«Алексей Иванович, взгляни-ка мне прямо в глаза», — попросила Инна, поднимая голову от пачки документов.
— Что-то случилось? — он убрал бумаги в сторону и обернулся к супруге. — Ты с самого утра какая-то не своя.
— Просто посмотри на меня и скажи честно: ты меня любишь?
Алексей Иванович нахмурился. За двадцать пять лет совместной жизни Инна ни разу не задавала таких вопросов. Она была дамой обстоятельной, по специальности фельдшер, и предпочитала судить о человеке по поступкам, а не по словам.
— Инн, что за ерунда? Конечно, люблю. Что тебя тревожит?
— Ничего особенного, — она отвернулась и уставилась в окно. — Просто задумалась, что мы с тобой столько лет вместе, а я, кажется, так и не знаю, что у тебя на душе.
Алексей Иванович молча рассматривал ее профиль. Инна, конечно, постарела, но держалась молодцом. В свои пятьдесят три выглядела лет на сорок пять. Может, потому что всю жизнь проработала в поликлинике и привыкла следить за собой.
— Инн, ты что-то не договариваешь, — сказал он. — Давай начистоту. Что происходит?
— Лёш, а ты помнишь, как мы познакомились? — спросила она, не отводя взгляда от оконного стекла.
— Еще бы. На танцах в киевском Дворце культуры. Ты была в малиновом сарафане, а я в новеньком костюме, который мне батя на выпускной купил.
— А нашу свадьбу помнишь?
— И ее помню. Всё как-то очень быстро случилось. Ты только-только медучилище закончила, а я только-только на завод устроился.
Инна наконец повернулась к мужу. В её глазах он увидел что-то, чего раньше не замечал. Не страх, не обида — скорее изможденность.
— Лёш, а ты никогда не думал, почему мы так рано поженились? Мне было двадцать, тебе двадцать три. Совсем дети.
— Любили друг друга, вот и поженились. А что тут думать? — он пожал плечами. — Тогда время другое было. Все рано семьи создавали.
— А то, что Богданчик родился всего через семь месяцев после свадьбы, тебя не смущало?
Алексей Иванович замер. Разговор принимал какой-то странный оборот.
— Инн, к чему ты клонишь? Дети рождаются тогда, когда им положено. Богдан недоношенный был, ты сама говорила.
— Лёш, — голос Инны стал еще тише, — помнишь, как дети тебе на день рождения подарок сделали? Полное медицинское обследование?
— Помню. Отличный подарок был. Я до сих пор им благодарен. Проверил здоровье, теперь спокоен.
— И все результаты были хорошие?
— Да, всё в норме. Доктор сказал, что для моих лет показатели просто отличные. Только витамины посоветовал попить да зарядку делать.
Инна достала из кухонного ящика папку с бумагами. Алексей Иванович сразу узнал свои медицинские справки.
— А это ты читал? — она открыла папку и ткнула пальцем в один из листов.
— Я же тебе говорил, там такие термины, что без специалиста не разберешь. Главное, что врач сказал — всё хорошо.
— Леш, ты бесплоден, — тихо произнесла Инна.
— Что? — он не сразу сообразил.
— У тебя врождённое бесплодие. Ты не можешь иметь детей. Никогда не мог.
Алексей Иванович взял справку и вчитался в текст. Термины и правда были сложными, но теперь, когда Инна объяснила, смысл стал проясняться.
— Но у нас пятеро детей, — сказал он, не поднимая головы от документов.
— Да, у нас пятеро детей.
— Инн, это какая-то ошибка. Может, врачи перепутали?
— Леш, я фельдшер. Я понимаю, что написано в этих справках. Ошибки тут быть не может.
Алексей Иванович отложил документы и посмотрел на жену. Теперь он понимал, что означал этот странный разговор, эти вопросы о любви и о том, как они познакомились.
— Значит, дети не мои? — спросил он.
— Дети наши, — ответила Инна. — Мы их вместе растили, воспитывали, любили.
— Но не мои.
— Леш, какая теперь разница? Богдану тридцать пять, Гале двадцать восемь. Они взрослые люди, у них свои семьи.
— Инн, а отцы кто?
Она помолчала.
— Разные, — сказала наконец.
— Сколько их было?
— Леш, зачем тебе это знать? Что изменится от того, что ты узнаешь подробности?
— Я хочу понимать, с кем прожил двадцать пять лет.
Инна встала и подошла к плите. Включила чайник, достала чашки. Алексей Иванович смотрел на её спину и думал о том, как мало он знал эту женщину.
— Скажи хотя бы, ты меня любила? — спросил он.
— По-своему любила, — ответила она, не оборачиваясь. — Ты хороший мужчина, Леша. Надежный, работящий. С тобой было спокойно.
— Спокойно… А страсти не хватало?
— Страсти много чего не хватало. Но жизнь — она не только из страсти состоит.
Чайник закипел. Инна разлила кипяток по чашкам, одну поставила перед мужем, вторую взяла себе.
— Что теперь будем делать? — спросила она.
Алексей Иванович долго молчал, глядя в чашку.
— Детям ничего говорить не буду, — сказал он наконец. — Они мои дети. Я их растил, в них душу вложил. И внуки мои.
— А со мной что будешь делать?
— Не знаю, Инн. Не знаю.
Он встал из-за стола и пошел к выходу.
— Леш, подожди, — окликнула его жена. — Давай поговорим.
— О чем говорить? — он обернулся. — Ты двадцать пять лет мне врала. Каждый день врала. Как мне теперь тебе верить?
— Я не врала. Я просто не говорила.
— Это одно и то же.
Алексей Иванович ушел в свою мастерскую в сарае. Там, среди инструментов и недоделанных поделок, он просидел до самого вечера, пытаясь понять, что делать дальше.
Вечером, когда он вернулся в дом, Инна собирала вещи.
— Куда? — спросил он.
— К Гале. Она просила помочь с малышом. Посижу с ними немного.
— Инн, я не выгоняю тебя.
— Знаю. Но мне тоже нужно подумать.
Она взяла сумку и направилась к двери.
— Инн, — окликнул ее Алексей Иванович.
— Да?
— Хотя бы скажи — жалеешь о чем-нибудь?
Инна постояла в дверях, не оборачиваясь.
— Жалею, что ты узнал, — сказала она и вышла.
Алексей Иванович остался один в доме, который казался ему родным двадцать пять лет. Теперь он понимал, что все эти годы жил с чужой женщиной, растил чужих детей и строил чужую семью.
Но самое поразительное — любить их от этого меньше он не стал.
Представьте себе такую ситуацию… Узнать такое о своей жизни — это как будто фундамент выбивают из-под ног. Как вы думаете, как бы вы поступили на месте Алексея Ивановича?
