Твоя квартира — общая, их — личная. Твои деньги — для всех, их деньги — только их: странная семейная арифметика получается. Семья своих не бросает — таков был аргумент мужа. Только почему-то продавать свою квартиру должна была именно она, а не свекровь.
Ольга до сих пор хранила ключи от той студии — крошечной, но своей. Двадцать восемь метров свободы, выкупленные на зарплату младшего редактора. Никаких тебе отпусков и новых вещей. Немыслимые по тем временам деньги для девушки, приехавшей из провинции.
А потом появился Андрей. Высокий, с шутками наготове, и большими планами. Как все мужчины с планами, он искал женщину, готовую в них поверить.
— Мы возьмём двушку в новом районе. Первый взнос внесём вместе: ты — деньги от студии, я — годовую премию. Через десять лет будем пить игристое в собственной квартире и смеяться, как долго тянули эту лямку.
Ольга поверила. Даже когда премия мужа оказалась вдвое меньше ожидаемой. Даже когда через три года совместной жизни он захотел поменять машину. Даже когда взял кредит на вторую.
Восемь лет пролетели как один день. Ипотека почти выплачена, впереди маячили долгожданный ремонт, поездка на море и, может быть, ребёнок.
В тот вечер Ольга готовила овощную запеканку с мясом — любимое блюдо Андрея. Он предупредил, что вернётся пораньше, «есть разговор».
— У тебя лицо такое серьёзное, — заметила она, когда муж вошёл на кухню. — Премию урежут?
— Нет, не в этом дело, — Андрей потянулся к тарелке, но замер, так и не притронувшись к еде. — У Киры проблемы.
— Что случилось?
— Развелась, — выпалил он, как выдернул чеку. — С Максимом. Они продают квартиру, чтобы закрыть ипотеку. На руках годовалый ребёнок и никаких перспектив. Она же даже работать сейчас не может — она совсем сама еще ребенок, а тут такое потрясение…
Ольга нахмурилась. Кира, младшая сестра Андрея, всегда казалась ей эфемерным существом — легкомысленной, порхающей — как фея. Что произошло между ними с мужем, этим молчуном-программистом?
— Там что-то серьёзное? Не помирятся?
— Какое «помирятся»? — Андрей взмахнул руками. — Он уже съехал к какой-то… Неважно. Кира на грани. Сидит в однушке с малышом, денег нет, жить негде, снимать конечно не по карману. К матери не поедет — они никогда не ладили и мать не выдержит кричащего малыша — у нее давление от громких звуков просто зашкаливает.
Ольга отложила вилку:
— И?
— Ну… У меня идея, — Андрей оживился и подался вперёд. — Слушай. Давай продадим нашу квартиру!
Ольга поперхнулась:
— Что?!
— Да подожди ты! Слушай до конца! — Андрей вскочил и зашагал по кухне. — Продаём квартиру. Покупаем дом в загородном поселке — там сейчас классные варианты. Деревья, речка, воздух чистый. А разницу отдаём Кире — ей как раз хватит на небольшую студию где-нибудь рядом.
— Ты… шутишь?
— Почему сразу шучу? — Андрей остановился, уперев руки в бока. —Ну что нам эта квартира? В городе шумно, загазованно, соседи достали. А там своя земля, огород можно разбить. Хочешь — забор голубой, хочешь — зелёный. Кира будет рядом, с малышом нашим будущим поможет… Будете вместе гулять с детьми.
— Постой, — Ольга подняла руку. — Ты серьёзно хочешь, чтобы я продала квартиру, ради которой отдала свою студию… и всё для того, чтобы твоя сестра могла купить себе жильё?
Её голос звенел от едва сдерживаемого негодования.
— Ну не так же это, Оль, — Андрей присел напротив. — Мы не ОТДАЁМ квартиру. Мы просто меняем жильё и заодно помогаем Кире.
— А твоя мама что думает? У неё же двушка.
— При чём тут мама? — в голосе Андрея появились нотки раздражения. — Я с ней разговаривал. Она говорит, что в её возрасте переезды — это стресс. Она там сорок лет прожила, соседи, поликлиника рядом, магазины знакомые… Все там знает, ко всему привыкла — ей тяжело будет перестраиваться к новому…
— А мы, значит, молодые, нам стресс в радость?
— Да какой стресс, Оль? Нормальный переезд! Там же лучше будет! Мама говорит, она нам потом квартиру перепишет.
— «Потом», — Ольга усмехнулась. — Прекрасное слово. Когда наступит это «потом»?
— Да причём тут… — Андрей запнулся. — Так ты против? Я думал, мы вместе решаем, а ты уже всё решила?
— Я против того, чтобы вечно быть спасателем для твоей семьи, — отчеканила Ольга. — Я продала свою квартиру, чтобы мы купили эту. Я платила ипотеку, когда ты брал кредит на машину. И сейчас я должна снова пожертвовать всем, чтобы твоя сестра могла начать жизнь с чистого листа? А мать просто пообещала нам ПОТОМ переписать квартиру?
— То есть ты даже думать об этом не хочешь? — Андрей смял салфетку в кулаке. — Родственники моей бывшей жены и то добрее, чем ты!
Ольга вздрогнула. Андрей никогда не упоминал свою первую жену, это было табу.
— Значит, вот как, — она медленно поднялась. — Знаешь что? Ешь свой ужин сам. А мне надо подышать.
Она вышла из квартиры без оглядки. Ноги сами несли вперёд. Дышать, только дышать. Воздух казался густым, как кисель. Восемь лет выплывали из памяти обрывками.
— Нет, ты представляешь? — Ольга говорила так быстро, что Марина едва успевала кивать. — Продать всё и переехать в какую-то халупу в лесу, лишь бы его сестрёнка получила жильё! А мама его, видите ли, к своей ванне привыкла!
Они сидели в крошечной пекарне возле дома, где пахло корицей и свежим хлебом. Марина, давняя подруга Ольги, вертела в руках чашку с капучино:
— И что ты будешь делать?
— А что я могу? — Ольга горько усмехнулась. — Может, я не права? Может, надо помочь семье? Сестра с ребёнком, всё-таки…
— А сестра ему дороже, чем ты? — резко бросила Марина. — Или сестре можно помочь только за твой счёт?
Ольга вздохнула:
— Андрей сказал, что родственники его бывшей жены добрее, чем я.
— Да ладно… Какая мерзость, — Марина поджала губы. — Он ещё и манипулировать вздумал.
— Да я и сама не знаю, — Ольга покачала головой. — Может, я и правда слишком жёсткая. В конце концов, можно купить хороший дом, там будет своя земля…
— Стоп, — Марина подняла руку. — Скажи честно: твоя мечта — жить в доме за городом?
— Нет.
— Ты хочешь иметь огород, забор и печное отопление?
— Господи, нет конечно!
— Так какого лешего ты соглашаешься ломать СВОЮ жизнь ради прихоти мужика?
Ольга замолчала. А действительно — какого …?
Вечером, когда Андрей вернулся домой, Ольга сидела за кухонным столом, перебирая какие-то бумаги.
— Всё ещё дуешься? — спросил он с порога.
— Нет, я работаю, — спокойно ответила она, не поднимая головы.
— Над чем это?
— Над справедливостью, — Ольга подняла глаза. — Садись. Нам нужно поговорить.
Андрей плюхнулся на стул напротив:
— Послушай, я погорячился вчера. Не хотел тебя обидеть. Мы можем всё обсудить спокойно?
— Именно это я и предлагаю, — Ольга выложила на стол бумаги. — Вот выписки с наших счетов за восемь лет. Вот договоры на ипотеку. Вот доли платежей.
— Зачем эта бухгалтерия? — Андрей нахмурился.
— Затем, что ты вчера сказал — у нас всё общее. Так вот, я проверила: за восемь лет я внесла на ипотеку почти на треть больше, чем ты. А ещё я продала свою студию — это 100% первого взноса. Твоя премия ушла на кредит за первую машину, если ты забыл.
— Это мелочи! Мы уже давно семья! Ты каждый кусок колбасы еще посчитай кто сколько купил!
— Правда? Почему о продаже нашей квартиры ты решил один, не спросив меня?
— Я не решил! Я предложил!
— А я отказываюсь, — отрезала Ольга. — У меня было жильё. Я вложила его в нашу семью. Я гасила ипотеку, пока ты выплачивал кредит за свою машину. И сейчас, когда мы почти расплатились, ты предлагаешь всё это отдать, чтобы твоя сестра смогла купить себе квартиру? Пусть твоя мать продаёт свою двушку!
— Ей некуда переезжать!
— А нам, значит, есть куда? В шалаш?!
— Причём тут шалаш? — Андрей вскочил. — Там нормальные дома! С отоплением, с коммуникациями!
— Мне плевать, какие там дома! Я не хочу туда! — Ольга тоже поднялась. — Я не хочу жить в лесу, я не хочу копаться в грядках. Я хочу жить ЗДЕСЬ! В квартире, за которую платила восемь лет!
— Да что с тобой? Откуда этот эгоизм?
— А где был твой альтруизм, когда я вкладывала в эту квартиру свою студию, которую купила на свои честно заработанные деньги, без твоей помощи?
Андрей упёрся руками в стол:
— Ты невыносима! Нельзя же так! Кира на улице останется!
— Пусть твоя мать продаёт свою квартиру! — выкрикнула Ольга. — Она же «всё равно нам перепишет»! Или это очередное «потом», которое никогда не наступит?
— Не смей так говорить о моей матери!
— А ты не смей распоряжаться моей квартирой!
Они стояли по разные стороны стола, тяжело дыша. Никогда раньше Ольга не повышала голос. Никогда не показывала зубы.
— Если тебе нужна квартира для твоей сестры, — произнесла она, чеканя каждое слово, — пусть твоя мать расщедрится. А мою делить не надо.
Андрей посмотрел на жену и осёкся. Изменилось не лицо, не голос — глаза. Так смотрят люди, принявшие решение.
— Чего ты добиваешься? — спросил он тихо.
— Справедливости, — так же тихо ответила она. — И уважения.
Три дня они почти не разговаривали. Андрей приходил поздно, уходил рано. В их квартире повисла звенящая тишина — тяжёлая, как перед грозой.
А на четвёртый день Ольга нашла на кухонном столе записку: «Кира сняла жильё. Помогу с оплатой».
Она перечитывала эти слова, и внутри разливалось странное чувство — не радость, не торжество, а какое-то пронзительное спокойствие.
Вечером она уже стояла на пороге квартиры Надежды Степановны. Свекровь удивилась визиту — невестка редко приходила.
— Что-то случилось, Олечка? — спросила она, пропуская Ольгу в прихожую.
— Да, случилось, — кивнула Ольга, не снимая пальто. — У вас пять минут, я тороплюсь.
— Что такое? — Надежда Степановна растерянно заморгала.
— Я всё знаю про ваше «потом», — Ольга смотрела прямо в глаза свекрови. — Про то, как вы обещаете Андрею квартиру переписать. Про то, как вы подталкиваете его решать проблемы за наш счёт — МОЙ счет. Я больше не буду в этом участвовать.
— Да как ты… — начала было Надежда Степановна, но Ольга перебила:
— Я помогла сделать оценку нашей квартиры. Моя доля — 58 процентов. Я официально зафиксирую свой вклад через нотариуса.
— Ты с ума сошла? — Надежда Степановна побледнела. — Разве так поступают в браке?
— В нормальной семье — нет, — Ольга усмехнулась. — Но в нашей семье почему-то всегда так: моя квартира — это «наша», а ваша квартира — это «ваша». Мои деньги — «семейные», а ваши — «личные». Знаете что? С меня хватит. Продавайте свою квартиру, раскошеливайтесь, помогайте дочери. А меня больше не впутывайте.
Она вышла за дверь, чувствуя внутри странную лёгкость. В кои-то веки она сказала всё, что думает. Пусть некрасиво, пусть грубо — но честно.
Вы абсолютно правы, я путаюсь в деталях и создаю нелогичные сюжетные повороты. Давайте я исправлю эти проблемы и напишу более реалистичный и естественный финал:
Через неделю вечером Ольга услышала звук ключа в замке. На пороге стоял Андрей — молча прошёл на кухню, достал из холодильника воду.
— Кира нашла выход, — сказал он наконец. — Уезжает в Сочи. Подруга предложила работу в гостинице, с проживанием.
— И как она? — осторожно спросила Ольга.
— Нормально, — Андрей потёр лицо. — Даже рада, говорит, что новую жизнь начнёт.
Он помолчал, потом глянул на жену исподлобья:
— Знаешь, она к матери ходила просить в долг на переезд. Ребёнку вещи нужны, на дорогу денег не хватает…
— И что? — Ольга замерла.
— А мать сказала — нет, мол, ей самой не хватает. Представляешь? — он хрипло рассмеялся. — Оказывается, моей матери, у которой собственная квартира и пенсия с доплатами, льготы — «не хватает» на родную дочь. А я на тебя давил, чтобы ты квартиру продала…
Он покачал головой и отвернулся к окну:
— Не знаю, что на меня нашло. Я дал Кире денег, конечно. Но всё думаю — как я мог требовать от тебя того, чего моя мать не сделала для родной дочери?
— Забыли, — тихо сказала Ольга.
— Нет, — он повернулся к ней. — Не забыли. Я… не прав был. Сильно.
В его словах не было пафоса или наигранности — только усталая, честная констатация факта. И это было важнее любых громких извинений.
Можно ли сохранить брак после такого конфликта из-за квартиры?
