— Зачем его вообще пустили? Мужчины, вы что, не видите — выкиньте его немедленно! И так дышать нечем.
— Водитель, а вы почему делаете вид, будто вас это не касается? — вторила другая, крепко прижимая к себе мальчишку лет восьми и девочку постарше. — Здесь дети!
По салону прокатилась волна недовольного шепота, вперемешку с громкими возгласами. Одни поддакивали, другие молча пожимали плечами, а только Лиза собралась положить этому «концерту» конец. Ну как можно так себя вести — да ещё в такой день?
В маршрутке стоял парной дух. С раннего утра жара, да ещё народу битком: сидячих мест двадцать, а тел — никак не меньше сорока. Люди вытирали пот носовыми платками и салфетками, украдкой переглядывались и в глубине души надеялись, что вот на следующей остановке кто-нибудь выйдет — станет полегче. Но никто не выходил. Впрочем, и не заходил: свободных мест уже не оставалось.
Маршрутка брала очередную остановку: дверь приветливо распахивалась, мигал поворотник, водитель делал короткую паузу — и снова хлопали створки, машина трогалась.
Все ехали в храм. Это было видно по корзинкам и пакетам, по сладкому аромату творожных пасок, разлившемуся по салону, по платкам на головах у женщин и девочек. Праздник большой — Пасха. Даже те, кто в обычные дни в храм не заглядывает, сегодня в пути.
Лиза с бабушкой тоже направлялись туда. На девочке — светлый платочек, который бабушка повязала прямо у двери, перед выходом.
— Ба, а зачем мне платок? На улице ведь не холодно, наоборот — жарко, — искренне удивилась Лиза.
— Так положено, — мягко ответила бабушка. — Женщинам и девочкам в храм — с покрытой головой.
— Раз положено — хорошо…
Месяц назад Лизе стукнуло шесть. В храм она ехала впервые. Раньше то работа у родителей, то заботы — всё не до того. А тут бабушка из деревни приехала и сказала: пора внучке увидеть Пасху своими глазами, сама отвезу.
Зинаида Петровна хотела было встать ночью — на службу, да сердце прихватило, не осилила.
— Ничего-ничего, — охала она. — К утру отпустит, и поедем. Обязательно поедем.
По дороге к остановке бабушка рассказывала, что же за праздник такой — Пасха, зачем освящают куличи и яйца, почему так важно в этот день быть в храме.
— Иосиф снял Его с креста и погреб, — тихо говорила она, — а Он, как Бог, смерть победил. Вот в чём радость.
Лиза слушала, ловила каждое слово. И пока они шли, сердцем уже будто успела полюбить Боженьку — хотя никогда Его не видела.
— Верить надо, внученька, — продолжала бабушка. — Вера даёт надежду и открывает такие вещи, которые обычными глазами не разглядишь. Чудеса показывает.
— Ба, я верю! — горячо кивнула Лиза. — Иисус Христос умер за нас, а мы должны жить ради Него — правильно, по Божьим законам.
— Всё верно говоришь…
В автобусе Лиза устроилась у окна, то и дело одёргивая шторку, и с любопытством следила за голубями на тротуарах. Бабушка, не выспавшись, чуть прикорнула: ночь-то выдалась тяжёлой.
Одна остановка пролетела, вторая, третья… Люди, измученные духотой, становились особенно раздражительными.
— Мужчина, перестаньте ко мне прижиматься! — уже не первый раз возмущалась женщина.
— А я что? — оправдывался тот. — Это водитель то газанёт, то в пол тормоз. Я человек семейный, хоть и вдовец.
Маршрутка снова резко притормозила — «вдовец» непроизвольно ткнулся в плечо соседки и виновато улыбнулся, а та зло фыркнула и отвернулась.
— Выходящие есть? — водитель отвинтил крышку бутылки и приложился к воде.
— Да поехали уже! — отозвались с разных рядов.
Бледные от духоты лица не скрывали проблесков радости: следующая остановка — у храма. А там и размяться можно, и вдохнуть свежего воздуха сколько душе угодно.
Водитель кивнул, невпопад плеснул водой себе на рубашку, быстро прикрыл двери… но в тот же миг на нижнюю ступеньку юркнул крохотный котёнок. Миг — и он уже сидит на полу, уставив на пассажиров круглые глаза.
— Это ещё что? — возмутилась дама в первом ряду: именно она заметила, как хвостатый проскочил в салон.
— Что там? Что? — зашевелились другие, вытягивая шеи, вставая на цыпочки, пытаясь рассмотреть пушистого нарушителя собственными глазами.
— Котёнок, — кто-то улыбнулся. — Совсем малыш. Запах пасок почуял, небось.
Но улыбались не все. Та самая первая — нахмурилась ещё сильнее: автобус — для людей, а не для зверья. Тут же поджала губы другая женщина чуть дальше по ряду:
— Зачем его пустили? Мужчины, ну вы что — выносите немедленно! Тут и так дышать нечем!
— Водитель, а вы? — подключилась третья, прижимая к себе своих двоих. — Здесь дети! А если этот котёнок заразный? Нам только болячек не хватало — в такой день!
— Я рулю, — хмуро бросил водитель. — И вообще меня это не касается.
Голоса разошлись, как обычно бывает: одни требовали выгнать бедолагу на улицу, другие тихо шептали — ну зачем обижать живое? Водитель слушал и не решался: трогаться или подождать.
Лиза всё это слышала. И с каждой фразой у неё внутри поднималась волна негодования. «Вот дела, — думала она. — Взрослые люди, а готовы выгнать кроху… За что? Что плохого он сделал?»
— Ой-ой! Кто это тут? — взвизгнула бабушка на первом сиденье, подбирая длинную юбку.
Пошатнулся паренёк лет двадцати. Мужчина с расстегнутой до пупа рубахой вскинул пакет с пасками повыше.
А по грязному полу на четвереньках, не обращая ни на кого внимания, ползла шестилетняя девочка. Лиза. Иного способа протиснуться из хвоста к дверям она не нашла. Колени горели, но она упрямо ползла — пока, наконец, не оказалась рядом с котёнком.
— Не бойся, малыш, — шепнула она ему, улыбаясь. — Такая кроха — я тебя в обиду не дам.
Лиза бережно подняла котёнка, распрямилась, будто и не заметив сбитых до крови коленок.
— Молодец, девочка! — одобрила женщина в первом ряду. — А теперь выбрось его на улицу — и поедем.
— Ну? Чего стоишь? — подала голос «мама двоих». — Выкинь котёнка, тебе же говорят!
Но Лиза для того и продиралась сюда — не затем, чтобы повторить чью-то жестокость. Она стояла здесь, чтобы защитить малыша и — если получится — объяснить людям, в чём они неправы. А там пусть каждый сам разбирается со своей совестью.
— Вам не стыдно, взрослые? — прозвенел детский голос. — Вы понимаете, какой сегодня день?
— Какой ещё? — оторопела та же первая, явно не ожидая, что какая-то девчонка станет учить их уму-разуму. — Воскресенье. Пасха.
— Вот именно! — кивнула Лиза. — Сегодня Пасха. Почему вы гоните несчастного и голодного? За что?
— Да нечего ему тут делать, — буркнула старушка из третьего ряда.
— Может, он тоже хочет порадоваться вместе с нами Богу, — не уступала девочка. — А вы… Как вам не стыдно?
— Лизонька, что там у вас? — встрепенулась Зинаида Петровна, проснувшись от гомона.
— Всё хорошо, бабушка, — успокоила её внучка. — Я только пытаюсь объяснить всем, что котёнок — тоже Божье создание, и нельзя с ним обращаться, как с мусором. Тем более сегодня. В ваших сердцах должна быть любовь, — снова повернулась к людям. — Там, где нет любви, нет и Бога.
Она шагнула к водителю, который слушал её, разинув рот, вытащила из кармашка смятый прямоугольник и протянула:
— Возьмите, пожалуйста. Я оплачиваю проезд за котёнка. Он поедет с нами. — На ладошке лежала стогривневая купюра — родители дали на мороженое.
Водитель моргнул и смутился, денег не взял.
— Сегодня ему — бесплатно, — сказал и на этот раз уверенно захлопнул двери. Пора ехать: скоро начнут святить паски и яйца.
Маршрутка тронулась. Лиза с трофеем осторожно протиснулась обратно, попросила бабушку пересесть к окну, а на освободившееся место уложила котёнка. И тут в салоне словно что-то щёлкнуло: не те, кто кричал «выгнать», а остальные — стали доставать из корзин угощение. Кто-то отщипнул кусочек колбасы, кто-то — ломтик ветчины, один дедушка наложил ложку творога. Пока ехали — малыша и накормили.
Лиза смотрела — и сердце пелось. Хорошо-то как… Бабушка улыбалась и — украдкой — вытирала слёзы.
Потом они вместе вошли в храм, Лиза звонко смеялась, когда капли святой воды попадали ей на щёки, низко кланялась перед иконами. Этот день останется с ней навсегда.
Обратно весь тот же народ возвращался тем же маршрутом. Никто не произнёс и слова, когда Лиза — как маленькая принцесса — прошла по салону с котёнком на руках. Люди молчали. Что думали — одному Богу ведомо. Но молчали.
Лиза снова села у окна, глядела на провода с упитанными птицами, на кроны деревьев, на небо. И, не переставая гладить тёплую шерстку, думала: «Какой же сегодня хороший день…»
Иногда достаточно одной маленькой смелости, чтобы напомнить взрослым о главном — о сердце. А вы бы как поступили на месте Лизы: заплатили бы за проезд котёнку и отстояли его? Напишите, мне правда интересно 💛🐾
