Яичница для Артёма. Две сосиски — он любит, чтобы с полосками от гриля. Тосты. Не забыть срезать корочку — не ест же, упрямец.
В коридоре споткнулась о кроссовки. Размер сорок пятый. Подняла, поставила на полку. Из-за двери сына доносился храп. Елена приоткрыла — он спал поперёк кровати, одеяло на полу, в наушниках. На мониторе мигала заставка какой-то игры.
— Артёмка, — тихо позвала она. — Сынок, я завтрак приготовлю.
Храп. Елена прикрыла дверь.
На гладильной доске уже ждала рубашка — вчера постирала. Артём собирался на собеседование. В третий раз за месяц. Елена включила утюг, разгладила воротник. Хорошая рубашка, в прошлом году купили. Дорогая, но куда деваться — сын должен выглядеть прилично.
Завтрак накрыла, как обычно. Положила рядом пятьсот рублей — «на проезд и перекусить». Знала, конечно, куда пойдут деньги. Вчера видела в истории браузера — смотрел новую игру, восемь тысяч стоит.
В прихожей натянула пальто. Старое, но ещё ничего. На новое копить некогда — Артёму кроссовки нужны, телефон просит последней модели. Мальчик же, должен не хуже других выглядеть.
Мальчик. Двадцать восемь лет мальчику.
На остановке Елена посмотрела на часы. Если автобус придёт вовремя, успеет забежать в аптеку. Валерьянка кончилась, а сегодня опять двойная смена. Молодые не хотят в ночь выходить.
— Белова, ты чего бледная такая? — Зинаида Павловна, старшая медсестра, смерила её взглядом. — Опять не спала?
— Да нормально всё, Зиныч.
— Нормально… Я тебя тридцать лет знаю. Когда ты последний раз нормально отдыхала?
Елена пожала плечами, завязывая волосы под шапочку. В зеркале мелькнуло усталое лицо. Морщинки в уголках глаз стали глубже. Или показалось?
— Сын-то как? Устроился? — Зинаида доставала из шкафчика халат.
— Ищет. Везде опыт нужен, а где ж его взять…
— Лен, да какой опыт в двадцать восемь лет? Мой в восемнадцать на стройку пошёл, сейчас прораб. А твой…
— У всех по-разному складывается, — Елена резко захлопнула шкафчик.
Зинаида хмыкнула, но промолчала.
Первый обход. Палата за палатой. Капельницы, уколы, перевязки. Елена работала на автомате — руки помнили каждое движение. Только к обеду почувствовала, как ноги гудят. Села на минутку в ординаторской.
Телефон завибрировал. Артём.
«Мам, тут такая тема. Короче, я на собеседование не пошёл. Они перенесли. Можешь ещё денег оставить? А то эти кончились»
Елена закрыла глаза. Вдохнула. Выдохнула. Набрала ответ:
«Сынок, я же утром оставляла»
«Ну мам, я же говорю — собеседование перенесли. Че ты сразу»
«Хорошо. Вечером поговорим»
«Да че говорить. Денег оставь и всё»
Ночная смена началась как обычно. Елена делала обход, раздавала лекарства. В третьей палате дед Михалыч опять отказывался пить таблетки.
— Не буду я эту гадость! Всё равно помирать скоро.
— Михалыч, ну что вы такое говорите, — Елена присела на край кровати. — Вот дочка приедет, внуки…
— Какая дочка? Третий год не едет. Далеко, говорит. А я тут…
Елена поправила ему подушку. Дед Михалыч вздохнул и взял таблетки.
К четырём утра начало покалывать в груди. Елена помассировала виски. Нужно было поесть, но времени не было — привезли новых больных.
— Белова, на процедурную! — крикнули из коридора.
Елена встала. Комната качнулась. Она ухватилась за стену.
— Лен? Лена! — чей-то голос словно сквозь вату.
Потолок поплыл. Белый. Как яичница утром. Нужно не забыть срезать корочку…
Очнулась на кушетке в ординаторской. Над ней склонились Зинаида и доктор Сергей Петрович.
— Жива? — доктор светил фонариком в глаза. — Давление когда последний раз мерила?
— Да нормально всё…
— Нормально — это сто шестьдесят на сто? Кардиограмму сделаем. И домой. Немедленно.
— Сергей Петрович, у меня же смена…
— Была смена. Отработала. С переработкой. Зинаида, проследи, чтобы домой поехала. И чтобы завтра не видел.
Елена попыталась сесть. Голова закружилась.
— Лежи, — Зинаида придержала её за плечи. — Такси вызову. И не спорь.
В такси Елена прислонилась к холодному стеклу. Город просыпался. Дворники чистили первый снег. У светофора стояла девушка с коляской — молодая, в ярком пуховике. Счастливая.
Елена вспомнила себя такой же. Двадцать восемь лет назад. Артёмка в коляске, муж рядом. Думала, всё впереди. Муж ушёл через три года — не выдержал детского плача. «Я не для этого женился».
Ничего. Справилась. Подняла одна. Ночами шила на дому, днём в больнице. Лишь бы сыночек ни в чём не нуждался.
Дома пахло сигаретами и чем-то прокисшим. Елена открыла окно в кухне. На столе — грязные тарелки, пустые банки из-под пива.
Заглянула к Артёму. Спит. Рядом с кроватью — пакет. Елена подняла — коробка от игровой приставки. Новая. Та самая, за восемь тысяч.
Села на кухне. Достала валерьянку — пузырёк пустой. Засмеялась. Тихо, чтобы не разбудить.
Достала телефон. Три пропущенных от Зинаиды. Сообщение от оператора — баланс близок к нулю. От Артёма — «Мам, че ты так рано ушла? Денег не оставила».
На столе под пивными банками нашлась её записная книжка. Листала. Расходы. Всё на Артёма. Курсы программирования — бросил через неделю. Права — не сдал экзамен, деньги не вернули. Спортзал — ходил месяц.
— Мам?
Елена подняла голову. Артём стоял в дверях — взъерошенный, в семейных трусах.
— Ты чего так рано? Заболела?
— Устала.
— А, ну отдохни. Слушай, тут такое дело… Короче, я вчера с Димоном встретился, он предложил в один проект вложиться. Типа криптовалюта, но новая. Очень перспективно. Нужно тысяч двадцать.
Елена смотрела на сына. Щетина. Живот появился. Футболка мятая, с пятном.
— Мам, ты слышишь? Двадцать тысяч. Ну, пятнадцать минимум.
— Артём, садись.
— Да я постою. Так что?
— Садись, говорю.
Артём плюхнулся на стул. Закинул ногу на ногу.
— Я сегодня в больнице сознание потеряла.
— Что, серьёзно? — он даже ногу убрал. — А что врачи?
— Переутомление. Давление. Сказали отдыхать.
— Ну вот и отдыхай. Я тебе даже борщ сварю. Ну, или закажем чего.
— Артём, я не могу больше работать в две смены.
— Ну и не работай. В одну работай.
— На одну зарплату нам не прожить.
— Почему это? Нормально проживём. Я вот устроюсь скоро…
— Когда?
— Что — когда?
— Когда устроишься? Ты уже год ищешь.
— Мам, ну что ты начинаешь? Я же ищу! Просто сейчас кризис, работы нет нормальной.
— В «Пятёрочке» объявление висит — грузчики нужны.
Артём фыркнул:
— Грузчик? Серьёзно? Я что, для этого учился?
— Ты институт бросил на втором курсе.
— Ну и что? Это не значит, что я должен ящики таскать! У меня планы есть, проекты…
— Какие проекты? Компьютерные игры?
— Это называется киберспорт! И там можно очень хорошо зарабатывать!
Елена встала. Голова опять закружилась. Ухватилась за стол.
— Мам? Мам, ты чего?
— Всё нормально. Приготовь себе завтрак. Я прилягу.
Проснулась в третьем часу. За окном уже темнело. Артёма дома не было — только записка: «Мам, я к Димону. Не волнуйся. И подумай про деньги».
Елена сварила себе кофе. Села в кресло у окна — любимое место. Отсюда виден двор. Детская площадка, где Артёмка играл. Вон та скамейка, где она его ждала после школы. А вон там он упал с велосипеда, коленку разбил. Плакал так, что весь двор сбежался.
Телефон зазвонил. Сестра.
— Лен, ты как? Зинка звонила, сказала, тебе плохо стало.
— Нормально, Кать. Устала просто.
— Когда ты не устаёшь? Слушай, может, к нам на выходные? Отдохнёшь, я тебе массаж сделаю…
— Спасибо. Но я дома побуду.
— Артём-то как?
— Ищет работу.
Пауза.
— Лен, можно я скажу?
— Не надо, Кать.
— Нет, дай скажу. Ты его балуешь. Какой мужик в двадцать восемь лет у мамы на шее сидит?
— У всех по-разному…
— По-разному! Мой Ваня в армии отслужил, женился, двоих растит. А твой…
— Катя, не надо. Пожалуйста.
— Ладно. Но ты подумай. Ты же не вечная.
Елена готовила ужин, когда пришёл Артём. Весёлый, пахнущий перегаром.
— Мам, что на ужин? Есть хочу жутко!
— Котлеты. Садись.
Артём сел, вытянул ноги.
— Слушай, я тут с Димоном всё обсудил. Короче, реально крутая тема. Он уже троих нашёл, кто вложится. Если мы сейчас войдём, через полгода озолотимся.
Елена поставила перед ним тарелку.
— Я тебе не дам денег.
— Что? Мам, ты не поняла. Это же инвестиция!
— Я не дам денег, Артём. У меня их нет.
— Как нет? А накопления?
— Это на чёрный день.
— Так это и есть возможность, чтобы чёрных дней не было! Мам, ну ты же умная женщина!
Елена села напротив. Посмотрела на сына. Когда он стал таким? Где тот мальчик, который приносил ей одуванчики?
— Артём, послушай меня. Мне пятьдесят два года. Я устала. Я не могу больше тянуть всё одна. Тебе нужно найти работу.
— Да я ищу!
— Любую работу. Хоть грузчиком. Хоть дворником. Начни с чего-нибудь.
— Мам, ты с ума сошла? Дворником? Что люди скажут?
— Какие люди? Кому какое дело?
— Всем! Что сын Беловой полы моет! Позорище!
— Позор — это жить на шее у матери в твоём возрасте.
Артём откинулся на спинку стула.
— Ясно. Значит, я тебе обуза. Понятно. Всю жизнь мне это говоришь.
— Я никогда…
— Молчишь, но я же вижу! Устала ты от меня. Ну извини, что не оправдал надежд. Извини, что не стал топ-менеджером!
Он встал, опрокинув стул.
— И котлеты у тебя невкусные!
Хлопнул дверью.
Елена осталась сидеть. Котлеты остывали. За окном загорались фонари.
Утром Елена проснулась от запаха. Горелого. Вскочила, побежала на кухню.
Артём стоял у плиты с полотенцем.
— Мам, я тут яичницу хотел… Короче, не получилось.
Сковородка дымилась. На плите — чёрное месиво.
— Ничего, — Елена открыла окно. — Бывает.
— Слушай, мам… Я вчера погорячился. Ну, про котлеты. Они нормальные.
Елена кивнула. Начала отскребать сковородку.
— И я подумал… Может, правда в «Пятёрочку» сходить? Ну, спросить хотя бы.
Елена обернулась. Артём стоял, засунув руки в карманы. Как в детстве, когда что-то натворил.
— Правда?
— Ну да. Чего сразу… Временно, конечно. Пока нормальная работа не найдётся.
— Артёмушка…
— Ладно, мам. Не надо этих… Я схожу, ладно?
К вечеру Елена почти поверила. Приготовила праздничный ужин — с салатом, как он любит. Ждала.
Артём пришёл в десять. Молча прошёл к себе.
— Сынок? Как сходил?
— Нормально.
— И что сказали?
— Сказали, приходить завтра. Типа стажировка.
Елена расцвела:
— Правда? Артёмушка, как я рада! Я тебе рубашку поглажу…
— Не надо рубашку. Там спецовка.
— Ну тогда… Тогда ужинать пойдём! Я салат сделала, твой любимый!
— Не хочу есть.
Дверь закрылась.
Елена постояла в коридоре. Ну ничего. Устал, наверное. Волнуется. Завтра всё наладится.
Легла спать с улыбкой. Впервые за долгое время.
Проснулась в шесть. Приготовила завтрак — омлет, как он любит. Нарезала бутерброды с собой. Налила чай в термос.
Артём вышел в восемь. Небритый, в старой футболке.
— Сынок, а спецовку дадут?
— Что? А, да. Дадут.
— Покушай хоть.
— Не хочу.
— Я с собой собрала…
— Мам, отстань! — он вдруг взорвался. — Достала уже! Как маленький, что ли?
— Я просто…
— Просто, просто! Всё время лезешь!
Хлопнул дверью.
Елена села за стол. Омлет остывал. В термосе стыл чай.
Позвонила Зинаида:
— Как дела, подруга?
— Хорошо. Артём на работу устроился.
— Да ты что! Вот это новости! Куда?
— В «Пятёрочку». Грузчиком пока.
— Ну и молодец! Начнёт с малого, глядишь…
— Да, я тоже так думаю.
Елена убрала со стола. Помыла посуду. Села к окну с кофе.
В десять позвонила сестра. Рассказала про Артёма. Катя ахала, радовалась.
В двенадцать Елена решила прогуляться. Давно не гуляла просто так. Дошла до «Пятёрочки». Постояла у входа. Может, увидит в окно? Как он там, справляется?
Зашла внутрь. У касс — очередь. Грузчиков не видно. Наверное, на складе.
— Девушка, — обратилась к кассирше. — А где у вас грузчики?
— Какие грузчики?
— Ну, которые товар разгружают.
— А, эти. Так их с утра не было. Машина в три только придёт.
— А новенький? Сегодня должен был выйти…
— Никого нового не видела. Вы что-то хотели?
— Нет… Спасибо.
Елена вышла на улицу. Позвонила Артёму. Недоступен.
Дома его не было. В комнате — бардак. На столе — открытый ноутбук. Елена глянула — игра. Та самая. А в истории браузера…
Форум. «Как обмануть предков». Последний пост — от Artem28. «Пацаны, мамка повелась! Сказал, что на работу устроился. Теперь отстанет».
Елена села на кровать сына. На полу валялась коробка. Подняла — пустая коробка из-под маминых серёжек. Тех самых, что бабушка перед смертью отдала. «Береги, Леночка. Это на память».
Открыла шкатулку. Пусто.
Артём вернулся под вечер. Весёлый.
— Мам, есть что пожрать?
Елена сидела за столом. Перед ней — пустая шкатулка.
— Где серёжки?
Артём замер.
— Какие серёжки?
— Мои. Бабушкины.
— Не знаю. Может, сама куда положила…
— Артём.
— Да не брал я твои серёжки!
Елена подняла ноутбук. Развернула экраном.
— Это что?
— Мам, ну… Это же шутка была. Ну, с пацанами…
— Ты не ходил в «Пятёрочку».
— Ходил! Просто… Просто там сказали перезвонят.
— Мне сказали, что новеньких не было.
Артём сел. Потёр лицо.
— Ладно. Не ходил. Но я схожу! Завтра схожу!
— Где серёжки?
— Мам…
— Где серёжки, Артём?
— Продал, — тихо. — Димону. Он дешево взял, гад. Но сказал, что выкуплю, когда деньги будут.
Елена встала. Прошла к окну. Внизу дети играли в снежки. Чья-то мама кричала: «Шапку надень!»
— Мам, ну прости. Я не хотел. Просто…
— Уходи.
— Что?
— Уходи из моего дома.
— Мам, ты чего? Это же я! Твой сын!
— Я знаю. Поэтому и говорю — уходи. Пока я что-нибудь не сказала, о чём пожалею.
— Куда я пойду?
— Не знаю. К Диме. К друзьям. Куда хочешь.
— Мам, ну не гони! Я же исправлюсь! Я работу найду, серёжки верну!
Елена повернулась. Посмотрела на сына. Взрослый мужчина. Небритый. В глазах — паника.
— Вещи собери. Ключи оставь.
— Мам!
— Артём, уходи. Пожалуйста.
Она прошла к себе. Закрыла дверь. Села на кровать.
За дверью — шум. Артём что-то кричал, хлопал дверьми. Потом стало тихо. Потом снова шум — собирает вещи.
— Мам! Мам, открой! Ну мам!
Елена молчала.
— Ты пожалеешь! Слышишь? Я тебе этого не прощу! Всю жизнь на тебя работал, а ты!
Хлопнула входная дверь.
Елена легла на кровать. Не плакала. Просто лежала. В квартире было тихо. Впервые за много лет — тихо.
Первую неделю было тяжело. Елена ловила себя на том, что готовит на двоих. Покупает его любимый творог. Прислушивается — не пришёл ли?
Артём звонил. Она не брала трубку. Писал сообщения — не отвечала. На третий день пришла Катя.
— Он у меня был. Плакал.
— И что?
— Лен, он же твой сын.
— Знаю.
— Может, простишь? Поговоришь хотя бы?
— Кать, я устала. Понимаешь? Устала. Я хочу пожить для себя. Хоть немного.
Катя обняла её.
— Понимаю. Но он же… Он же пропадёт.
— Или научится жить.
Через месяц Елена вышла на работу. Одна смена — как нормальные люди. Зинаида удивлялась:
— Ты прям помолодела! Что делаешь?
— Живу.
И правда жила. Записалась на йогу — давно хотела. По выходным встречалась с подругами. Читала книги — целую полку купила. Готовила для себя — то, что сама любит.
Квартира преобразилась. Елена сделала перестановку. Выкинула старые вещи. Купила новые шторы — яркие, весёлые. В комнате Артёма устроила кабинет. Поставила там старое кресло, торшер. Уютно.
Артём больше не звонил. Елена не знала, где он, что с ним. Сердце иногда сжималось — особенно вечерами. Но она гнала мысли. Взрослый. Справится.
Прошло три месяца.
Елена возвращалась с йоги. Весна наступила рано — снег почти стаял. Хотелось гулять, дышать.
У подъезда стоял кто-то. Елена не сразу узнала. Похудел. Постригся. В рабочей куртке.
— Привет, мам.
— Артём?
— Можно зайти? Ненадолго.
Елена кивнула.
Поднимались молча. В квартире Артём огляделся.
— Красиво стало.
— Спасибо. Чай будешь?
— Буду.
Сели на кухне. Артём держал кружку обеими руками. Молчал.
— Я в «Пятёрочке» работаю, — наконец сказал. — Два месяца уже.
— Правда?
— Ага. Тяжело сначала было. Спина болела жутко. Но привык.
— Где живёшь?
— Снимаю комнату. С мужиками. Они тоже там работают. Нормальные пацаны.
Елена кивнула.
— Мам, я… — Артём полез в карман. Достал конверт. — Это тебе. Пять тысяч пока. За серёжки. Я каждый месяц буду отдавать. Димон сказал, за двадцать отдаст.
— Артём…
— И прости меня. За всё прости. Я был… Я не знаю, кем я был. Когда ты выгнала, я сначала злился. К Диме поехал — он через день выставил. Сказал, нечего дармоедов кормить. Потом по друзьям… Короче, неделю на вокзале ночевал. Страшно было. Есть нечего. А устроиться никуда не мог — документы нужны, а у меня даже трудовой нет.
Он замолчал. Елена смотрела на сына. Руки загрубели. Под глазами — тени.
— Потом вспомнил про «Пятёрочку». Пришёл. Сказал честно — жить негде, опыта нет, но работать буду. Менеджер посмотрел так… И взял. Сказал, с жильём поможет. У них общага есть для приезжих. Я там первый месяц жил. Потом с мужиками съехались — дешевле.
— Тяжело?
— Да нормально. Привык уже. Знаешь, мам, когда первую зарплату получил… Десять тысяч всего. Но свои! Сам заработал! Я чуть не заплакал прямо там.
Елена улыбнулась.
— А приставку продал. И компьютер. Ну, игровой. Обычный купил, подешевле. Надо же как-то… Ну, искать что-то лучше. Может, учиться ещё.
— Молодец.
— Мам, можно я ещё приду? Ну, в гости?
— Конечно, сынок.
Артём допил чай. Встал.
— Я пойду. Завтра в шесть утра смена.
У двери обернулся:
— Мам, а можно… Можно обнять?
Елена открыла объятия. Артём прижался, как в детстве. Пахло от него табаком и стиральным порошком.
— Прости, мам. Прости за всё.
— Иди уже. Опоздаешь на автобус.
Артём ушёл. Елена закрыла дверь. Прислонилась спиной.
На столе лежал конверт. Открыла — пять тысяч мелкими купюрами. И записка: «Мамочке. Начало долга. Люблю. А.»
Елена заплакала. Впервые за три месяца. Но это были другие слёзы.
Артём приходил каждые выходные. Приносил продукты — «Мам, у нас скидка сотрудникам». Рассказывал про работу. Оказывается, его повысили — теперь помогал с документами. Учился на вечерних курсах — логистика.
— Представляешь, мам, оказывается, это интересно! Как правильно товар разместить, маршруты построить…
Елена слушала, улыбалась. Это был другой человек. Взрослый. Настоящий.
Однажды пришёл не один.
— Мам, это Света. Мы вместе работаем. Света, это моя мама.
Девушка — простенькая, милая. Смущалась, краснела.
— Очень приятно, Елена… Елена Сергеевна?
— Просто Елена. Проходите, я чайник поставлю.
За чаем Артём рассказывал, как познакомились — Света на кассе, он товар подвозил. Уронил коробку с соком. Залил всё вокруг. Света не ругалась — помогла вытереть. Смеялись потом весь день.
— А ещё, мам, мы квартиру хотим снять. Вдвоём. Ну, когда накопим.
Елена смотрела на сына. На его девушку. Молодые, счастливые.
— Вы это… Того… Может, сюда переедете? Места много.
Артём покачал головой:
— Нет, мам. Спасибо. Но мы сами. Правда же, Свет?
Света кивнула.
— Сами так сами. Но в гости ждать буду.
— Конечно, мам. Каждые выходные.
Год спустя Елена стояла в загсе. Скромная свадьба — только близкие. Артём в костюме, который сам купил. Света в простом белом платье.
— Мам, иди сюда! — Артём махал рукой. — Фотографироваться!
Елена подошла. Встала рядом. Фотограф щёлкал, просил улыбаться.
— А теперь молодожёны отдельно! Мамы в сторонку!
Елена отошла. Смотрела на сына. Вспомнила тот день три года назад. Как выгоняла. Как он кричал за дверью.
Правильно сделала. Больно было — но правильно.
— Елена Сергеевна! — Света подбежала, взяла под руку. — А мы вам сюрприз приготовили!
Артём подошёл, протянул коробочку.
— Мам, это тебе. Откроешь — поймёшь.
Елена открыла. На бархате лежали серёжки. Те самые. Бабушкины.
— Артём…
— Я выкупил. Давно уже. Но хотел именно сегодня отдать. Ты дала мне шанс стать человеком. Спасибо.
Елена прижала коробочку к груди.
— Ну всё, всё! — Света засмеялась. — А то я сейчас тоже разревусь! Пошли, там стол накрыт!
За столом было шумно, весело. Зинаида с мужем, Катя с семьёй, друзья Артёма и Светы. Молодые, счастливые лица.
Елена сидела во главе стола. В ушах — бабушкины серёжки. Смотрела на сына. Он что-то рассказывал, смеялся. Обнимал жену.
Вырос. Отпустила — и вырос.
Подняла бокал:
— За молодых! За новую жизнь!
— За новую жизнь! — подхватили все.
Елена пригубила шампанское. Кислое. Но почему-то казалось самым вкусным напитком на свете.
Весна за окном. Новая жизнь. У всех.
И это было хорошо.
