Когда Вероника вышла за чугунные ворота кладбища и перекрестилась трижды, она даже не подозревала, какой сюрприз ей готовит судьба. Едва сделав шаг обратно на аллею, она чуть не закричала от изумления: всего в нескольких метрах от неё стоял тот человек, чьего появления она боялась больше всего.
— Ну что, здравствуй, дочка, — медленно протянул он, и в уголках его губ забрезжила злая усмешка. — Не думал, что мы встретимся здесь…
Той же весной, когда бугорок земли над могилой ещё не успел из зелёного превратиться в пыльную дорожку, Люба и её четырнадцатилетняя дочь Вероника купили в городе новый велосипед. Сергей, с которым они последние три месяца делили дом, любезно распорядился отдать деньги за подарок девочке:
— Бери, не скупись, — усмехнулся он, вручая им конверт. — Пусть Вероника радуется, и тебе будет легче вырваться из будней.
— Спасибо, Серёжа, — подхватила его Люба. — Может, ты с нами приедешь и поможешь с выбором? Мы тут, знаешь, не очень разбираемся в этих колёсах.
— Посмотрю, — пообещал он. — Но если будет работа — не обижайтесь.
Утром, когда экипаж собрался в путь, Сергея дома не оказалось: у него подоспела срочная подработка в соседнем хуторе, и он, не успев сказать толком «до свидания», рванул в автобус. Люба лишь махнула ему вслед:
— Это всего лишь велосипед, а не мотоцикл с коляской, справимся.
Путь от автостанции до дома занял чуть больше часа пешком, зато на новеньком двухколёсном чуде они могли лететь назад без устали: грунтовая дорога, разбитая ямами и колей, дарила и радость, и щекочущее похрустывание под покрышками. Люба пульсом следила за дорогой и старалась не разгоняться слишком быстро — учиться ведь пришлось заново, а на кону стояло главное: безопасность дочери. А дочка радостно визжала:
— Быстрее, мам, крути сильнее!
Но Люба сдерживала темп: слишком уж часто велосипед норовил рвануть в сторону на кочке. И лишь когда они преодолели полпути, из-за соседнего куста раздался тихий лай. Сначала они подумали, что ветер зашумел, но нет — это был живой голос. И вот перед ними появился маленький щенок: рыжий, упитанный, с хитрыми искорками в глазах. Он ловко перебегал под колёса, а через мгновение мчался вперёд, чтобы снова вернуться и проверить, не потеряли ли они темп.
— Мам, давай заберём его! — закричала Вероника, вынимая одну руку из держателя, чтобы погладить щенка. — Он же ни от кого больше не отрывается. У нас же нет собаки, пусть сторожит дом! Назовём его Тимуром!
— Хорошо, — улыбнулась Люба, сбавляя ход. — Только если хозяин найдётся, сразу вернём.
На крыльце родного дома Люба прислонила велосипед к деревянному забору, довольная: пешком пришлось бы идти почти два с половиной километра, а они — без всякой усталости. Щенок же метался у их ног, то и дело перекидываясь в кочках и подстреливая глазами прохожих котов. «Такой живчик…» — усмехнулась Люба. — «Похоже, этого малыша на улице никто не ждёт».
— Мам, давай оставим его, — торопливо шептала дочь, поднимая щенка на руки. — Ведь в доме у нас нет никого против.
— Ладно, забираем, — согласилась мать, поглаживая рыжий загривок. — Но если кто-то заявится за ним, сразу возвратим. И пообещай, Вероника, что поблагодаришь Сергея за велосипед.
— Обязательно, мам.
С тех пор щенок, переименованный ими в Найду, обрел новое жильё. Девочка сперва трудилась рядом: чистила картошку, накрывала стол и тихо бубнила, что отчим временами ей не по нраву. Но Найда, казалось, устраивала в доме настоящий порядок. Она встречала девочку у калитки, провожала мать в огород и, едва только та садилась за работу, уютно устраивалась рядом, будто выслушивая беседы хозяйки.
Но счастье оказалось хрупким. Однажды, вернувшись с работы, Вероника застала пьяного Сергея в дверях, где он первым делом кинулся к Найде:
— Чего это ты тут лает? — сердито окликнул он щенка. — Я за вас отвечаю, а вы тут…
Найда злобно зарычала, и Сергей, не замечая ужина на столе, ткнул ее ногой в бок. Вероника встала между ними:
— Не трогай её! — закричала она. — Она наша!
Сергей, не стерпев, выскочил на крыльцо с Найдой под мышкой:
— Я вас тут кормлю, по дому таскаюсь, а вы на меня зубы показываете!
— Пожалуйста, — сдавленным голосом просила Люба из дома. — Не делай этого.
Но Сергей лишь рассмеялся:
— Я в свой дом живу! Что хочешь — то и делай!
Учащенно маячась, он схватил Найду, сунул ее в старый хозяйственный мешок и ушел, не посмотрев на слёзы Любы и протесты Вероники. Девочка бросилась следом, ледяной ветер рвал волосы, но безуспешно: отчим утащил щенка в неизвестном направлении. Вероника вернулась с пустыми руками и разбитым сердцем.
Вероника пыталась найти Найду два дня подряд: расспрашивала соседей, искала под кустами и просила поймать хоть чьи-то глаза. Но всё тщетно: ищи-пропадай. Тогда, расплакавшись, она рассказала матери, и Люба, не медля ни минуты, выехала в деревню, где слышал следы отчима. Но там оказалось пусто: дом, откуда он ушел, зарос бурьяном, а сам он словно испарился.
— Он сам не помнит, где оставил Найду, — пожал плечами участковый. — Слышь, в городе заваривай будни, молись, может, щенок сам вернется.
Надо сказать, что родной отец Вероники умер почти семь лет назад — инсульт, случившийся в разгар летних каникул, навсегда оставил исключительно светлые воспоминания о нем. Люба поднялась на ноги, чтобы одна растить дочь: школьные спектакли, дворовые прогулки, ночные сказки — и всё без мужчины рядом. Сложно, но она справилась, потому что иначе было нельзя. «Женщина одна — не значит одна», — повторяла она себе, когда жизнь закручивала в очередной водоворот.
Прошли годы. Вероника уже училась в институте и подрабатывала в магазине, чтобы помогать матери. А в доме всё ещё не было ни Найды, ни мира в душе. Больница, реабилитация после второго инсульта — и снова трость, и снова работа, которой через силу занималась Люба, задерживаясь допоздна. Но они поднимались, опираясь друг на друга, пока однажды не настал день, когда Вероника сама отправилась на автобус. Сегодня годовщина смерти папы, и она, хотя и хотела взять с собой мать, в последний момент отказала, боясь поберечь Любу:
— Мам, не волнуйся, я еду одна. Ты тут отдохни, ладно?
На кладбище девочка клонила к земле букет, тихо шепча:
— Прощай, пап. Мы вернёмся, обещаю.
Когда же она вышла за ворота, ей мерещилась тень. Она неделю никак не могла оправиться от той потери, и вот, забывшись, она едва не закричала, увидев в нескольких шагах Сергея.
— Ну, здравствуй, дочка, — протянул он, почти ласково. — Не ожидал?
— Вы не имеете права так со мной говорить, — холодным голосом отозвалась она, готовясь к худшему. — Мы больше не знакомы.
— Ну что ты, — поморщился он. — Давай посидим, поговорим? — И облизнул губы.
Verоника сглотнула сухой ком.
До ближайшего дома было полкилометра, но ни души вокруг. Отчаянно сжав сумочку, она попыталась уйти.
— Дай я тебе дам немного денег, — выпалил вдруг Сергей. — Вчерашний вечер испортил мне всю неделю…
— Я не дам вам ни копейки. И не позволяю вам преследовать меня. — Она вынула телефон, но не успела нажать кнопку «вызов».
Сергей сделал шаг вперёд, и в тот же миг прозвучал резкий лай. Мгновение спустя сзади послышался дробный топот лап, и Найда, уже не щенок, а взрослая собака, бросилась из чащи кустов прямиком на Сергея. Он заревел, отшатнулся и, прихрамывая, рванул прочь, цепляясь за воротник.
Вероника осталась одна на дорожке, изумлённая, и лишь потом, когда щенок бросился к ней, поняла, что это её Найда, которой она молилась все эти годы. Она упала на колени, вжимая её в объятия:
— Моя хорошая, ты вернулась! — слёзы хлынули сами собой. — Я думала, он тебя…
Найда лизала ей лицо, но безмолвно соглашалась: вся дорога до дома они шли вместе, и в её светлых глазах сияла былая преданность.
— Мам, мы с тобой снова вместе, — с трудом выговорила Вероника. — Я знала, что ты най… найдешь дорогу домой.
И действительно: настоящий дом — там, где тебя ждут. А иногда самые большие чудеса случаются тогда, когда их уже не ждёшь.
А вы верите в силу преданности и случайные встречи, которые навсегда меняют жизнь? Какой самый удивительный друг встречал вас в трудный момент?
