— Что, пришёл проверить? — криво усмехнулся Владимир Васильевич. — Давай-давай, покрутись ещё, я отсюда никуда не убегу.
Пёс внимательно посмотрел на своего хозяина и остался стоять на месте. Что-то в его поведении показалось ему странным. Вроде бы: вот, сидит перед ним его любимый человек. Но он какой-то другой. Улыбается лишь одной половиной рта, совсем не смотрит в глаза. Да и вообще: он уже почти полчаса сидит на этой скамейке… А обычно они вместе не один километр наматывают пешком.
— Ну чего смотришь, Рей? Будто в первый раз видишь. Иди побегай, говорю, — пробормотал Владимир Васильевич. — Я сейчас отдохну ещё немного и пойдём с тобой на остановку. Домой поедем.
Владимир Васильевич попытался легонько отпихнуть от себя собаку, чтобы та выполнила, наконец, его просьбу, но ничего у него не получилось. Его левая нога почему-то не слушалась. Он удивлённо посмотрел сначала на ногу, потом — на свою собаку.
— Что за ерунда? — невнятно произнёс Владимир Васильевич. — Отсидел её, что ли?
Он попробовал встать со скамейки, и даже было обрадовался, когда у него это получилось, но буквально через секунду Владимир Васильевич упал. А встать уже не смог, потому что теперь не только левая нога, но и левая рука не слушалась.
Рей испуганно гавкнул, успев отскочить в сторону. Затем подбежал к своему хозяину, хотел лизнуть его в щёку, но…
…не узнал его. Точнее — не узнал его лицо. Оно вдруг стало каким-то бледным и перекошенным.
Владимир Васильевич пытался что-то сказать псу, однако вместо слов из его рта вырывались нечленораздельные звуки. И тогда Рей понял: с хозяином что-то случилось. Что-то очень нехорошее, иначе он бы так не улыбался странно, и не лежал бы сейчас на земле.
Пёс, осмотревшись по сторонам и никого поблизости не заметив, стал громко лаять. При этом он не отходил от Владимира Васильевича ни на шаг и постоянно всматривался в его глаза. Глаза были открыты, и это вселяло надежду, что всё обойдётся.
Рей на секунду почему-то вспомнил события месячной давности, когда в гости к хозяину приехал его сын. Они сидели на кухне, пили чай и… разговаривали на повышенных тонах.
Нет, не ругались. Просто спорили.
— Пап, ты понимаешь, что с давлением шутки плохи? В любой момент тебе может потребоваться помощь. Давай я тебя к себе заберу? Всем же лучше будет.
— Всем? — усмехнулся Владимир Васильевич. — И Рею моему тоже лучше будет? Ты мне предлагаешь уехать в город и бросить его тут одного, так?
— Ну почему сразу бросить? Можно отдать кому-нибудь. Соседям, например. Они за ним присмотрят. Я могу деньги отправлять им, чтобы они твоему псу покупали еду. А ты за это время пройдёшь полное обследование, приведёшь в порядок своё здоровье. Ты пойми, пап, я ведь маму уже потерял, и не хочу потерять тебя.
Сын посмотрел на отца, который сильно сдал после смерти своей жены, и тяжело вздохнул:
— А потом, может быть, и обратно вернёшься в свою деревню. Пап, ну чего ты упрямишься?
— Вот именно, что может быть вернусь… А могу вообще не вернуться. Залечат меня в твоей больнице до смерти, и всё. А Рей будет ждать, понимаешь?
— Ну да, ну да… Как Хатико, что ли? Я, конечно, понимаю, что это красиво звучит со стороны, но мне кажется…
— В общем, я всё сказал, сынок, — категорично заявил Владимир Васильевич, перебив сына. — Собаку свою я одну не оставлю. Я, когда его маленького и перепуганного из мусорного контейнера доставал, пообещал ему, что никогда его не брошу. Во всяком случае, пока нахожусь в здравом уме и памяти.
— А если тебя не станет, пап? Тогда что? Как тогда ты сможешь выполнить своё обещание?
— Вот когда меня не станет, тогда и посмотрим. А пока я есть, собаку свою одну не оставлю.
Рей тогда на кухне лежал, рядом с хозяином, и всё никак не мог понять, почему они спорят. Точнее — о чём? Теперь, кажется, он стал догадываться. Сын всего лишь хотел спасти его хозяина. А хозяин сына не послушал. Не захотел уезжать с ним. Интересно, почему?..
Рей продолжал громко лаять на весь парк, надеясь, что кто-нибудь его услышит. И действительно: через несколько минут на его «зов» пришёл молодой парень с таксой на поводке. В этом парке частенько гуляли собачники, и Рею повезло, что эта парочка проходила мимо.
Посмотрев на мужчину, лежачего на земле, парень тут же достал телефон и позвонил в «скорую». А потом подошёл к Рею, погладил его по голове и тихонько сказал: «Не переживай, всё с твоим хозяином будет хорошо».
Сколько времени прошло с того самого дня, когда Рей остался один в парке, он не знал. Пёс всего лишь подмечал про себя, что зелёные листья на деревьях сменились жёлтыми, а потом и вовсе опали на землю. А ещё через некоторое время куда ни глянь — всё на земле было укрыто холодным белоснежным одеялом.
Да, холодным… Потому что это одеяло совсем не грело его длинными тёмными ночами. Единственное, что его грело — это воспоминания. Каждый день Рей прокручивал в своей голове события того злополучного дня, когда с его любимым человеком приключилась беда.
Он прекрасно помнил, как где-то совсем близко волком выла сирена, как его хозяина укладывали на носилки, как врач «скорой помощи» оттолкнул его, когда Рей пытался запрыгнуть в салон автомобиля.
— Держите свою собаку при себе! — гневно крикнул он молодому человеку с таксой.
— Так это не моя собака… — удивлённо ответил парень врачу. — Это собака этого мужчины.
Врач посмотрел на пса мягче, но в машину всё равно его не пустил. Рей помнил, как он долго бежал по асфальтированной дороге за автомобилем, в котором сейчас лежал его хозяин, и как он хотел дать о себе знать громким лаем, но не мог, потому что…
…задыхался от быстрого бега.
Как он ни старался догнать машину с мигалками, ничего у него не получилось. Она оказалась быстрее его. Вот тогда-то Рей и растерялся. Он не так часто бывал в городе, поэтому совершенно не ориентировался в нём. Другое дело — деревня. Там ему знакома каждая тропинка в лесу, каждый камешек на обочине грунтовой дороги, каждое дерево рядом с озером, куда он вместе с хозяином приходил летом.
А город…
…город был для него чужим. И это был не тот город, в котором жил сын хозяина. Хозяин сам рассказывал ему, что его сын живёт далеко-далеко и ехать туда долго-долго. А до этого города они добрались примерно за час на автобусе. И приехали они не просто так, а к ветеринару, чтобы тот сделал Рею плановую (ежегодную) прививку. И вот кто знал, что всё так закончится?
Каким-то чудом на пару с собачьим чутьём Рей смог вернуться на то место, где он гулял с хозяином. Парня с таксой там уже не было. Других людей тоже не было. Только он один там был вместе со своим горем. Рей не знал, ни куда увезли его хозяина, ни что с ним. Не знал он и того, вернётся ли Владимир Васильевич сегодня за ним или нет.
Ему оставалось только надеяться и ждать. Вот никуда он не уйдёт, пока его человек за ним не вернётся. О том, сколько придётся ждать, Рей, понятное дело, не думал. Хоть всю жизнь. Потому что этот человек обещал ему, что не бросит… И Рей ему верил.
Он больше никому так не верил, как своему хозяину, единственному и дорогому Владимиру Васильевичу. Если тот сказал, что не бросит, значит, не бросит.
Рей практически целыми днями и ночами «дежурил» рядом со скамейкой, на которой последний раз сидел его хозяин, но периодически уходил, чтобы добыть себе пропитание, потому что в парке с едой было туго. Он уходил к рынку, скитался возле продуктовых магазинов и… заглядывал на мусорки. Несколько раз ему пришлось убегать от людей в спецовке, которые зачем-то хотели его поймать. Но пёс, где бы он ни был и куда бы не уходил, всегда возвращался на это самое место.
Жадно принюхивался, пытаясь уловить в воздухе знакомый запах, после чего падал на снег. Потому что хозяином даже не пахло…
Прошло уже очень много времени, но Владимир Васильевич так и не пришёл за ним. Рей скучал. Очень. И чтобы не сойти с ума от томительного ожидания, он снова и снова ворошил в своей голове прошлое. Он снова и снова возвращался к воспоминаниям, которые не только согревали его, но и вселяли надежду, что его любимый человек обязательно вернётся за ним.
Он обещал, что не бросит…
Рей хорошо помнит, как хозяин носил его на руках, потому что он не мог ходить из-за повреждённой лапы. Помнит, как впервые хозяин поцеловал его в нос. Как учил плавать. Будучи маленьким, Рей очень боялся воды. Даже на метр к ней не подходил. Но когда его хозяин вдруг стал тонуть, он бросился туда без раздумий. Как потом оказалось, Владимир Васильевич просто шутил — разве может матрос не уметь плавать? Плавал он очень хорошо. А теперь и Рей тоже научился это делать. И летом они даже плавали наперегонки.
Воспоминаний в его голове было много. И даже спустя пять месяцев ему было что вспомнить. Вот только ждать уже было невыносимо. Неужели это никогда не закончится?
Однажды Рей, делая «обход территории» в поисках чего-нибудь съестного, наткнулся на замершего воробья, который сидел на одном месте и почти не подавал признаков жизни. Для любого голодного зверя, живущего в городе, такой воробей — лёгкая добыча. Рей подошёл к нему вплотную, обнюхал со всех сторон, после чего улёгся на снег и накрыл птичку передними лапами. На таком морозе да прямо на снегу пернатая «мелочь» очень быстро околеет. Не то чтобы он всех жалел, просто знал, каково это — замерзать: не раз длинными тёмными ночами его пробирало до самых костей.
Воробей довольно быстро «оттаял», внимательно посмотрел на собаку и сделал парочку «прыг-скоков», удаляясь на безопасное расстояние. А через минуту вернулся. Не спрашивая разрешения, он выщипал у Рея со спины клок шерсти и улетел в неизвестном направлении. И вот непонятно: то ли ему эта шерсть была нужна, чтобы утеплиться, то ли просто на память себе взял… Зачем? Ну чтобы, например, потом вспомнить добрым словом собаку, которая его не только не съела, но ещё и согрела.
Сегодняшний день мало чем отличался от вчерашнего: всё тот же снег, тот же холод и…
…сильное чувство голода.
Рей открыл глаза, принюхался и снова их закрыл. Никаких знакомых запахов не было. Несколько раз, правда, Рей улавливал в воздухе едва знакомый запах, но он принадлежал не хозяину, а его сыну. Он ещё удивлялся, что это сын Владимира Васильевича тут делает? Он ведь должен быть сейчас далеко-далеко и ехать ему оттуда долго-долго. В конечном итоге Рей пришёл к выводу, что ему просто показалось. От голода, от холода, от тоски… Да мало ли от чего ещё может показаться?
Так вот, сегодняшний день, а сегодня было 1 марта, ничем не отличался от вчерашнего. Разве что Рею, истосковавшемуся по своему любимому человеку, везде мерещился хозяин. С самого утра пёс бегал по парку, замирал на одном месте, не веря своему счастью, но потом понимал, что перед ним не хозяин, а дерево, фонарный столб или вовсе кустарник. По правде говоря, такое случалось с ним и раньше, но сегодня как-то особенно. В конце концов, ему это так надоело, что он вернулся на своё место, лёг на снег и закрыл глаза.
А через полчаса Рей услышал, как под чьими-то ногами хрустит снег. Да громко так хрустит — будто кто-то куда-то торопится. Но Рей не придал этому никакого значения. Ну идут себе люди, ну и пусть идут себе дальше. Затем Рей услышал мужские голоса. Но и их пропустил мимо ушей. А зря, ведь разговор этот был очень даже любопытным…
— Пап, я же тебе говорил, что несколько раз на это место приезжал. Ну нет здесь твоего пса.
— А я говорю, что он будет меня ждать. Я же его, как облупленного знаю. Он никуда не уйдёт отсюда.
— Да говорю же тебе, что…
— А ну-ка замри! — скомандовал вдруг Владимир Васильевич, посмотрев в сторону скамейки. — Видишь, что-то тёмное лежит. Уж не мой ли это Рей?
— Вряд ли… Я же тебе говорю, что…
Владимир Васильевич не стал слушать сына, а опираясь на трость, быстрым шагом направился в сторону той самой скамейки, где почти полгода назад он последний раз видел своего пса. Не было ни одного дня, когда бы он его не вспоминал. Да, Владимир Васильевич просил сына, чтобы тот нашёл Рея, но тот всегда возвращался с пустыми руками. Наверное, потому он и поставил перед собой цель: восстановиться как можно скорее, чтобы самому отправиться на поиски. Ну не мог его верный пёс никуда уйти с того места… Он это не то, что знал — сердцем чувствовал.
В общем, когда Владимир Васильевич начал самостоятельно ходить, сын и лечащий врач смотрели на него с полным недоумением. После такого тяжёлого инсульта ему минимум год было показано лежать. А он взял и встал всем назло. И не только встал, а ещё и ходить научился заново.
И вот теперь Владимир Васильевич здесь. На том самом месте. Спустя почти полгода. И сердце его учащённо бьётся в груди, потому что бесформенно чёрное пятно на снегу вдруг начало приобретать очертания. До боли знакомые очертания.
— Рей! — крикнул Владимир Васильевич, сбавляя шаг. — Рей, иди ко мне, хороший мой!
Пёс открыл глаза, приподнял голову и увидел перед собой хозяина. «Ну вот, опять видение… — грустно подумал Рей. — Когда же это всё закончится-то?»
— Рей, ты меня не узнал, что ли?
Пёс снова бросил взгляд на хозяина. Он задумчиво рассматривал его, ожидая, когда видение перед его глазами исчезнет, но…
…в этот раз оно почему-то никуда не исчезало. Ещё и разговаривает каким-то знакомым голосом. И пахнет тоже… знакомо.
Стоп!
Рей за секунду вскочил на все четыре лапы и не сводил своих глаз с человека, стоящего перед ним. Он присматривался, принюхивался, прислушивался. Все чувства, которые были в его арсенале, обострились до предела.
А потом…
«Вернулся! Хозяин мой вернулся!» — с бешеной силой завилял Рей хвостом.
Холодный воздух сжал разверзшееся от радости горло, и пёс закашлялся, выдыхая клубы горячего пара. А потом бросился к Владимиру Васильевичу.
— Рей… Мальчик мой. Как же я переживал за тебя. Как же я скучал по тебе! — слёзы ручьём текли по щекам пожилого мужчины.
Пёс доверчиво ткнулся мокрым чёрным носом в его колени, потом замер от прикосновения дорогих его сердцу человеческих рук, и сощурил глаза. А Владимир Васильевич ласково потрепал его прохладные уши, наклонился и поцеловал в самый нос. А затем обнял крепко и прижал к себе. Тоже крепко. Будто боялся потерять.
— Видишь, сынок, — улыбаясь, сказал он. — Я же говорил тебе, что Рей будет меня ждать.
— Удивительно просто… — растерянно пробормотал сын. — Вот это собака. Вот это любовь!
В тот же день Владимир Васильевич вместе со своим верным псом вернулся в родную деревню. Дом за зиму остыл, конечно. Но это легко исправить. Сын помог наколоть дрова, Владимир Васильевич растопил печку, потом заварил чай.
Вместе с сыном он сел за столом, а Рей лежал возле его ног, будто бы ничего и не было. Хотя…
…он теперь никогда не забудет эти полгода безысходности, отчаяния и тоски.
Поэтому будет внимательнее следить за своим хозяином, чтобы больше такого не повторилось. Тем более что и сын Владимира Васильевича обещал в скором времени переехать в деревню.
«Если гора не идёт к Магомету, значит, Магомет пойдёт к горе…» — вроде бы так он говорил. А это значит, что теперь Владимир Васильевич будет под надёжным присмотром.
Эта история — о безусловной любви и преданности, которая может творить чудеса. Иногда, чтобы найти силы, нужно просто знать, что тебя кто-то ждёт, и что ты кому-то очень нужен. А вы верите, что животные могут испытывать такую сильную привязанность и преданность?
