— Её постель снова осталась нетронутой, — почти беззвучно произнесла Ирина Семёновна, аккуратно расправляя и укладывая в шкаф свежевыстиранное бельё дочери.
— Может, хватит уже выступать в роли горничной? — с тяжёлым вздохом ответил Андрей Петрович, не в силах оторваться от утренней газеты. — Ей сорок два исполнилось, а мы всё продолжаем с ней нянчиться, будто ей шестнадцать.
Ирина Семёновна остановилась у кухонного окна, задумчиво глядя на заснеженный двор их дома в Киеве. В их возрасте — ей шестьдесят четыре, мужу шестьдесят восемь — единственным желанием было спокойствие и возможность насладиться заслуженным отдыхом. Но жизнь, увы, распорядилась совершенно иначе.
Их единственная дочь, Светлана, вернулась в родительское гнездо два года назад после своего очередного, третьего по счёту, развода. С собой она привезла не только потрёпанные чемоданы и ворох старых обид, но и внушительный список непогашенных долгов, а также бесконечные обещания «в скором времени встать на ноги».
— Мамочка, я же совсем ненадолго! — уверяла тогда дочь, обнимая постаревших родителей. — Я обязательно найду стабильную работу, сниму отдельное жильё, и всё, вот увидите, наладится.
Но время шло неумолимо, а ситуация оставалась прежней. Светлана работала крайне нерегулярно — то соглашалась на место администратора в небольшом салоне красоты в Одессе, то устраивалась продавцом-консультантом. Едва она успевала привыкнуть к коллективу, как тут же находила вескую причину для увольнения: то коллеги слишком завистливые, то начальство излишне придирчивое, то оплата труда, конечно же, слишком низкая.
— Ира, ты помнишь, какой она была в детстве? — спросил как-то вечером Андрей Петрович. — Отличница, ходила в художественную школу, писала такие трогательные стихи…
Ирина Семёновна, конечно, помнила. Помнила ту невероятно умную девочку с сияющими, ясными глазами, которая мечтала обязательно стать архитектором. Помнила, как они безмерно гордились каждым её успехом, как безоговорочно верили в её светлое будущее. Что же могло пойти не так?
Возможно, они слишком сильно оберегали единственного ребёнка? Может быть, позволяли ему слишком много? Андрей Петрович работал старшим мастером на заводе, Ирина Семёновна — медсестрой в районной поликлинике. Жили они скромно, но всегда стремились дать дочери всё самое лучшее, что могли себе позволить.
А потом Светлана поступила в университет, без памяти влюбилась в однокурсника и бросила учёбу ради поспешной свадьбы. Первый муж оказался невероятно красивым, но абсолютно легкомысленным и безответственным. Через три года они разошлись. Второй — серьёзный инженер, но, увы, начал злоупотреблять алкоголем. Третий — успешный, как казалось, предприниматель, который обещал золотые горы, но в итоге оставил её лишь с внушительными долгами.
— Знаешь, — продолжил Андрей Петрович, — я вчера встретил Сергея Николаевича. Его Михаил снова получил повышение, его отправляют в длительную командировку в Польшу. А Елена Фёдоровна уже нянчит внуков, такая счастливая…
Ирина Семёновна прекрасно понимала, о чём думает её муж. Им тоже хотелось стать счастливыми дедушкой и бабушкой, хотелось испытывать законную гордость за взрослую дочь, а не переживать каждый день за её несложившуюся судьбу.
Громко хлопнула входная дверь — Светлана вернулась. Она вошла на кухню непричёсанная, с небрежно размазанной по лицу косметикой.
— Мам, дай, пожалуйста, чего-нибудь выпить, чтобы прийти в себя, — попросила она, даже не потрудившись поздороваться.
— Где ты провела всю ночь? — спросила Ирина Семёновна, доставая из холодильника банку с рассолом.
— У Жанны. Мы отмечали её день рождения. Ничего ужасного, мама, не случилось.
Андрей Петрович оторвался от своей газеты, взглянув поверх очков:
— Светлана, тебе сорок два года. Тебе не стыдно за такой образ жизни?
— А что здесь стыдного? Я что, не имею права на развлечения? Мне что, всю жизнь только и делать, что вкалывать?
— Но ты ведь почти не работаешь, — тихо заметила мать.
— Да ну вас! Сейчас такие времена, что нормальное место найти абсолютно невозможно. А за какие-то гроши я сидеть там не собираюсь.
Светлана залпом выпила рассол и направилась в свою комнату.
— Разбуди меня в два, я поеду снова к Жанне. У неё сломался компьютер, буду помогать ей чинить.
Ирина Семёновна проводила дочь долгим взглядом. Какой, интересно, компьютер? Светлана с техникой всегда была на «вы». Вероятнее всего, они опять собираются что-то «отмечать».
— Андрей, — позвала она мужа, — поговори с ней по-мужски, серьёзно.
— О чём мне говорить? Сколько раз мы уже пытались. Все слова проваливаются в пустоту, ничего не доходит.
Вечером Андрей Петрович всё-таки решился на откровенный разговор. Он дождался, когда Светлана начала собираться на выход.
— Дочка, присядь, пожалуйста, на минутку.
— Пап, я опаздываю. Жанна меня ждёт.
— Светлана, мы стареем. Мне скоро семьдесят. Маме только что пересчитали пенсию — прибавили, но это слёзы. А ты…
— А что я? — Светлана моментально напряглась.
— Ты ведёшь себя как вечный студент. Гуляешь, спишь до обеда, толком не работаешь. Когда этот этап закончится?
— Не работаю толком? — вспылила дочь. — Да я всю жизнь тяжело вкалывала! А теперь хочу немного пожить для себя!
— За чей счёт? — впервые за долгое время Андрей Петрович повысил голос. — За счёт своих старых родителей-пенсионеров?
— Вы же мои родители! Вы обязаны мне помогать!
— Обязаны… — устало повторил отец. — А ты нам разве ничего не должна?
Светлана со всей силы хлопнула дверью. Ирина Семёновна подошла к мужу и утешающе положила руку ему на плечо.
— Не расстраивайся так. Она же наша дочь, единственная.
— Наша… А я чувствую себя абсолютно чужим человеком в собственном доме.
Действительно, с возвращением взрослой дочери жизнь супругов кардинально изменилась. Светлана ложилась и вставала поздно, громко разговаривала по телефону, постоянно принимала у себя гостей. Её подруги — такие же разведенные женщины её возраста, тоже «ищущие себя» — часто засиживались у них до самого утра, обсуждая мужчин, работу, бессмысленность бытия.
— Ира, а что, если нам самим уехать? — неожиданно предложил Андрей Петрович. — Продать нашу квартиру, купить однокомнатную где-нибудь на окраине Житомира, а разницу в деньгах потратить на дачу.
Ирина Семёновна задумалась. Мысль была невероятно заманчивой. Они всю жизнь мечтали о маленьком домике за городом, где можно было бы выращивать овощи, красивые цветы и дышать чистым воздухом, как когда-то у тёти Маши.
— А Светлана?
— А что Светлана? Пусть сама о себе заботится. Мы свой родительский долг выполнили.
Но сказать это, конечно, было гораздо проще, чем сделать. Как можно бросить единственного ребёнка? Как оставить дочь одну в этом невероятно сложном мире?
Тем временем ситуация становилась всё хуже. Светлана нашла новую работу — консультантом в мебельном салоне в Виннице, — но проработала там всего месяц. Она разругалась с директором из-за рабочего графика.
— Представляете, заставляют выходить работать в выходные! — возмущалась она. — Я что, каторжница какая-то?
— Доченька, — максимально осторожно заметила Ирина Семёновна, — но в сфере торговли выходные — это самые рабочие дни…
— Мам, не надо меня учить жить! Я уже взрослая!
Взрослая, но при этом деньги на жизнь почти не зарабатывает. Коммунальные услуги, продукты, проезд, одежда — все эти расходы тяжёлым грузом ложились на плечи пожилых пенсионеров, которые и так едва сводили концы с концами, переплачивая около 4500 гривен ежемесячно из своего скромного бюджета.
— Ира, — сказал как-то Андрей Петрович, подсчитывая расходы, — мы живём не по средствам. Моей пенсии и твоей просто не хватает на троих.
— Что же нам тогда делать?
— Не знаю. Но так продолжаться больше не может.
А тут ещё незаметно подкралась беда. Ирина Семёновна сильно простудилась, простуда быстро переросла в затяжной бронхит, который никак не проходил. Врач настоял на срочной госпитализации.
— Мам, только не в больницу! — испугалась Светлана. — Кто же будет за мной присматривать?
За ней? Сорокадвухлетняя женщина боится остаться без материнской опеки?
— Светлана, — устало сказала больная мать, — ты взрослый человек. Ты обязательно справишься.
— Но я же совсем не умею готовить! И стирать не люблю!
Ирина Семёновна долгим, пронзительным взглядом посмотрела на дочь. Не умеет готовить в сорок два года? Не любит стирать? А кто, по её мнению, должен был этим заниматься?
В больнице, лёжа на казённой койке среди таких же пожилых женщин, Ирина Семёновна очень много размышляла. Соседка по палате, Анна Фёдоровна, рассказывала о своих детях — сыне-враче и дочери-учительнице.
— А ваша дочка кем работает? — спросила как-то Анна Фёдоровна.
— Ищет себя, — ответила Ирина Семёновна и сама удивилась прозвучавшей горечи в собственном голосе.
— Ищет себя? В сорок лет? Странно…
Да, очень странно. Другие в сорок лет уже состоявшиеся, успешные люди, а их Светлана всё никак не могла найти себя.
Когда Ирина Семёновна вернулась домой, там царил невероятный беспорядок. Гора немытой посуды, грязное бельё, совершенно пустой холодильник. Светланы не было дома — она, конечно, ушла к подруге.
— Ну как дела? — спросил Андрей Петрович.
— Как видишь, — ответила жена, оглядывая этот хаос.
Они молча принялись наводить порядок. Ирина Семёновна, ещё слабая после болезни, каждые полчаса была вынуждена присесть, чтобы перевести дух.
— Андрей, — вдруг сказала она, — а что, если мы действительно продадим квартиру?
Муж остановился, держа в руках грязную тарелку:
— Ты серьёзно?
— Абсолютно серьёзно. Мне это надоело.
В тот вечер они очень долго разговаривали. Вспоминали свою молодость, когда они вдвоём жили в крошечной комнате в коммуналке, но были по-настоящему счастливы. Мечтали о будущем, строили совместные планы.
— А помнишь, как мы хотели купить домик в деревне у твоей тёти Маши? — спросила Ирина Семёновна.
— Помню. Но тогда Светлана поступала в институт, и нам не хватило денег.
— А сейчас хватит. Если продать эту квартиру.
Светлана вернулась поздно ночью, шумела, что-то громко искала в своих вещах. Утром родители объявили ей о своём бесповоротном решении.
— Что? — Светлана сначала просто не поверила своим ушам. — Продать квартиру? Вы что, сошли с ума?
— Нет, не сошли, — спокойно ответил Андрей Петрович. — Мы хотим купить себе дом в пригороде Житомира. Дышать свежим воздухом, заниматься землёй.
— А я? Где я буду жить?
— А ты взрослый, самостоятельный человек. Найдёшь, где.
— Но это же квартира моих родителей! Я же здесь выросла!
— И что из этого? — Ирина Семёновна была на удивление спокойна и собранна. — Мы тебя не выгоняем. Продадим нашу квартиру, купим дом, а ты начни, наконец, устраивать свою жизнь сама.
— Да как вы вообще можете! — Светлана была в настоящей ярости. — Бросить родную дочь!
— Мы тебя не бросаем. Мы просто перестаём нянчиться с сорокадвухлетней девочкой.
Несколько дней Светлана пыталась переубедить родителей. Плакала, обижалась, обвиняла их в чёрствости и равнодушии. Но Ирина Семёновна и Андрей Петрович оставались непреклонными.
— Знаете что, — сказала наконец дочь, — может быть, это и к лучшему. Я уже давно хочу начать какую-то новую жизнь.
Через месяц квартира была успешно продана. Родители купили небольшой, уютный дом в пригороде, в полутора часах езды от Киева. Светлана неожиданно быстро нашла себе работу — оказалось, что, когда действительно припекло, она умеет очень многое. Она сняла небольшую комнату и начала жить самостоятельно.
Первые месяцы было очень тяжело всем. Светлана звонила и жаловалась, что ей не хватает денег, что ей одиноко и что это очень несправедливо. Родители, конечно, переживали — не слишком ли жестоко они поступили?
Но постепенно жизнь начала налаживаться. Ирина Семёновна с Андреем Петровичем обустраивали дом, разводили огород, подружились с новыми соседями. Впервые за долгие годы они почувствовали себя по-настоящему счастливыми.
А через год произошло нечто совершенно неожиданное. Светлана познакомилась с мужчиной — вдовцом, инженером на пенсии. Серьёзным, спокойным человеком по имени Виктор, который не собирался её содержать, но был готов строить отношения на абсолютно равных условиях.
— Мам, — сказала Светлана, приехав как-то в гости, — кажется, я наконец-то поняла, что такое взрослая жизнь.
— И как тебе? — с мягкой улыбкой спросила Ирина Семёновна.
— Трудно. Но… очень интересно. Оказывается, когда ты сам за себя несёшь ответственность, жизнь становится совсем другой.
Они сидели на крыльце и пили чай с мёдом, собранным из собственного улья. Светлана рассказывала о работе, о Викторе — так звали её нового знакомого — и о своих планах на будущее.
— Вы меня за всё простите? — неожиданно спросила дочь.
— За что прощать? — Андрей Петрович поставил чашку. — Ты же наша дочь.
— За то, что я была такой… несамостоятельной. Такой откровенной эгоисткой.
— Мы все совершаем ошибки, — сказала Ирина Семёновна. — Важно вовремя их признать и исправить.
— А если бы вы не продали квартиру?
— Не знаю. Может быть, ты так бы и жила с нами до самой старости, — честно ответила мать.
— Мне страшно об этом думать, — призналась Светлана. — Спасибо вам огромное. За то, что не дали мне окончательно расклеиться.
Вечером, когда дочь уехала обратно в город, супруги долго сидели молча, глядя на великолепный закат.
— Мы правильно поступили? — спросила Ирина Семёновна.
— Правильно, — уверенно ответил муж. — Иногда проявление любви означает дать возможность уйти и повзрослеть.
А на следующий день Светлана прислала сообщение: «Виктор просит вашего благословения. Хочет приехать познакомиться».
Ирина Семёновна улыбнулась, перечитывая сообщение. Наконец-то их дочь стала по-настоящему взрослой. В сорок три года. Как говорится, лучше поздно, чем никогда.
А как вы думаете, где проходит та невидимая грань между помощью взрослому ребёнку и потаканием его инфантильности? 👇
