На кухне у Тамары Ивановны стоял запах остывшего борща, а воздух был словно наполнен недосказанностью. Ничего удивительного: её гостевая зона обычно пустует, но сегодня здесь сидели только я и она. Никита и Ольга ушли в гостиную, чтобы обсудить… новую модель холодильника и вариант кредита. А я осталась здесь — наедине с женщиной, о которой подруги иногда шутливо говорили «свекровь-терминатор».
Тамара Ивановна, поправляя прядь седых волос, на третий раз за пять минут спросила:
— Скажи-ка, Дарина, а на какой ты теперь работе? Зарплата сносная? Мне вот Ольга жаловалась, что всё у нас вроде неплохо, а ты ведь, по-моему, ни в чём себе не отказываешь?
Я неловко заправила за ухо одинокую прядь и сделала вид, что сосредоточена на кружке зелёного чая:
— Всё нормально, спасибо. Мы с Никитой живём в своё удовольствие.
— Это хорошо… — она кивнула, но улыбка её не достигла глаз. — А Олечка моя… Ну ты знаешь, она опять съезжает с квартиры. Я так и вижу: люди вокруг арендуют, арендуют, а жить хочется по-настоящему. Вот думаю, не помочь ли ей ипотекой…
Я сдержанно кивнула. Знала я эти «заботливые» размышления: несколько лет назад она уже выдвигала идею, чтобы поделиться своими деньгами со «семьёй», то есть распорядиться чужими средствами по своему усмотрению.
— Вообще-то неплохая мысль, — осторожно поддержала я разговор. — Сейчас многие берут.
— Да вот беда — первый взнос и проценты… — Тамара Ивановна снова тяжело вздохнула, как будто уже заплатила банку. — У Оли зарплата, как ты знаешь, скромная…
Я промолчала, надеясь, что пауза позволит ей передумать, но нет: в её глазах забрезжило то самое бесконечное любопытство.
— Кстати, Никита говорил, что у тебя же своя квартира, да? Наследственная?
Я взглянула на неё, стараясь сохранить спокойствие:
— Да, досталась от бабули. Только сильно ли это важно?
— Важное дело, моя дорогая! — радостно выдохнула она. — Ты умничка — работаешь, своё жильё есть… А у Оли совсем другое положение. Вот я и подумала: может, ты поможешь ей с первым взносом?
Губы мои сжались в тонкую линию. В голове мелькали фразы: «Кошмар жадности?», «Она серьёзно?», «А если я просто посмеюсь?»
— Извините… — начала я тихо. — Вы хотите, чтобы я отдала свою сумму — на Олю и её ипотеку?
— Ну не совсем отдать, конечно, — смущённо развела руками свекровь. — Просто занять на пару лет. Она же наша семья.
— Семья? — я тихо усмехнулась. — У меня своя семья — я и Никита. Мы с ним копим на машину. А почему я должна вкладывать в Олю? И почему именно я?
— Потому что ты старшая! — громко провозгласила она, её лицо стало суровым. — У тебя есть возможность, у неё — нет. Это же порядочно, Дарина!
— Порядочно? — я приподняла бровь. — Знаете, что непорядочно? Лезть в чужой кошелёк и диктовать, куда потратить чужие деньги.
— Ты же говоришь, как чужая! — воскликнула Тамара Ивановна, прижимая руку к груди. — Я на тебя смотрю как на дочь…
— И я не прошу вас смотреть на меня как на дочь, — отрезала я. — У меня есть своя жизнь и свои приоритеты.
— Ах, всё ясно… — обиженным шепотом сказала она. — Женщина с квартирой и зарплатой… Эгоистка.
Стул подо мной заскрипел, когда я резко встала:
— Если вы пришли сюда только для того, чтобы меня обидеть — у вас дверь там.
Из гостиной послышался шорох. Ольга выглянула, напряглась, увидев меня в дверном проёме.
— Что за шум? — вошёл Никита, тяжело переведя дыхание.
— Твоя жена считает, что помогать сестре — лишь её личный выбор! — вскричала свекровь, буквально выплёвывая слова. — Вот с кем ты живёшь!
Я встретилась взглядом с Никитой. Холодно и ясно сказала:
— Либо мы — это ты и я, либо ты и твоя мама. Выбирай.
Никита замолчал, словно не совсем верил собственным ушам. После короткого, но мучительного молчания он опустил голову.
— Ладно… — выдавил он. — Как скажешь.
Тамара Ивановна, сжав губы, шмыгнула носом и выбежала в коридор, таща за собой Олю.
В квартире снова наступила гробовая тишина. Лишь окно тихо скрипело на ветру.
— Ну что… — прошептала я, снимая серьги и взяв чашку. — Одеяло ветром выметено.
Прошла неделя. В пятницу вечером я пришла домой к Лизе. Мы сидели на балконе с бокалами домашнего вина.
— Ну, как ощущения? — Лиза поинтересовалась. — Без этих «семейных совещаний»?
— Страшновато, но невероятно легко, — улыбнулась я ей. — Слушай, я впервые за много лет могу не встревать в чужие разборки за кредит и мебель.
— Здорово! — весело подмигнула Лиза. — Он хоть звонил? Цветочки, под окнами песни?
— Нет. Только одно СМС: «Когда за вещами приедешь?» — и всё.
— Ну топай, — подзадорила она. — Собирай своё и оставляй позади старые обиды.
Воскресным вечером я вышла из дома с коробкой документов — договор купли-продажи и справка из банка. По дороге к нотариусу меня окатил холодный дождь, словно давая понять: пора смывать прошлое.
— Вот и свобода, — тихо сказала я самой себе.
В следующей неделе агентство недвижимости уже искало покупателей на мою квартиру. Деньги переведут на счёт — и я буду свободна выбирать новый дом, новую жизнь… без указок и рецензий со стороны.
— А вы когда-нибудь чувствовали, что ваш дом стал чужим? Как бы вы поступили на месте Дарьи?
