– Марк Петрович, мы же семья! – Тамара прижимала к себе пятилетнюю Яну, словно защищаясь. – Неужели вы родной внучке откажете?
Пожилой мужчина поправил очки и внимательно посмотрел на невестку. За окном весеннее солнце старалось растопить последний снег, а в его доме повисла напряжённая тишина.
– Я своей внучке ни в чём не отказываю, – спокойно ответил он. – Но квартиру вам не отдам.
– Как это не отдадите? – голос Тамары дрогнул. – У вас же две! А мы с Кириллом в однушке ютимся!
Марк Петрович усмехнулся. «Ютимся» — это когда в общежитии по три поколения живут, а не в современной квартире с хорошим ремонтом.
– Кирилл – взрослый человек. Пусть сам зарабатывает на расширение жилплощади.
– Да вы что! – Тамара всплеснула руками, отпустив дочку. – У него же творческая профессия! Он художник!
– И что мешает художнику работать? – хозяин дома откинулся на спинку кресла. – Руки есть, голова на месте. Я в его годы уже бригадиром был.
Кирилл приехал через час, едва жена позвонила. Вошёл без стука – привычка с детства, когда отец ещё не закрывал дверь.
– Пап, что за дела? – начал он с порога. – Тамара в слезах!
– Присядь, – Марк Петрович кивнул на диван. – Поговорим как мужчины.
Сын сел, но взгляд отводил. Он знал, что разговор будет трудным.
– Твоя жена требует у меня квартиру. Вторую мою однокомнатную, которую я сдаю.
– Не требует, а просит! – вспылил Кирилл. – Для Яны же! Ей скоро в школу, а у нас места нет!
– Места нет? – отец прищурился. – Шестьдесят квадратных метров на троих – мало?
– Пап, ну что ты сравниваешь! Времена другие! Детям сейчас отдельная комната нужна!
– А работать для этой комнаты не пробовал?
Кирилл поморщился, словно от зубной боли.
– Я работаю! Картины пишу!
– И много продал за последний год?
Молчание затянулось. Марк Петрович умел ждать – этому научила его жизнь.
– Три, – наконец выдавил сын.
– Три картины за год. И на что живёте?
– Тамара в салоне красоты администратором…
– То есть жена тебя содержит?
– Да не так всё просто! – Кирилл вскочил. – Искусство – это не конвейер! Нужно вдохновение, нужны условия!
– Условия, – повторил отец. – А я в твои годы в три смены пахал, чтобы семью прокормить. И квартиру эту, между прочим, сам заработал. Никто мне ничего не дарил.
Вечером Марк Петрович сидел на кухне своей двухкомнатной квартиры. Чай остывал в кружке, а мысли возвращались в прошлое.
Тридцать лет назад он тоже был молодым. Работал на стройке, вставал в пять утра, возвращался за полночь. Жена, Кириллова мать, сначала поддерживала. А потом нашла того, у кого уже всё было – сына директора мебельной фабрики.
– Марк, – говорила она тогда, – пойми, я устала ждать. Виктор может дать мне всё прямо сейчас.
Ушла, оставив пятилетнего Кирилла. Суд, конечно, обязал платить алименты, но какие алименты с домохозяйки? Символические копейки.
Марк Петрович поднимал сына один. Нанимал нянек, потом водил в садик к открытию, забирал к закрытию. А по ночам чертежи делал – доучивался заочно на инженера.
К сорока годам дослужился до начальника участка. К пятидесяти — до главного инженера. Копил каждую копейку. Первую однокомнатную купил, когда Кириллу исполнилось восемнадцать. Вторую – к своему шестидесятилетию, уже после выхода на пенсию.
– Это тебе на всякий случай, – сказал тогда сыну. – Но помни: мужчина должен сам свою семью обеспечивать.
Кирилл кивал, соглашался. А через год привёл Тамару – хорошенькую, как куколка, но с хваткой бульдога.
Утром позвонила Галина Семёновна, соседка снизу.
– Марк Петрович, у вас там всё в порядке? Вчера такие крики были!
– Всё нормально, Галина Семёновна. Семейные разборки.
– А, невестка приходила? – в голосе послышалось понимание. – Опять квартиру делить?
Пенсионер усмехнулся. В доме все про всех всё знали.
– Есть такое дело.
– Вы держитесь! Не давайте себя объедать! У меня вот сестра всё сыну отписала, так теперь в доме престарелых живёт. Он её туда сдал, как только документы оформил.
После разговора Марк Петрович задумался. Не о квартире – тут он решение принял твёрдо. О внучке думал. Яна — хорошая девочка, смышлёная. Только мать уже учит её манипулировать.
«Дедушка, купи!» – это первые слова, которые она произносит, переступая порог. Не «здравствуй», не «как дела» – сразу требование.
Покупал сначала. Потом понял: так нельзя. Стал объяснять, что подарки нужно заслужить. Тамара обиделась, визиты стали реже.
К обеду снова пришли. На этот раз втроём.
– Дедушка! – Яна бросилась к нему. – Мама сказала, ты нам домик не даёшь!
Марк Петрович погладил внучку по голове.
– Яна, садись, расскажу тебе сказку.
– Не надо ей сказок! – вмешалась Тамара. – Скажите прямо: дадите квартиру или нет?
– Не дам, – спокойно ответил хозяин дома. – И объясню почему. Кирилл, ты слушай тоже.
Сын насупился, но сел.
– Я начинал с нуля. Отец погиб, когда мне пятнадцать было. Мать одна троих тянула. В шестнадцать я уже на стройку пошёл, подсобником. Учился по вечерам, работал днём. Никто мне ничего не давал просто так.
– Времена были другие! – перебила Тамара.
– Помолчи, – оборвал её Марк Петрович. – Времена всегда одинаковые для тех, кто работать не хочет. Я сыну образование дал, поддерживал, пока на ноги становился. Но дармоедов кормить не собираюсь.
– Как вы смеете! – Тамара вскочила. – Кирилл – творческий человек!
– Творческий – не значит бездельник. Айвазовский был творческим, но по двенадцать часов работал. А твой муж последнюю картину когда закончил?
Кирилл молчал, разглядывая свои руки.
– Пап, ну что ты сравниваешь…
– А что не сравнивать? Ты здоровый мужик, руки-ноги целы. Что мешает работать? Художник – прекрасно. Но семью кормить надо. Подрабатывай. Дизайнером, оформителем, да хоть маляром! Стыдно, что ли?
– Это унизительно! – выпалила Тамара. – Человек с высшим образованием!
– А жить за счёт пенсионера не унизительно?
После их ухода Марк Петрович долго сидел у окна. Внизу во дворе Тамара что-то горячо доказывала мужу, размахивая руками. Кирилл понуро кивал.
Вспомнился разговор с бывшей женой, двадцать лет назад. Приехала внезапно, постаревшая, располневшая.
– Марк, мне нужна помощь.
– Слушаю.
– Виктор меня бросил. Бизнес прогорел, любовницу молодую нашёл. Мне жить негде.
– А ко мне зачем?
– Ну мы же были семьёй! У нас сын общий!
Отказал тогда. Жёстко, но справедливо. Она выбрала лёгкую жизнь – пусть расплачивается. Обиделась страшно, грозилась Кирилла против него настроить. Не вышло – парень отца любил и уважал.
Уважал… До поры до времени.
Телефон зазвонил. Номер незнакомый.
– Марк Петрович? Это Богдан Сергеевич, ваш квартирант.
Пенсионер насторожился. Богдан Сергеевич снимал у него однокомнатную уже три года, пунктуальный, проблем не создавал.
– Слушаю вас.
– Тут ко мне ваша невестка приходила. Предлагала съехать, обещала компенсацию выплатить. Говорит, им квартира для ребёнка нужна.
– И что вы ответили?
– Я сказал, что договор с вами, а не с ней. Но она настаивать стала, даже деньги совала. Я подумал, вы должны знать.
– Спасибо, Богдан Сергеевич. Живите спокойно, никуда вас никто не выселит.
Положив трубку, Марк Петрович покачал головой. Вот так. Уже и квартирантов выживать начали, не спросив хозяина.
Вечером пришёл Кирилл. Один, без боевой поддержки.
– Пап, давай поговорим нормально.
– Давай.
– Ты пойми, Тамаре тяжело. Она привыкла к другому уровню жизни.
– К какому это?
– Ну… Её отец бизнесмен был. У них дом большой, машины. А потом кризис, банкротство. Она не виновата, что так вышло.
– Не виновата, – согласился отец. – Но и я не виноват в её проблемах. Кирилл, ты мужчина или кто?
Сын дёрнулся, как от пощёчины.
– При чём тут это?
– При том, что мужчина сам решает проблемы своей семьи. А не бегает к отцу с протянутой рукой.
– Я не прошу денег!
– Квартира – это не деньги?
Кирилл замолчал, обдумывая ответ.
– Пап, ну что тебе стоит? У тебя две квартиры, живёшь один. А у нас ребёнок растёт.
– Сынок, – Марк Петрович наклонился вперёд, – я эти квартиры не украл и не получил в наследство. Я их заработал. Потом и кровью. И знаешь, для чего вторую покупал?
– Для чего?
– Чтобы в старости не быть обузой. Если что случится — на лечение хватило бы, на сиделку. И главное — к тебе с протянутой рукой не идти.
– Да я бы помог!
– Как? Картинами расплатился бы?
Удар попал в цель. Кирилл побагровел.
– Знаешь что? Живи как знаешь! Только потом не жалуйся, что внучку не видишь!
– Шантаж? – отец усмехнулся. – Ну-ну, попробуйте. Только учти: Яне я ничего не должен, кроме любви. А любить можно и на расстоянии.
Прошла неделя. Марк Петрович жил своим распорядком: утренняя зарядка, прогулка, чтение. По средам ходил в шахматный клуб, по субботам – в бассейн. Пенсия плюс деньги от сдачи квартиры позволяли жить достойно.
В четверг позвонила Галина Ивановна, бывшая коллега.
– Марк, слышала, у тебя семейные неурядицы?
– Откуда дровишки?
– Да твоя невестка весь город обошла, жалуется. Мол, свёкор-изверг внучку квартиры лишает.
– Надо же, какая активность.
– Ты держись. Помнишь Петренко с третьего участка? Он всё детям отписал, так теперь в доме престарелых. Дочь раз в полгода навещает.
– Помню. Не волнуйся, я крепкий орешек.
Но разговор заставил задуматься. Тамара развернула целую кампанию. К вечеру позвонили ещё трое знакомых с похожими историями.
А в пятницу пришла участковая.
– Марк Петрович, к вам есть обращение.
– От кого?
– От вашей невестки. Пишет, что вы внучку материально не поддерживаете.
Пенсионер рассмеялся.
– Девушка, у внучки есть отец и мать. Оба трудоспособные. С какой стати я должен их содержать?
– Я понимаю, – участковая смутилась. – Но проверить обязана. Вы не препятствуете общению с ребёнком?
– Нет. Но и навязываться не собираюсь.
– Ясно. Извините за беспокойство.
В субботу, возвращаясь из бассейна, Марк Петрович встретил во дворе Галину Семёновну.
– А я вашу невестку видела, – сообщила соседка. – С каким-то мужчиной вашу квартиру смотрели. Снаружи, конечно, но окна разглядывали, что-то обсуждали.
– Спасибо, что предупредили.
Дома мужчина задумался. Неужели до такого дойдёт? Решат через суд признать недееспособным?
Набрал номер давнего приятеля-юриста.
– Пётр, нужна консультация.
Выслушав ситуацию, юрист присвистнул.
– Да, дело пахнет керосином. Советую подстраховаться. Справку от психиатра получи, что ты в здравом уме. И завещание составь, чтобы вопросов не было.
– На кого завещать-то? Сын один.
– А на благотворительность. Или продай квартиру, а деньги в дело пусти. Главное – показать, что ты сам распоряжаешься имуществом.
Вечером Марк Петрович достал старый фотоальбом. Вот Кирилл маленький, на стройке с отцом. Вот первый класс. Выпускной. Свадьба…
Где тот мальчишка, который говорил: «Папа, я вырасту и тоже буду строить дома»?
В понедельник пришло письмо по электронной почте. От Кирилла.
«Отец, прости за резкость. Тамара немного погорячилась. Но пойми и нас. Жить в однокомнатной с ребёнком действительно тяжело. Может, придумаем компромисс? Например, ты продашь вторую квартиру, часть нам на первый взнос за двушку, часть себе оставишь?»
Марк Петрович перечитал дважды. Потом набрал ответ.
«Сын, компромисс тут невозможен. Либо ты мужчина и сам решаешь жилищный вопрос, либо остаёшься нахлебником. Третьего не дано. Если нужен совет, как заработать – обращайся. Если нужны дармовые деньги – это не ко мне.»
Отправил и выключил компьютер. Что будет, то будет.
Ответ пришёл через день. Но не от сына, а от невестки. Звонок в дверь, настойчивый, требовательный.
– Марк Петрович, откройте! Нам нужно поговорить!
Хозяин квартиры не спеша подошёл к двери, посмотрел в глазок. Тамара стояла одна, лицо решительное.
Открыл, оставив цепочку.
– Что нужно?
– Впустите, на лестнице неудобно разговаривать.
– Говорите здесь. Времени у меня пять минут.
Тамара поджала губы.
– Хорошо. Я хочу предложить сделку.
– Слушаю.
– Вы оформляете дарственную на квартиру. Взамен мы обязуемся ухаживать за вами в старости.
– На словах?
– Можем договор составить!
Марк Петрович усмехнулся.
– Девушка, мне семьдесят. По статистике, жить осталось лет десять-пятнадцать. За это время квартира подорожает раза в два. Миллионов до пятнадцати. Это миллион в год выходит. Вы готовы оказывать услуги на миллион в год?
Тамара растерялась. Видимо, такой арифметики не ожидала.
– Но… Мы же семья!
– Семья не торгуется. Семья помогает бескорыстно. А вы пришли торговаться. Так что давайте как на рынке: товар-деньги.
– Вы… Вы чёрствый человек!
– Возможно. Зато честный. До свидания.
Закрыл дверь, не слушая, что она кричит на лестнице.
Вечером позвонил Богдан Сергеевич.
– Марк Петрович, опять ваша невестка приходила. Теперь с мужчиной. Юристом представился. Говорит, есть основания расторгнуть договор аренды.
– Какие основания?
– Якобы я незаконную деятельность веду. Репетиторством занимаюсь на дому, а это предпринимательство.
– Бред. Вы же просто студентам помогаете.
– Вот и я так сказал. Но они грозятся в налоговую обратиться.
Марк Петрович задумался. Дело принимало серьёзный оборот.
– Богдан Сергеевич, не волнуйтесь. Если надо, я сам налоги за вас заплачу. Но квартиру не освобождайте.
– Да я и не собирался. Просто предупредить хотел.
После звонка пенсионер набрал номер сына.
– Кирилл, это уже не смешно. Отзови свою жену, пока я в полицию не обратился.
– Пап, я не знал! Честно! Она сама…
– Она – твоя жена. Твоя ответственность. Либо ты её угомонишь, либо я подам заявление о вымогательстве.
– Не надо! Я поговорю!
Два дня было тихо. На третий пришла Яна. Одна. Постучала тихонько.
– Деда, это я.
Марк Петрович открыл. Внучка стояла с рюкзачком, глаза заплаканные.
– Что случилось, солнышко?
– Мама с папой ругаются. Из-за квартиры. Мама говорит, ты злой. Это правда?
Дедушка присел на корточки, чтобы быть с девочкой на одном уровне.
– Яна, я не злой. Просто у взрослых бывают разногласия.
– А почему ты нам квартиру не даёшь? Мама говорит, тебе она не нужна.
– Понимаешь, Яночка, есть вещи, которые человек зарабатывает сам. Твой папа пока не научился зарабатывать достаточно. А получать просто так – это неправильно.
– Но ты же дедушка!
– Да. И как дедушка я тебя люблю. Но любовь – это не деньги и не квартиры. Любовь – это забота, внимание, время вместе.
Девочка задумалась.
– А если папа начнёт зарабатывать, ты дашь квартиру?
– Нет, солнышко. Но я помогу советом, как заработать самим.
– Мама говорит, ты жадный.
– Может быть. А может, я просто хочу, чтобы твой папа стал настоящим мужчиной. Который сам может обеспечить семью.
Яну забрал Кирилл через час. Вошёл, не глядя в глаза отцу.
– Спасибо, что приютил.
– Кирилл, останься на минуту.
Сын замер в дверях.
– Что?
– Я видел объявления о вакансиях в художественной мастерской. Реставраторы требуются. Работа по специальности, зарплата достойная.
– Я подумаю.
– Подумай. И ещё. Если будешь продолжать в том же духе, я продам вторую квартиру и потрачу деньги на кругосветное путешествие. Мне семьдесят, пора пожить для себя.
Кирилл вздрогнул.
– Ты серьёзно?
– Абсолютно. Турагентство уже присмотрел.
Прошёл месяц. Марк Петрович жил своей размеренной жизнью. Шахматы, бассейн, книги. Богдан Сергеевич больше не жаловался – видимо, невестка отступила.
В апреле позвонил Кирилл.
– Пап, можно зайти?
– Заходи.
Сын пришёл другим. Подтянутый, выбритый, в чистой рубашке.
– Я устроился в мастерскую. Ту, что ты говорил.
– Молодец.
– Тяжело после стольких лет безделья. Но затягивает. Вчера первую икону закончил реставрировать. XVIII век.
– Гордость берёт?
– Есть немного, – Кирилл улыбнулся. – Пап, прости за всё. Тамара… Мы с ней расходимся.
Марк Петрович поднял брови.
– Из-за квартиры?
– Не только. Я понял, что превратился в тряпку. Мужчина, который живёт за счёт жены и клянчит у отца – это не мужчина.
– Лучше поздно, чем никогда.
– Яну заберу себе. Через суд, если надо. Тамара согласна, ей дочь обузой стала. Нашла себе богатого, говорит, хватит в нищете прозябать.
– А ты?
– А я буду работать. И дочку воспитывать. Как ты меня когда-то.
Отец кивнул.
– Если нужна будет помощь – не квартира, а совет или поддержка – обращайся.
– Спасибо, пап. Но я попробую сам. Пора уже.
Летом Марк Петрович действительно поехал в путешествие. Не кругосветное – по Украине. Байкал, Алтай, Камчатка. Места, где мечтал побывать всю жизнь, но не было времени.
Кирилл с Яной провожали на вокзал.
– Дедушка, привези камушков красивых! – просила внучка.
– Обязательно, солнышко.
– Пап, может, денег дать на дорогу? – предложил Кирилл.
– Спасибо, не нужно. У меня есть.
В поезде, глядя на проносящиеся за окном пейзажи, Марк Петрович думал о прожитой жизни. Не всё в ней складывалось гладко. Но он ни о чём не жалел.
Вторую квартиру он так и не продал. И не подарил. Она останется его страховкой на чёрный день. А если чёрный день не наступит – что ж, будет наследство. Заработанное честным трудом.
Сын, кажется, понял главное: мужчина должен стоять на своих ногах. Не опираться на чужие костыли, даже если их предлагают из лучших побуждений.
А Яна… Яна вырастет и, возможно, будет вспоминать деда не как доброго волшебника с неиссякаемым кошельком, а как человека, который научил её отца быть отцом.
В конце концов, это лучшее наследство, которое можно оставить внукам.
Как вы думаете, где проходит грань между помощью и потаканием? И как объяснить близким, что самостоятельность – это не проявление жадности, а путь к настоящей свободе?
