— Елена, ты же понимаешь, что это очень ненадолго? — Платон поставил тяжёлую дорожную сумку на пол и бегло оглядел прихожую. — Ксения лишилась работы, Семён съехал из студенческого общежития. Куда же им теперь деваться?
Елена Сергеевна неторопливо закрыла дверь, прислонившись к ней спиной. Ещё утром она собиралась испечь гору творожных сырников и посвятить день просмотру старых, любимых фильмов. А теперь в её двухкомнатной квартире, что находится на улице Соборной в Виннице, размещают абсолютно чужие вещи.
— Ты хотя бы спросил меня заранее, — тихо произнесла она.
— Так я же спрашиваю! Вот прямо сейчас и спрашиваю, — он улыбнулся ей той самой улыбкой, которая всего месяц назад казалась ей такой неотразимой. — У тебя ведь достаточно места. И сердце у тебя доброе.
Она прошла на кухню и поставила чайник. За окном промозгло моросил октябрьский дождь, и в квартире внезапно стало очень тесно. Не от того, что здесь появились новые люди, а от того, что судьбоносное решение приняли без её ведома.
Ксения и Семён вошли следом, стряхивая капли дождя с курток. Девушка — высокая, с густыми тёмными волосами и проницательным взглядом. Парень — немного моложе, в потрёпанных джинсах, с накладными наушниками на шее.
— Добрый вечер, — кивнула Ксения. — Мы клянёмся, что не задержимся. Огромное спасибо, что согласились нас принять.
Елена хотела сказать, что она не соглашалась, а её просто поставили перед фактом. Но промолчала. В свои пятьдесят восемь лет она чётко научилась отличать битвы, в которые стоит вступать немедленно, от тех, что разумнее отложить.
— Будете чай? — предложила она.
За чаем Платон рассказывал, как на его работе провели сокращение двух штатных единиц, как Ксения повздорила со своей новой начальницей в супермаркете, и как у Семёна в общежитии прорвало трубу и затопило комнату. Елена слушала и думала, что любая из этих проблем решаема, но не ценой её собственного спокойствия.
— Пап, а где мы будем размещаться? — спросил Семён, оглядывая комнаты.
— В главной комнате диван разложим, тебе там будет вполне комфортно. А Ксении — вторая комната.
Елена поперхнулась чаем. Вторая комната — это была её личная мастерская. Там стояла швейная машина, огромный стеллаж с нитками, гладильная доска. Там она шила соседям шторы и покрывала — это была её подработка.
— Подождите, — сказала она, — а мои рабочие принадлежности куда?
— Да мы совсем не помешаем, — быстро откликнулась Ксения. — Я очень аккуратная. Ваши вещи не буду трогать, обещаю.
— Дело не в том, будете трогать или нет. Дело в том, что это моё единственное рабочее место.
— Елена, ну это всего лишь на недельку, — Платон ободряюще положил руку ей на плечо. — Потом всё вернётся, как было.
На недельку. Она вспомнила, как год назад он говорил «давай просто попробуем встречаться — на недельку». А потом «давай я буду у тебя иногда ночевать — на недельку». Теперь вот дети — тоже «на недельку».
Она поднялась из-за стола и начала собирать посуду. Руки едва заметно дрожали — то ли от накатывающей злости, то ли от полной растерянности, она не понимала.
В первую ночь она лежала без сна и слушала, как в главной комнате поскрипывает старый диван под Семёном, как он тихонько разговаривает с кем-то по телефону. Как во второй комнате шуршит Ксения, раскладывая свои немногочисленные вещи. И как Платон рядом с ней дышит ровно и спокойно — для него-то все вопросы были решены.
А что решилось для неё? Что теперь на её личной территории хозяйничают чужие люди? Что её мнение перестало интересовать кого-либо? Что она должна быть не просто гостеприимной, а ещё и благодарной за возможность помочь?
Утром она проснулась от громкого звука музыки. Семён на кухне пил кофе и что-то слушал в наушниках, но звук всё равно проникал наружу. Ксения сидела за столом с ноутбуком и печатала новое резюме.
— Доброе утро, — сказала Елена.
— Доброе, — отозвались они в унисон, не поднимая глаз.
Она открыла холодильник — половина продуктов исчезла. Молоко, которое она купила накануне, почти закончилось. Её любимый клубничный йогурт кто-то съел.
— Кто взял йогурт? — спросила она.
— Я немного попробовала, — ответила Ксения. — А что, он был какой-то особенный?
— Нет, не особенный. Просто он мой.
Ксения подняла на неё удивлённые глаза.
— Ну извините, пожалуйста. Я думала, раз мы временно проживаем вместе…
— Мы не проживаем вместе. Вы проживаете у меня.
Повисла неловкая, звенящая тишина. Семён снял наушники.
— Что-то произошло? — спросил Платон, выходя из ванной.
— Да нет, ничего, — махнула рукой Елена. — Просто хотела спокойно позавтракать.
К вечеру она осознала, что так продолжаться не может. И дело было не в том, что дети Платона плохие — они были совершенно обычными. Дело в том, что её превратили в бесплатный обслуживающий персонал в её же собственном доме. Её спросили разрешения воспользоваться стиральной машиной, но не дождались ответа. Ксения заняла ванную на полтора часа. А потом развесила сушиться своё бельё в её мастерской — и заперла дверь на ключ.
— Мне нужно туда зайти, — сказала Елена, постучав в дверь.
— Подождите всего пять минут, я сейчас закончу, — отозвалась девушка.
Пять минут превратились в полчаса. Когда Ксения наконец вышла, Елена молча прошла в комнату, посмотрела на чужие вещи, разложенные на её полках, на чужую одежду на её рабочем стуле, на отодвинутую в угол, разобранную швейную машинку.
— Платон, нам нужно поговорить, — сказала она вечером мужу.
Он уже лежал на диване и смотрел новостную программу.
— Что случилось на этот раз?
— Сколько конкретно они здесь будут? Каков точный срок?
— Да они скоро что-нибудь найдут, я уверен. Ксения уже проходит собеседования. У Семёна тоже есть варианты.
— Это не является ответом. Я спрашиваю конкретную дату.
Он выключил звук телевизора и повернулся к ней.
— Елена, что с тобой? Ты стала какой-то раздражительной.
— Я не раздражительная. Я просто устала. Устала от того, что моё мнение никто не спрашивает. Устала убирать за взрослыми, чужими людьми. Устала притворяться, что меня всё устраивает.
— Ну, потерпи ещё немного…
— Нет. Я больше не потерплю. Либо мы чётко оговариваем правила проживания, либо они ищут другое место для себя.
Он сел на диване и внимательно посмотрел на неё.
— Какие именно правила?
— Покупка продуктов — поровну. Уборка — каждый убирает за собой. Моя рабочая комната — неприкосновенна. И самое главное — все решения, которые касаются моей квартиры, мы принимаем совместно. Совместно, Платон. Не ты один.
Он помолчал, потирая лоб.
— Ладно. Я поговорю с ними завтра.
Но на следующий день он ушёл на работу, не сказав детям ни единого слова. А Елена обнаружила, что Ксения передвинула её швейную машинку в коридор, чтобы «в комнате стало больше свободного места».
Тогда она поняла — разговоры и уговоры не помогут.
— Дарья, можно я приеду к тебе на пару дней? — позвонила она подруге.
— Конечно. Что случилось?
— Расскажу, когда увидимся.
Она собрала небольшую сумку, написала записку: «Еду к подруге. Когда вернусь — не знаю». Положила её на кухонный стол и вышла из квартиры.
В Киеве, у Дарьи, было спокойно и легко. Они пили чай с малиновым вареньем, смотрели старые сериалы, не спеша ходили в магазин. Это была нормальная жизнь, где тебя никто не выселяет из твоей же спальни.
— Знаешь, — сказала Дарья на третий день, — а может, это и к лучшему. Посмотри на себя — ты повеселела, посвежела. А то раньше приходила всегда какая-то напряжённая.
— Напряжённая?
— Ну да. Как натянутая струна. Боишься сказать лишнее слово, кого-то обидеть. А зачем? Ты же не маленькая девочка, в самом деле.
Елена посмотрела в окно. За стеклом качались голые ветки деревьев.
— А вдруг он решит, что я слишком сложная? Что ему будет проще найти более покладистую?
— И что? Тебе нужен мужчина, который ищет не любимую женщину, а бесплатную прислугу?
На четвёртый день позвонил Платон.
— Елена, ну сколько можно? Дети постоянно спрашивают, где ты. Я сам не понимаю. Зачем устраивать такую драму?
— Никакой драмы здесь нет. Есть простые понятия: уважение, личные границы, совместное принятие решений. Когда ты это осознаешь, тогда и поговорим.
— Понял, понял. Приезжай, мы всё уладим.
— Сначала уладь, потом звони.
Она отключила телефон и пошла помогать Дарье готовить ужин. В этот вечер они искренне смеялись над старой комедией и совсем не говорили о мужчинах.
Платон позвонил снова через два дня.
— Ксения нашла работу. Она снимет комнату с коллегой. Семён пока остановился у своего приятеля. Квартира абсолютно свободна. Приезжай.
— А швейная машинка стоит на своём рабочем месте?
— На месте.
— Отлично. Завтра буду.
Она вернулась домой с чётким ощущением, что возвращается именно домой, а не в место, где ей временно разрешили жить. Платон встретил её в прихожей с очень виноватым видом.
— Прости меня, — сказал он. — Я правда не подумал о твоих чувствах. Думал, ты не будешь против.
— Я была бы не против, если бы меня спросили. Если бы мы сразу договорились об условиях.
— Договоримся. На будущее.
Она прошла по квартире, проверяя, всё ли там на своих местах. Всё было так, как она оставила. Но что-то важное изменилось — она сама. Ей больше не хотелось быть удобной любой ценой.
— Мне очень понравилось жить одной, — сказала она, заваривая чай. — Понравилось самостоятельно принимать решения. Если мы остаёмся вместе, это должно быть равноправное партнёрство. Равное.
— Хорошо, — кивнул он. — Но ты же не выгонишь меня завтра, если я вдруг что-то не то скажу?
Она усмехнулась.
— Не выгоню. Но и молчать, как раньше, я не буду. Предупреждаю тебя сразу.
Через неделю ей позвонила Ксения.
— Елена Сергеевна, у меня подруга осталась без жилья. Можно она дня на три поживёт у вас?
— Нет, — спокойно ответила Елена. — Нельзя.
— Но она с маленьким ребёнком…
— Ксения, мой ответ твёрдый — нет. До свидания.
Она положила трубку и посмотрела на Платона. Тот читал газету, но она видела, что он прекрасно слышал весь разговор.
— Как-то жёстко, — сказал он, не поднимая глаз.
— Честно, — поправила она.
— А если бы это был мой лучший друг?
— С тем же результатом. У меня есть своя территория, и отныне я её охраняю.
Он аккуратно сложил газету и посмотрел на неё с искренним любопытством.
— А знаешь что? Мне такая Елена нравится гораздо больше. Честная.
— Вот и отлично. Значит, будем жить честно.
Вечером они сидели и смотрели телевизор, и Елена думала, что впервые за много лет она чувствует себя полноправной хозяйкой своей жизни. Не идеальной женой, не удобной подругой — а просто собой. Со своими правилами, своими границами, своей территорией, которую больше никому не позволит так легко захватить.
За окном всё ещё шёл дождь, но в квартире было тепло и невероятно тихо. По-настоящему тихо — не то напряжённое молчание, когда боишься сказать лишнее, а то, когда нечего говорить, потому что всё и так понятно.
Эта история — идеальный урок о том, что границы в отношениях нужно устанавливать немедленно. Если бы Елена сразу не ушла и не поставила ультиматум, её так и продолжали бы использовать как «удобное место».
А как вы считаете, почему Платон сначала попытался «сдать» жену, а не детей? Было ли ему легче поступиться её покоем, потому что он знал, что она его «любит и поймёт»?
