— Вероника, мне в субботу до обеда, можно? У дочери соревнования, — Вероника старалась говорить как можно тише, чтобы не разбудить задремавшую в коридоре старушку.
Заведующий отделением Борис Львович кивнул, не отрываясь от карты больного. В терапии работать было тяжело — бесконечный поток стариков с букетом болезней, жалобы, капризы, родственники, которые знают лучше врачей, как лечить. Но зарплата медсестры позволяла снимать однокомнатную квартиру и не просить денег у родителей.
— Мама, ты снова опаздываешь, — восьмилетняя Алина встретила её у школы с недовольным лицом. — Все уже разошлись.
— Прости, солнышко. Дежурство затянулось.
Дочка выразительно закатила глаза — жест, который она переняла у одноклассниц из благополучных семей. Вероника поморщилась. В последнее время Алина всё чаще напоминала ей о том, что у других детей есть папы, машины, дачи.
— А Катя Самойленко говорит, что у её мамы новый муж появился. Очень состоятельный. Теперь они в Турцию поедут, — сообщила дочка, размахивая рюкзаком.
— Это хорошо для Кати, — сухо ответила Вероника. Разговоры о чужих успехах в личной жизни всегда задевали за живое.
В автобусе Алина прижалась к окну и замолчала. Вероника смотрела на её профиль — точная копия отца. Того самого Евгения, который испарился, узнав о беременности. «Я не готов к такой ответственности», — сказал тогда. Готов оказался только к тому, чтобы сменить номер телефона и переехать в другой город.
— Мам, а правда, что если женщина одна воспитывает ребёнка, то она неудачница? — вдруг спросила Алина, не поворачивая головы.
Сердце Вероники болезненно сжалось.
— Кто тебе такое сказал?
— Да так… одна девочка в классе. Говорит, что мамы-одиночки — это те, кого никто не хочет.
Вероника сглотнула. Хотелось обнять дочку, объяснить, что всё не так просто. Но слова застревали в горле.
Дома, пока Алина делала уроки, Вероника сидела на кухне с чашкой чая и листала ленту в социальных сетях. Фотографии бывших одноклассниц: семейные отпуска, новые автомобили, ремонты. У всех были мужья, стабильность, планы на будущее.
«А у меня что?» — подумала она. Работа, которая высасывает все силы, съёмная квартира, дочка, которая всё чаще задаёт неудобные вопросы. И никого рядом.
Последние отношения закончились полгода назад. Кирилл был хорошим парнем, но когда узнал про Алину, сразу охладел. «Понимаешь, я не готов быть отчимом», — честно признался он. Готов был только заниматься сексом и ходить в кино.
Зазвонил телефон. Вероника взглянула на экран — незнакомый номер.
— Алло?
— Добрый вечер, это Станислав. Мы вчера познакомились в поликлинике.
Вероника напряглась. Вчера к ним привозили мужчину с сердечным приступом. Она дежурила в приёмном покое, помогала кардиологу. Родственник больного — высокий, статный, с внимательными глазами. Благодарил за помощь, расспрашивал о состоянии отца.
— Да, помню. Как ваш папа?
— Лучше, спасибо. Врачи говорят, критический период прошёл. — Он помолчал. — Я хотел пригласить вас на кофе. В знак благодарности.
Вероника колебалась. С одной стороны, давно не было мужского внимания. С другой — сколько раз она обжигалась на таких знакомствах.
— Не знаю… У меня дочка, свободного времени мало.
— Понимаю. А может, в выходные? Днём, ненадолго.
Что-то в его голосе заставило её согласиться.
Встретились в кафе возле парка. Станислав оказался ещё привлекательнее, чем она помнила. Дорогой костюм, часы, манеры. Работал в строительной компании, был разведён.
— Детей нет? — спросила Вероника, размешивая сахар в кофе.
— Не получилось, — он слегка поморщился. — Жена не хотела. Карьера, путешествия — всё было важнее. В итоге ушла к партнёру по бизнесу.
Вероника сочувственно кивнула. Ещё один пострадавший от женской непостоянности.
— А у вас дочка, я правильно понял?
— Да. Восемь лет. — Вероника приготовилась к стандартной реакции.
— Девочки в этом возрасте особенно интересные, — неожиданно улыбнулся Станислав. — Моя племянница как раз восьмилетка. Фантазёрка ещё та.
Они проговорили два часа. Станислав оказался неплохим собеседником — рассказывал про работу, спрашивал про её жизнь, не морщился, когда речь заходила об Алине.
— Можно увидеться ещё? — спросил он, провожая её до автобуса.
Вероника кивнула, чувствуя, как после долгого перерыва в груди теплеет надежда.
Следующие две недели пролетели как в тумане. Станислав звонил каждый день, приглашал на обеды, дарил цветы. Алина заметила перемены в материнском настроении.
— Мам, ты какая-то странная стала. Весёлая, — заметила она за завтраком.
— А разве это плохо?
— Нет, хорошо. Просто непривычно.
Вероника засмеялась. Действительно, давно она не чувствовала себя женщиной, а не только матерью и медсестрой.
— А может, познакомишь меня с ней? — предложил Станислав во время очередной встречи. — С твоей дочкой.
Вероника замерла. Знакомить мужчину с ребёнком — серьёзный шаг. А вдруг он исчезнет, как все предыдущие? Алина снова останется без мужского внимания.
— Рано ещё, — осторожно ответила она.
— Понимаю. Но я серьёзно настроен, Вероника. Не хочу прятаться и встречаться украдкой.
В его глазах была искренность. Или она так хотела её видеть?
— Хорошо, — решилась она. — В субботу приходи на обед.
Всю неделю Вероника нервничала. Покупала продукты для особенного обеда, выбирала платье, объясняла Алине, что к ним придёт гость.
— Это твой парень? — прямо спросила дочка.
— Друг, — уклончиво ответила мать.
— Ага, друг, — скептически хмыкнула восьмилетняя мудреца.
В субботу к двум часам стол был накрыт, квартира убрана, Алина нарядно одета. Вероника в сотый раз поправила причёску, когда раздался звонок.
Станислав пришёл с букетом для неё и большой коробкой конфет для Алины. Дочка сначала держалась настороженно, но постепенно оттаяла. Станислав умел разговаривать с детьми — расспрашивал про школу, увлечения, не сюсюкал и не заискивал.
— А вы на маме женитесь? — вдруг спросила Алина во время десерта.
Вероника покраснела:
— Алина!
— Что? Нормальный вопрос, — невозмутимо ответила дочка. — Хочу знать, постоянный ты гость или временный.
Станислав рассмеялся:
— Мне нравится твоя прямота. Пока мы с мамой просто знакомимся. А там видно будет.
После обеда они гуляли в парке. Алина бегала впереди, Станислав и Вероника шли рядом.
— Умная девочка, — заметил он. — И характер сильный.
— Слишком сильный иногда, — вздохнула Вероника. — Одной воспитывать нелегко.
— Зато ты молодец. Справляешься.
Эти слова согрели лучше любых комплиментов.
Вечером, после ухода Станислава, Алина выдала вердикт:
— Он мне нравится. Не как дядя Кирилл.
— Чем же он отличается от дяди Кирилла?
— Он на меня смотрит не как на помеху, а как на человека.
Детская проницательность иногда поражала.
Отношения развивались стремительно. Станислав стал частым гостем, водил их в театры и музеи, помогал Алине с математикой. Вероника почти поверила, что у них может получиться настоящая семья.
Через месяц он предложил переехать к нему.
— У меня трёхкомнатная квартира в центре. Алине будет своя комната, ближе к хорошим школам.
Вероника колебалась. Слишком быстро всё происходило.
— А вдруг не получится? Алина привыкнет, а потом…
— Получится, — уверенно сказал Станислав. — Я хочу с вами общего будущего.
Они переехали в сентябре. Квартира оказалась ещё лучше, чем Вероника представляла. Алина была в восторге от собственной комнаты и близости к центру.
Первые недели были медовыми. Станислав с утра до вечера на работе, Алина в школе, Вероника в больнице. По вечерам — семейные ужины, фильмы, разговоры. Казалось, всё складывается идеально.
Но постепенно стали проявляться нюансы. Станислав не любил, когда Алина громко смеялась за столом. Морщился, если дочка включала музыку. Делал замечания по поводу её манер.
— Она же ребёнок, — оправдывалась Вероника.
— Именно поэтому и нужно воспитывать, — отвечал он.
Скандал разразился через полтора месяца. Алина, делая уроки, разлила сок на дорогой ковёр в своей комнате.
— Ты что, совсем без головы? — накинулся на неё Станислав. — Сколько можно говорить — аккуратнее!
— Я нечаянно, — оправдывалась девочка, на глазах наворачивались слёзы.
— Нечаянно, нечаянно! Вечно у тебя всё нечаянно!
— Хватит, — вмешалась Вероника. — Не кричи на неё.
— А кто будет? Ты? — Станислав повернулся к ней. — Ты же её совсем не воспитываешь! Разрешаешь всё!
— Я воспитываю, как считаю нужным.
— Вот именно! А результат? Невоспитанная девчонка, которая не умеет себя вести!
Алина разрыдалась и убежала в свою комнату, хлопнув дверью.
— Зачем ты так с ней? — тихо спросила Вероника.
— А как надо? Гладить по головке за каждую оплошность? — Станислав был взвинчен. — Я думал, ты хочешь из неё человека вырастить, а не избалованную принцессу!
— Она не избалованная! Она просто ребёнок!
— Ребёнок, которому никто не объяснил, что такое границы!
Они поссорились всерьёз. Вероника ушла утешать дочку, Станислав заперся в кабинете.
— Мам, — всхлипывала Алина, — а давай съедем отсюда? Мне здесь не нравится.
— Почему, солнышко?
— Он меня не любит. Терпит только из-за тебя.
Вероника обняла дочку покрепче. В детских словах была болезненная правда.
На следующий день Станислав извинился, принёс Алине новую игру для планшета. Но что-то между ними сломалось. Девочка стала тише, настороженнее. Станислав — более формальным в общении с ней.
А ещё через неделю Вероника случайно услышала его телефонный разговор.
— Нет, мне она нравится. Серьёзная, ответственная. Просто с ребёнком сложно… Да, понимаю, что сам виноват. Надо было сразу сказать, что детей не хочу.
Вероника прислонилась к стене, чувствуя, как проваливается пол под ногами.
— Ну, посмотрим. Может, в интернат отдадим на время. Там дисциплина, порядок…
Этого Вероника слышать уже не могла. Она тихо прошла в спальню, достала чемодан и начала собирать вещи.
— Что ты делаешь? — Станислав появился в дверях.
— Собираемся, — коротко ответила она.
— Куда?
— Домой.
— Вероника, если это из-за того разговора… Я не всерьёз. Просто нервы сдали.
— Интернат для моей дочери? Это не всерьёз?
Он помолчал, потом сел на кровать:
— Слушай, я честно пытался. Но я не умею с детьми. Не получается у меня.
— Тогда надо было сразу сказать.
— А ты бы со мной встречаться стала?
Вероника остановилась, держа в руках кофточку Алины.
— Нет, не стала бы.
— Вот видишь.
— Видишь что? Что ты меня обманул? Заставил дочку привыкнуть к тебе, а потом решил от неё избавиться?
— Я не думал, что будет так тяжело…
— А я не думала, что ты такой эгоист.
Они молчали. Потом Станислав тихо сказал:
— Останься. Без дочки.
Вероника медленно повернулась к нему:
— Что?
— Ну, подумай сама. Алина уже большая, самостоятельная. Можно к бабушке отправить, в хорошую школу устроить…
— Ты предлагаешь мне бросить собственного ребёнка?
— Не бросить. Устроить. Обеспечить ей хорошее будущее.
Вероника посмотрела на этого красивого, успешного мужчину, который час назад казался её спасением. И поняла, что он чужой. Совершенно чужой.
— Знаешь что, Станислав? Иди к чёрту.
Она взяла чемодан и пошла за дочкой.
— Мам, мы уезжаем? — Алина подняла голову от книжки.
— Да, солнышко. Домой.
— А дядя Стас?
— Дядя Стас остаётся здесь.
— Навсегда?
— Навсегда.
Алина кивнула и молча начала складывать свои вещи.
В съёмной однокомнатной квартире было тесно после просторного жилья. Но тепло. По-настоящему тепло.
— Мам, — сказала Алина, устраиваясь на своей раскладушке, — а мне кажется, нам и вдвоём хорошо.
Вероника погладила дочку по волосам:
— Мне тоже так кажется.
И впервые за долгое время почувствовала, что это правда. Им действительно хорошо вдвоём. И пусть знакомые жалеют её как «неустроенную», пусть Алина иногда завидует одноклассницам с папами.
Зато у них есть то, чего не купишь ни за какие деньги — настоящая любовь. Безусловная и преданная.
А остальное… остальное приложится. Когда-нибудь. А может, и не приложится. И это тоже нормально.
А вы как думаете, что было бы, если бы Вероника осталась с этим мужчиной? И почему так важно, чтобы любимый человек принимал и вашего ребёнка?
