Наташа раздражённо возила тряпкой по столу. Максим снова задерживался, и сегодня это бесило особенно сильно. Утром они поссорились из-за денег — нечем было оплатить стоматолога для Кирилла. Максим накричал, хлопнул дверью, уехал. Теперь молчал.
— Мама, я писать хочу!
Кирилл стоял в дверях в пижаме не по размеру. Наташа купила на вырост, а штаны до сих пор волочились по полу. Денег на новые не было.
— Иди сам, — огрызнулась она, потом спохватилась. — Прости. Иди, я пойду с тобой.
В туалете Кирилл вдруг спросил:
— А папа придёт?
— Не знаю.
Максим не пришёл ни завтра, ни послезавтра. На четвёртый день Наташа съездила на стройку, где он работал прорабом.
— Не ходит уже неделю, — пожал плечами начальник. — Говорил, нашёл другое место.
Наташа растерянно смотрела на грузовики. Другое место? Они обсуждали, что будет повышение, прибавка к зарплате. Ради неё и ждали.
Через неделю она пыталась звонить его друзьям. «Не видели», «Не знаем где». Последним она позвонила Серёге:
— Максим у тебя?
— Ты чего? — засмеялся Серёга. — Он же в Москву укатил. На стройке там хорошо платят. Неделю уже как там.
В трубке свистело. Наташа прислонилась лбом к холодному стеклу балкона. В груди болело.
— А он… он говорил обо мне? О детях?
— Ну… — Серёга замялся. — Говорил, что устал. Что всех достала эта наша дыра. Деньги нужны, понимаешь?
Она понимала. Но уйти вот так, без слова…
Первый месяц пролетел как страшный сон. Наташа оформила пособие для матери-одиночки, устроилась продавцом в круглосуточный магазин — ночные смены платили больше. Детей отдавала свекрови, которая теперь покачивала головой и приговаривала: «Я же говорила, рано замуж вышла. Совсем мозгов нет у молодёжи».
Кирилл превратился в нытика — требовал внимания, капризничал, засыпал только рядом с ней. Полуторагодовалый Лёша болел бесконечным насморком, хотя врачи твердили, что это нормально для детского сада.
Однажды в субботу Наташа стирала в ванной. Кирилл играл в комнате, а Лёша спал. Внезапно Кирилл заорал. Наташа выскочила — сын показывал на лопнувшую трубу под кухонной мойкой.
— Какого чёрта! — выругалась она, хватая тазы и тряпки.
Пока вытирала воду, пришлось выключить стиральную машину. Та тускло заморгала индикаторами и замерла. В квартире поднялся Лёша, увидел суматоху и заревел в солидарность.
Часа через два, когда потоп был более-менее ликвидирован, в дверь позвонили.
— Кто там?
— Алексей, из девятой квартиры. Вы у меня отвёртку брали?
Наташа открыла. На пороге стоял высокий парень в рабочих штанах, перепачканный малярной краской. В руках держал ящик с инструментами.
— Я возвращаю, — он протянул отвёртку. — И слышал шум воды. У вас потоп?
— Да. Трубу сорвало.
— Можно посмотреть? Я сантехник по образованию.
Она пожала плечами. Впустила. Кирилл уставился на незнакомца с любопытством. Алексей уверенно полез под мойку, что-то там постукивал, крутил. Минут через двадцать вылез:
— Готово. Хомут треснул. Но я поставил новый, на время хватит.
— Спасибо. Сколько с меня?
— Да ладно. Соседи же.
Алексей собирал инструменты. Наташа стояла рядом, не зная, как себя вести. И тут Лёша снова расплакался.
— Извините, — она подхватила сына. — Всё время ноет. Адаптация такая.
— К чему?
— К… — она запнулась. — К садику.
Он кивнул, собираясь уходить. Кирилл неожиданно спросил:
— А ты папа знаешь где?
Повисла неловкая тишина. Алексей посмотрел на Наташу. Она отвернулась.
— Нет, — честно ответил он. — А где твой папа?
— Не знаю. Он ушёл.
Алексей медленно застегнул ящик. Поднялся. На прощание сказал:
— Если ещё что-то сломается — обращайтесь. Я на первом этаже.
В следующие недели Алексей несколько раз помогал с бытовыми проблемами. Наташа благодарила коротко, старалась держать дистанцию. Внутри всё ещё тлела обида — на Максима, на себя, на весь мир.
Переломным стал вечер, когда у Кирилла поднялась температура. За окном лил холодный октябрьский дождь, Наташа никак не могла вызвать такси. Лёша висел на руках, тяжелый и сонный, Кирилл стонал. Она бегала от окна к телефону, ругаясь под нос.
Наконец выскочила в подъезд, надеясь поймать попутную машину. Алексей как раз поднимался по лестнице.
— Что случилось?
— Сын болеет, нужно в больницу, а такси не едут.
— Я отвезу.
— Не нужно, мы…
— Настя, перестань. Собирайся быстрей.
Впервые он назвал её по имени. И впервые она кинулась одеваться, не возражая.
В машине Алексей молча вёз их через дождевой город. В больнице помог заполнить документы, дождался, пока Кирилла осмотрят. Врач назначил лечение, и они поехали обратно.
— Спасибо, — выдавила Наташа в темноте машины.
— За что.
Тишина.
— Слушай… а где твоя жена? — неожиданно спросила она.
— Нет её. Развелись два года назад.
— Детей нет?
— Нет.
Кирилл задремал на заднем сиденье, Лёша сопел на руках. Что-то в этой темноте, в шуме дождя, в присутствии чужого человека вдруг расслабило. И Наташа, сама не понимая зачем, начала говорить:
— Он просто сбежал. Максим. Никому ничего не сказал. Как будто нас не было.
— Бывает.
— Я даже не обиделась. Я просто… не понимаю. Мы ведь справлялись. Трудно было, ну и что? У всех трудно.
Алексей притормозил у светофора. Наташа посмотрела на его профиль в свете уличных фонарей. Обычное лицо. Усталое, как у всех мужчин их возраста.
— Не всегда понять можно, — сказал он тихо. — Иногда люди просто не справляются с тем, что на них навалилось.
— А ты справляешься?
— С чем?
— Ну… с жизнью.
Он коротко усмехнулся:
— По-разному. Иногда хочется всё бросить и уехать куда-нибудь. Начать с чистого листа.
— Но ты не уезжаешь.
— Нет.
— Почему?
— Наверное, потому что знаю: от себя не уедешь. А проблемы будут везде.
Дома Наташа уложила Кирилла, напоила лекарством. Алексей помог занести коляску. На пороге он сказал:
— Я завтра с утра на объект поеду. Но если что — звони.
— У меня нет твоего телефона.
— Сейчас дам.
Он продиктовал номер. Наташа записала в телефон. Первый раз за три месяца у неё появился номер человека, которому можно позвонить не ради детей или работы, а просто так.
Следующие недели потянулись ровно. Алексей заходил пару раз — починить кран, повесить полку. Наташа начала готовить чай, когда он приходил. Говорили мало, но эти немногие слова были странно успокаивающими.
Дети привыкли к новому соседу. Кирилл показывал ему игрушки, Лёша радостно лепетал. Но Наташу это раздражало — слишком быстро забыли отца, слишком привязались к чужому человеку.
— Не надо так часто заходить, — сказала она однажды резко.
Алексей замер. Кирилл в это время рассказывал, как воспитательница ругала его за драку.
— Понял.
Он ушёл. Кирилл расстроился:
— Почему Алексей больше не придёт?
— Придёт. Просто мы… мы сами справляемся.
Справлялись плохо. Через два дня сломалась стиральная машина. Наташа целый вечер перебирала проводки, гуглила инструкции. Ничего не помогло. В голове крутилась фраза «Просто позвони», но гордость не давала.
Простуженный Лёша хныкал два дня, не давая спать. Наташа ходила злая, с красными глазами. На третий день встретила Алексея в подъезде. Он молча кивнул, прошёл мимо. Наташа почувствовала укол обиды — вот и всё, значит.
Вечером, когда уставший Кирилл разревелся из-за сломанной игрушки, а Лёша снова закашлялся, Наташа вдруг села на пол и заплакала. По-настоящему, сотрясаясь от рыданий. Дети сначала замолкли, потом испуганно присели рядом.
— Мама, не плачь, — Кирилл гладил её по голове.
Лёша положил тёплую ладошку на щёку.
И тут в дверь позвонили. Наташа вытерла лицо, открыла. Алексей стоял с пакетом еды.
— Я… подумал, что вы можете не успеть поужинать. Работа поздняя…
Увидел её лицо, заплаканные глаза детей. Сразу понял.
— Давай я помогу сегодня?
Наташа кивнула, не в силах говорить. Алексей вошёл, накормил детей, умыл, уложил. Разогрел оставшуюся еду и для неё. Сел рядом на диване.
— Тяжело?
— Да.
Они молчали. Наташа чувствовала себя слабой, но впервые за месяцы не стыдилась этой слабости.
— Я боюсь, — призналась она. — Что не справлюсь. Что дети меня возненавидят, когда поймут, что я не смогла удержать их отца.
— Глупости. Они же видят, что ты делаешь для них.
— Вижу, как они иногда спрашивают про папу. И как быстро перестают.
— Дети — практичные существа. Они привыкают к тому, что есть.
Наташа посмотрела на него:
— А ты почему помогаешь нам? Чужим людям, с чужими проблемами.
Алексей задумался:
— Может, потому что когда-то остался один. И понял, каково это.
— И тебе помогли?
— Нет. Я справлялся сам. Но тогда и понял — не всегда нужно справляться только самому.
Эта откровенность изменила что-то. Наташа перестала отталкивать помощь. Алексей стал приходить чаще — ужинать с ними два раза в неделю, заходить за молоком, если на дворе метель и не хочется тащить детей в магазин.
Но спокойствие не пришло. Наташа замечала, как начинает привыкать к его присутствию, как дети тянутся к нему всё больше. И это пугало. Что будет, если он тоже уйдёт? Если это просто временная привязанность, и она ошибается, думая, что он останется навсегда?
Максим объявился через полгода. Вечером, когда Наташа укладывала детей после очередного ужина с Алексеем. Звонок в дверь. Она открыла — и сердце ухнуло вниз.
— Привет, — проговорил Максим. Небритый, в мятой куртке, с виноватым лицом.
— Что тебе нужно?
— Поговорить. Я… я виноват. Знаю. Но хочу всё исправить.
Она молчала, прислонившись к косяку. Максим продолжал:
— Я думал, что стану свободным, уехав. Что там, в Москве, начну новую жизнь. Но понял, что бегаю от себя. Деньги я заработал. Хороший заработок. Можем переехать, купить квартиру лучше. Можем…
— Поздно, — перебила она.
— Нет. Пожалуйста. Я вернулся. Я хочу быть с вами.
— А где ты был, когда я не знала, чем платить за садик? Когда Кирилл ночами плакал и спрашивал, почему папа не звонит?
— Я… я знаю. Я всё понимаю. Но дай шанс.
Кирилл выбежал в коридор в пижаме:
— Мама, я не могу заснуть…
Увидел отца. Остановился. Посмотрел внимательно, словно вспоминая, кто это.
— Привет, сынок, — Максим шагнул к нему. — Я вернулся.
Кирилл посмотрел на Максима, затем на Наташу:
— А это папа?
— Да.
— А почему он ушёл?
Максим опустился на колени. Протянул руки. Кирилл не двинулся.
— Я ошибся. Прости меня.
Кирилл подумал:
— Алексей нас не бросает. Он всегда приходит.
— Кто такой Алексей? — Максим посмотрел на Наташу.
— Наш друг. Он помогает.
— Какой друг? — в голосе зазвучала агрессия.
В этот момент дверь подъезда хлопнула. Шаги поднимались по лестнице. Появился Алексей с пакетом инструментов.
— Добрый вечер…
Увидел Максима, замолк.
— Кто это? — Максим поднялся в полный рост. — Это тот Алексей, про которого Кирилл?
— Да, — спокойно ответила Наташа. — Он нам помогает. Всё это время.
— Значит, теперь я лишний?
Алексей стоял молча. Максим посмотрел на детей. Лёша спал, не зная о драме. Кирилл прятался за мамину ногу, испуганный повышенными голосами.
— Я отец этих детей, — с нажимом сказал Максим.
— А я тот, кто был рядом, — ответил Алексей.
Повисла тишина. Максим выпрямился:
— Понял. Ну и ладно. Может, так лучше.
Он развернулся к двери. Обернулся на пороге:
— Прости, Настя.
— Прощаю. Но ничего не поменяется.
Он ушёл. Наташа закрыла дверь. Стояла, прислонившись лбом к косяку.
— Кирилл, иди спать, — попросил Алексей. — Я сейчас приду, сказку почитаю.
Ребёнок послушно ушёл. Алексей подошёл к Наташе:
— Ты как?
— Не знаю.
Она обернулась к нему. Лицо у неё дрожало:
— Я боюсь, что перепутала всё. Что использую тебя. Что ты увидишь во мне сломанную женщину и уйдёшь.
— Я вижу сильную женщину, которой тяжело.
— А если это неправильно? Если я не должна была впускать тебя в нашу жизнь так быстро?
— Хочешь, чтобы я ушёл?
— Нет, — она схватила его за руку. — Нет, не хочу.
Он притянул её к себе. Обнял. Они стояли в темном коридоре, и впервые за полгода Наташа почувствовала, что может быть слабой без страха.
Жизнь после ухода Максима стала другой. Не проще, но честнее. Алексей не заменил собой отца детей. Он стал частью их жизни постепенно, через мелочи: ужины по четвергам, помощь с уроками Кирилла, игры с Лёшей.
Кирилл начал называть его по имени, а не «дядя». Лёша привык, что Алексей может уложить спать и почитать сказку. Но настоящий перелом случился случайно.
Лёша упал на улице и разбил колено. Алексей подхватил его, нёс на руках к дому. Мальчик прижимался, шмыгая носом:
— Больно…
— Сейчас дома обработаем. Потерпи, зайчонок.
— Я терпел, правда?
— Правда. Ты молодец.
Лёша посмотрел на него внимательно:
— Ты меня не бросишь?
Алексей остановился. Наташа, шедшая рядом, перехватила дыхание.
— Нет, не брошу.
— Обещаешь?
— Обещаю.
Лёша обнял его за шею:
— Папа, можно домой?
Алексей замер. На детской площадке было много народу. Все смотрели. Кто-то из мам закатила глаза: «Вот быстро-то пару нашла».
— Иди, папа, — повторил Лёша.
Алексей посмотрел на Наташу. Она кивнула. Пошли к дому.
Дома, обрабатывая рану, Алексей спросил:
— Лёш, а почему ты назвал меня папой?
— Потому что папы не бросают.
Наташа стояла у окна. Да, теперь их было четверо. Потому что семья — это те, кто остаётся, когда больше некому.
В спальне той ночью она вдруг сказала Алексею:
— Я считала, что мы используем друг друга. Ты — чтобы заполнить пустоту, я — чтобы не быть одна.
— И?
— А сейчас думаю, что любовь — это и есть взаимное использование. Но без обмана. Честно.
Он обнял её крепче:
— Наверное, так.
Утром Кирилл спросил за завтраком:
— Когда Алексей переедет к нам?
— Хочешь, чтобы переехал?
— Да. Чтоб всегда был дома.
Алексей посмотрел на Наташу. Она задумалась, потом спросила:
— А ты хочешь?
— Хочу, — честно ответил он. — Но я понимаю, если рано.
— Нет, — решила Наташа. — Не рано. Просто другая жизнь началась. Без обещаний навсегда. Просто честно: каждый день заново выбираем быть вместе.
И так начали жить. Без громких слов о вечной любви. Без сравнений с прошлым. Просто делая каждый день то, что нужно делать: варить суп, читать сказки, чинить краны, обнимать перед сном.
Отец — это не тот, кто создал жизнь. Отец — тот, кто каждый день выбирает в ней участвовать. И любовь — не клятвы, а поступки. Тихие, повседневные, честные.
