семье. Я понял свои ошибки.
— Леонид, — перебила она мягко. — У нас больше нет «нас». Есть ты, есть я. И нам хорошо врозь.
— Но я изменился!
— А мне уже всё равно. Знаешь, это удивительное чувство — равнодушие. Я тебя не ненавижу. Но и не люблю. Ты стал мне просто… никем.
После этого звонка Татьяна села у окна с чашкой чая. На улице шёл дождь, но она улыбалась. Не потому, что кого-то победила. А потому, что наконец-то дома стало тихо и светло.
Потому что она сделала лучший выбор в своей жизни.
