— Анечка, девочка моя, — донесся из динамика сладкий, но такой знакомо жалобный голос свекрови. — Как ты? Сережа передал тебе нашу просьбу?
— Да, Нина Петровна, — отозвалась Анна с той же безучастной сухостью, которая стала ей привычной в последние дни. — И мой ответ — нет.
***
Анна сидела за столом, пытаясь не думать о том, что опять сегодня не справилась. Виски, пальцы, которые то сжимались, то разжимались. Письма, звонки, отчеты — все как-то не складывалось. Все тянуло к низу, как скисшее молоко. Рабочий день был долгий, тяжелый. Впрочем, ей ли не привыкать? Этот проект был — ну, как сказать — не просто важным, а вот прям на нем все и висело. Карьера, положение, та самая стабильность, о которой она мечтала, но никак не могла поймать. И вот — сердце жмется, а мысли далеко.
Телефон снова вибрирует. Вроде бы и не надо отвечать, но вот оно, имя на экране — Нина Петровна. Пугающая скромность этих звонков, которые стали приходить каждый день. Анна так и не привыкла к свекрови.
— Не сегодня, — только и произнесла она, убирая телефон в сумку.
— Ты дома? — голос мужа раздался из прихожей. Он всегда так… голосом прямо в душу, а потом не понимает, почему он же на нервах.
— На кухне, Сережа, — ответила, не отрываясь от своих мыслей.
Сергей вошел, и Анна сразу поняла, что что-то не так. Он зашел не так, как обычно. Не с улыбкой, не с тем спокойствием, которое бывает у него, когда все хорошо. А тут… в глазах уже не тот свет.
— Ань, тут такое дело… — начал он, присаживаясь напротив, — мама звонила…
Анна даже не слушала его. Прекрасно знала, что будет дальше. Свекровь. Опять. Как будто у Нины Петровны кроме этого ничего нет в жизни.
— Я знаю, — перебила его. — Она звонит каждый день. Это уже не смешно.
— Понимаешь, у Димки проблемы… — продолжил он, как всегда пытаясь извиниться за кого-то. — Ему негде жить. Может, пустим его на время в бабушкину квартиру?
Анна резко выпрямилась. Словно по спине ледяным ножом. В квартире, которую ей оставила бабушка, не место никому. Она знала это твердо, как знала, что каждый кирпич там для нее — крепость.
— Нет. — Она была быстрой, как нож. Решение пришло сразу.
— Но почему? — Сергей растерянно посмотрел на нее, глаза полные недоумения. — Димка же мой брат. У него развод, его с работы выгнали… Как можно отказать?
Анна не сдержалась, снова почувствовала, как кипит в крови. Это была не злость, а просто… непонимание. Как можно не понимать, что это не просто брат, а парень, который до сих пор не научился стоять на ногах. И вот опять…
— И что? — отрезала она. — Это моя квартира, Сережа. Я не хочу, чтобы там кто-то жил. Я… Я не могу так.
— Но квартира пустует! — Сергей попытался проявить логику, но она слышала это уже тысячу раз. — Ничего с ней не случится, если Димка поживет там пару месяцев?
— Я сказала нет, — повторила она. — Я знаю твоего брата. Эти «пару месяцев» тянутся до тех пор, пока не уйдут последние обои с дверей.
Сергей тяжело вздохнул. Должно быть, он чувствовал, что теряет к ней доверие. Но это не было ее проблемой.
— Ань, ну нельзя же быть такой черствой. Он брат, брат… Верь мне, он рассчитывает на мою помощь.
Анна дернулась, как от пощечины. Слова бабушки снова прорезали мозг. «Береги квартиру, внученька. Это твой тыл, твоя крепость».
— Я не черствая, — сказала тихо, но как-то уж слишком твердо. — Просто я знаю цену своему имуществу.
— При чем тут имущество? — Сергей махнул рукой, сев рядом. — Речь идет о человеке! О помощи близкому.
— Близкому тебе, — поправила она. — Для меня Димка — это просто твой брат. Брат, который за всю свою жизнь ни разу не сделал ничего полезного.
— Что ты имеешь в виду? — Сергей нахмурился, глаза сжались. Он не понимал, что она имела в виду. Как можно не поддержать его брата?
— То, что твой брат — всегда был на чужом счету, — Анна начала перечислять, как обычную историю из книги. — Он и работать не умел, и деньги тратил направо и налево. И что теперь? Развелся. О, чудо, у него проблемы. Так вот: я не собираюсь пускать его в квартиру, которую мне оставила бабушка. Она не для этого. И никто, включая твоего брата, не разрушит то, что мне так дорого.
Телефон снова зазвонил. Анна вздохнула, но взгляд остановился на экране. Нина Петровна. О, снова эта заезженная пластинка.
— Анечка, девочка моя, — донесся из динамика сладкий, но такой знакомо жалобный голос свекрови. — Как ты? Сережа передал тебе нашу просьбу?
— Да, Нина Петровна, — отозвалась Анна с той же безучастной сухостью, которая стала ей привычной в последние дни. — И мой ответ — нет.
— Но почему? — в голосе свекрови появились те самые болезненные нотки. — Димочка в таком сложном положении. А квартира все равно пустует…
— Это моя квартира, — твердо сказала Анна, на всякий случай включив громкую связь. Так, чтобы слышал Сергей, который как-то в уголке стоял, нервно теребя скатерть. — И я не хочу, чтобы там кто-то жил.
— Какая же ты эгоистка! — вдруг взорвалась Нина Петровна, как старая заезженная пластинка. — Мой сын женился на бессердечной женщине! Ты думаешь только о себе!
Анна молча слушала, как свекровь выливает в трубку весь этот поток обвинений. Краем глаза она увидела, как Сергей невидящим взглядом смотрит в пол. Он опять на стороне матери. Конечно. Как же иначе.
— Мама, не надо, — наконец вмешался Сергей, будто пытаясь вернуть ситуацию в хоть какой-то порядок. — Мы сами разберемся.
— Нет уж, пусть слушает! — не унималась Нина Петровна. — Пусть знает, что так с семьей не поступают!
Анна не выдержала. Нажала на кнопку отмены и положила телефон. Руки ее задрожали от сдерживаемой ярости. Так вот оно, ее место в этой семье — всегда в тени, всегда не на той стороне.
— Довольна? — спросил Сергей с оттенком усталости в голосе. — Довела маму до слез.
— Я? — Анна вскочила со стула, и ее глаза вспыхнули. — Это твоя мать устроила истерику! И ты, как всегда, на ее стороне!
— Потому что она права! — Сергей повысил голос, и его глаза стали такими же жесткими, как его слова. — Ты действительно думаешь только о себе!
— О себе? — Анна горько усмехнулась, будто все, что она накопила в себе за годы, сейчас прорвалось. — А кто платил за ремонт твоей машины? Кто одалживал деньги твоей сестре на лечение? Я всегда помогала твоей семье, Сережа. Но квартира — это другое.
— Почему? — Сергей не унимался, его лицо уже становилось красным. — Объясни мне, почему ты так держишься за эти стены?
— Потому что это память о бабушке! — выкрикнула Анна, как будто наконец выдохнула все, что было в ее душе. — Потому что это единственное, что у меня осталось от моей семьи! И я не позволю твоему брату-неудачнику все это разрушить!
Сергей побледнел, а глаза его стали пустыми. Он не знал, что сказать.
— Значит, вот как ты думаешь о моей семье? — его голос дрожал от потрясения.
— Да, именно так! — Анна уже не могла остановиться, она буквально выдавливала слова из себя. — Твой брат — безответственный эгоист, твоя мать — манипулятор, а ты… ты просто не можешь сказать им «нет»!
Тишина, как удар молнии, пронзила комнату. Сергей стоял, немой, пораженный. Он видел ее глазами, как никогда раньше. А она видела его — как чужого человека, с которым ей больше нечего обсуждать.
— Знаешь что, — наконец произнес он, и голос его был твердым, как камень. — Я переночую у мамы. А ты подумай над своим поведением.
— Конечно, — ответила Анна с иронией. — Беги к мамочке. Как всегда.
Когда за Сергеем захлопнулась дверь, Анна опустилась на стул. Эмоции накрыли, как волна. Обида, злость, разочарование. Она чувствовала, что утратила что-то важное, не могла даже понять, что. Неужели Сергей никогда не понимал, как важна для нее эта квартира?
Телефон снова завибрировал. На экране — сестра Сергея, Марина.
«Ты совсем с ума сошла? Мама в слезах, Димка в отчаянии. И все из-за твоего упрямства!»
Анна отключила телефон, как будто отрезала от себя этот мир. Внутри она ощущала лишь боль. Нужно было думать. Нужно было решать. Но она знала одно: эту квартиру она не отдаст. Ни Димке, ни кому-либо еще.
На следующее утро, едва проснувшись, Анна услышала звонок в дверь. Когда она открыла, на пороге стояла Нина Петровна с Димой позади.
— Мы пришли поговорить, — заявила свекровь, не дождавшись приглашения.
Анна замерла в дверях, не веря своим глазам. Это было уже чересчур.
— Нам нечего обсуждать, — твердо сказала она. — Уходите.
— Как это нечего? — возмутилась Нина Петровна, не обращая внимания на ее слова, бесцеремонно проходя в гостиную. — Ты разрушаешь наши планы своим упрямством! Мой сын нуждается в твоей квартире. А если будешь ломаться — поселится здесь.
Дима стоял в прихожей, не решаясь пройти дальше, переминаясь с ноги на ногу.
— Анечка, — начал он, заглядывая в глаза, — я ненадолго, правда. Максимум на месяц-два.
— Я сказала нет, — отрезала Анна, как ножом. — И это мое последнее слово.
Нина Петровна, надув щеки, всплеснула руками, словно только что испытала смертельное разочарование.
— Господи, какая же ты бессердечная! — её голос звучал как нож по стеклу. — Сережа женился на настоящей эгоистке!
Анна почувствовала, как вся её внутренняя стена крепчает. Тот самый момент, когда сердце сжимается, но ты не позволяешь ему сломаться.
— Эта квартира — моё наследство, — процедила она, как ядовитую пилюлю. — И я не позволю вам манипулировать мной. Запомните, только я могу решать, кто там может жить.
Нина Петровна прищурила глаза, как старый хищник, и её голос потонул в риторическом вопросе:
— Что? Но Сережа… Он твой муж, между прочим. В семье всё должно быть общим!
— Достаточно! — Анна повысила голос, так, что он как будто пронзил пространство между ними. — Покиньте квартиру немедленно.
Словно молнии разрядились в воздухе. Нина Петровна и Дима молча развернулись и вышли, оставив Анну наедине с тем, что она не могла разгрузить ни на кого.
Тишина, как чёрная кошка, вкралась в квартиру, а телефон вибрировал на столе, как муха в банке. Звонки от родственников Сергея, осуждение, давление, попытки натянуть ей на шею вину. Она отключила телефон. Тишина, опять. Но она была только внешней. Внутри буря.
Неделя прошла, и вроде бы все пришло в норму, но тут опять соседка звонит, жалуется на шумных жильцов. Анна подумала: «Не может быть». Вечером, после работы, она решила проверить. Что-то не так.
Поднимаясь по лестнице, она услышала громкую музыку, доносящуюся из её квартиры. Это было как удар в сердце.
Дрожащими руками вставила ключ в замок и открыла дверь. В квартире был настоящий беспредел. Пустые бутылки, коробки из-под пиццы, мусор везде. На диване развалился Дима, рядом с ним сидели два парня, совершенно незнакомых.
— Что за черт?! — крикнула Анна, но её голос оказался громче того хаоса, который царил вокруг.
Дима лениво повернул голову:
— А, Анька, привет. Мама дала ключи, сказала — можно пожить.
Кровь прилила к лицу Анны, и слова сорвались, как буря.
— Вон отсюда! Все вон!
— Да ладно тебе, — протянул один из парней, взгляд был неприязненно ленивым. — Че ты такая нервная?
— Я сказала — вон! — Анна схватила чью-то куртку и с такой силой швырнула её в сторону двери, что звуки будто эхом отозвались в комнате. — Иначе я вызываю полицию!
Парни нехотя встали, бурча что-то себе под нос. Дима пытался объяснить, но Анна не слушала. Она захлопнула дверь за их спинами, и её руки дрожали. Не от страха, а от ярости и обиды. Она, как никогда, ощущала себя забытой. Никто не ценил её. Всё — ничего не стоит.
Вернувшись домой, она застала Сергея в гостиной. Он, как всегда, сидел с телефоном в руках, хмурясь в экран.
— Это правда? — спросил он, не поднимая взгляда. — Ты выгнала Димку и его друзей?
— Правда, — кивнула Анна, не скрывая ярости. — А ещё правда то, что твоя мать без спроса отдала ключи от моей квартиры. Откуда они у неё? Знаю точно, что я не давала.
— Ань, ну что ты начинаешь? — поморщился Сергей, и его лицо было таким же, как у Димы. Он всегда был на стороне всех, кроме неё. — Мама хотела как лучше.
— Как лучше? — Анна задохнулась от возмущения. — Они устроили бардак в квартире моей бабушки! За неделю! За неделю! Это называется «как лучше»?
— Не преувеличивай, — отмахнулся Сергей, как всегда уверенный, что его слова — это истина. — Подумаешь, ребята немного посидели.
— Немного посидели?! — Анна схватила телефон и показала ему фотографии разгромленной квартиры. — Это ты называешь «немного посидели»?
Сергей нахмурился, разглядывая снимки. Было видно, что он не может взять в голову масштаб всего произошедшего.
— Ну да, намусорили немного. Уберут.
— Уберут? — Анна горько рассмеялась. — Сережа, ты правда не понимаешь? Это не мусор! Это твоё «как лучше»! Ты можешь хоть один раз встать на мою сторону?! Ты не видишь проблемы в том, что твоя мать без спроса отдала ключи? Ты видишь проблему в чем угодно, но не в этом!
— Потому что никакой проблемы нет! — Сергей повысил голос, и вдруг что-то в нём сломалось. — Ты просто помешалась на этой квартире! Это всего лишь стены, Ань! А ты готова разрушить семью из-за каких-то стен!
Анна подошла к нему, как в последний раз.
— Нет, Сережа. Это не я разрушаю семью. Это ты позволяешь своим родственникам вытирать об меня ноги.
Сергей вскочил с дивана, и его лицо стало жестким, как камень.
— При чем тут это? — его голос стал более холодным, чем был.
— При том, что ты ни разу не встал на мою сторону, — тихо, но твердо произнесла Анна. — Ни разу не защитил мои интересы. Ты всегда выбираешь их.
Сергей застыл, как камень. В глазах его промелькнуло что-то, что можно было бы назвать пониманием, но это было что-то такое, что не говорило ни о прощении, ни о решении.
— Ань, — голос его был слабым, будто он потерял силу. — Я не хотел…
— Знаю, — перебила его Анна, не давая ни малейшего шанса на оправдания. — Ты никогда ничего не хотел. Ты всегда просто плыл по течению. Но знаешь что? Я устала. Устала бороться одна.
— Что ты имеешь в виду? — Сергей напрягся, словно почувствовал, как земля уходит из-под ног.
— То, что нам нужно пожить отдельно, — произнесла она, как будто каждое слово было выпито до дна. — Я переезжаю в бабушкину квартиру. А ты… ты подумай, чего хочешь ты сам, а не твоя мама.
Сергей долго стоял, впившись взглядом в окно. В голове у него как будто распалась картина, которую он до этого так старательно собирал. Было ли это его жизнью, или он просто несся по течению, потихоньку отдают себя во власть чужих решений? Был ли он когда-нибудь хозяином своего выбора?
На следующее утро он подошел к родительскому дому с решимостью, которая даже его самого удивила. Он постучал в дверь, и Нина Петровна, как всегда, встретила его с радостью на лице, невидящей и чуждой ему.
— Сереженька! — воскликнула она, будто только что спасла весь мир. — Проходи скорее, я как раз пирожки испекла.
— Мама, нам нужно поговорить, — сказал Сергей с твердостью, которая его пугает. Он прошел на кухню, пытаясь не замечать знакомого уюта, который так давно ему уже не был родным.
— Конечно, сынок, — Нина Петровна суетилась у плиты, как будто чай и пирожки могли решить все. — Сейчас чайку налью…
— Не надо чая, — перебил её Сергей. — Мама, зачем ты отдала ключи от квартиры Анны Димке?
Внезапно вся её энергия как будто иссякла, она застыла у плиты, не зная, что ответить.
— А что такого? — пробормотала она, в глазах её промелькнуло что-то, что было больше раздражением, чем искренностью. — Мальчику нужно было где-то пожить. А твоя жена…
— Моя жена имеет полное право распоряжаться своим имуществом! — Сергей говорил так, как будто именно эти слова могли остановить её, но внутри его всё ревело от боли. — Ты не имела права отдавать ключи без её разрешения.
Нина Петровна в ужасе всплеснула руками, её лицо исказилось от обиды.
— Да как ты смеешь так разговаривать с матерью? — её голос был полон упрека. — Я всю жизнь…
— Мама, хватит! — впервые в жизни Сергей перебил её. Он сам не понял, как смог это сделать. Но это было нужно. — Я больше не позволю тебе вмешиваться в нашу с Анной жизнь.
— Она настроила тебя против матери! — Нина Петровна как будто хотела развернуть весь мир против него. В её глазах зажглись слёзы, как будто они могли быть оправданием.
— Нет, мама. Это ты пыталась настроить меня против жены, — Сергей покачал головой, как будто хотел сбросить с себя чужую вину. — Я едва не потерял Анну из-за этого.
Нина Петровна опустилась на стул, как будто весь её мир рухнул, и теперь она не могла понять, что с ним делать.
— Значит, выбираешь её? — её голос был едким, будто отравленный ядом.
— Я выбираю свою семью, — Сергей твёрдо сказал эти слова, и они были, как приговор. — Если ты хочешь остаться частью моей жизни, придется научиться уважать мой выбор.
Он вышел из родительского дома, и в его груди наконец-то расцвела какая-то странная легкость. Впервые в жизни он сделал то, что считал правильным, а не то, что от него ожидали.
Вечером Сергей стоял у двери бабушкиной квартиры, не решаясь позвонить. Сердце его колотилось, но внутри был какой-то новый воздух — не такой, как раньше. Он глубоко вздохнул и нажал на кнопку звонка.
— Кто там? — раздался голос Анны, и в нём было столько тишины, что Сергею показалось, что её не было никогда.
— Это я, — тихо ответил он. — Можно войти?
Анна молча открыла дверь, и он почувствовал, как воздух в квартире наполнился чем-то новым — запах свежей краски. Видимо, она начинала ремонт.
— Прости меня, — сказал Сергей, смотря ей в глаза, и эти слова казались почти чуждыми, как будто он никогда не произносил их раньше. — Ты была права. Я действительно никогда не думал своей головой.
На глазах Анны сразу появились слёзы. Как острые иголки, они прокололи её, не давая ни капли тепла.
— Знаешь, как было больно? — её голос едва звучал. — Когда ты ни разу не встал на мою сторону?
Сергей, сжимающий кулаки, шагнул к ней. Как будто все его силы вдруг собрались в одну точку.
— Знаю, — прошептал он. — И я сделаю всё, чтобы исправить это. Я поговорил с мамой. Сказал, что больше не позволю ей вмешиваться в нашу жизнь.
Анна приподняла взгляд, но в её глазах — только недоверие. Он сам не знал, сколько времени потребовалось, чтобы осознать, как он был слеп, как не видел, как тянул за собой её, свою жену, а она всё держала в себе, не кричала. Никогда не жаловалась.
— Правда? — спросила она, и в её голосе было столько неуверенности, что Сергею стало даже страшно.
— Правда, — кивнул он, ощущая, как внутри всё переворачивается. — Я понял, что едва не потерял самое дорогое, что у меня есть.
Молча они стояли. Молчание как будто стало их связующим звеном. Так, после грозы, когда воздух очищен и ты вдруг понимаешь, что всё начнётся с чистого листа.
Прошло несколько недель. Все тихо, без бурь и скандалов. Анна и Сергей занимались ремонтом. Работали вместе, слаженно, как когда-то и мечтали. И всё было, как обещали себе — в их доме больше не будет места чужим вмешательствам. Нина Петровна молчала. И, кажется, смирилась.
Однажды вечером, когда Сергей сидел, красил стены в спальне, и казалось, что весь мир стал этим белым цветом, Анна тихо, чуть ли не шепотом, сказала:
— Сережа, нам нужно поговорить.
Сергей, прижав кисть к стене, обернулся. В его груди что-то ёкнуло — вдруг снова что-то случилось?
— Что-то случилось? — он застыл, как будто чувство тревоги охватило его сразу.
Анна нервно теребила край футболки, глаза её бегали, как у человека, который сейчас примет важное решение.
— Да, — сказала она, как будто это было самым сложным в мире. — Я беременна.
Кисть выпала из рук Сергея. Пальцы его как будто отказались выполнять свою работу. Белое пятно на полу казалось символом того, что жизнь его вот-вот изменится. На сто процентов.
— Ты… правда? — прошептал Сергей, и его слова звучали как молитва.
Анна кивнула, не сдержав улыбку, которая прорвалась сквозь её нервы, сквозь этот смятенный момент.
— Правда, — сказала она. — Теперь эта квартира станет настоящим домом для нашего малыша.
Сергей обнял её, осторожно, как будто она была хрупкой, как стекло, которое можно сломать при малейшем движении.
— Я так рад. Я буду самым лучшим мужем и отцом, обещаю.
Прошло несколько месяцев. В животе Анны рос ребёнок, а в их квартире, в их доме, всё преображалось — от старых стен до каждого уголка, каждый сантиметр был полон ожидания. Готовились к встрече с маленьким существом, которое изменит всё.
Однажды, когда они с Анной закончили обустройство детской, к ним пришла Нина Петровна. Впервые за долгое время она пришла не с претензиями, не с упреками. В её глазах был какой-то страх, неуверенность. Она была… виновата.
— Анечка, — начала Нина Петровна, как будто перед ней стоял суд. — Я хотела извиниться. Ты была права насчёт этой квартиры. И насчёт прав тоже. Когда ты станешь мамой, ты меня поймешь, почему я так поступила. Но больше я не буду вмешиваться, честно.
Анна удивленно посмотрела на неё. За эти годы она уже научилась читать людей. И сейчас было что-то в свекрови, что говорило: она действительно переживает.
— Что заставило вас изменить мнение? — тихо спросила Анна.
— Серёжа, — Нина Петровна ответила просто, без лишних слов. — Я никогда не видела его таким счастливым. И… я не хочу потерять возможность быть бабушкой для вашего малыша.
В тот вечер, они втроём сидели за столом, пили чай. Время, которое всё-таки вернуло их друг к другу, вернуло к разговору о будущем, о том, что они стали снова семьёй. Без манипуляций, без угроз. Просто разговор о том, как будет дальше.
— Знаешь, — сказал Сергей, когда Нина Петровна ушла, — я наконец понял, что такое настоящая семья.
— И что же? — улыбнулась Анна.
— Это когда уважаешь друг друга, — ответил Сергей, положив руку на её живот, где уже начинался новый мир. — Когда умеешь слышать и поддерживать. Когда растёшь вместе, а не тянешь друг друга назад.
Анна прижалась к нему, её ладонь лежала на его груди.
— А знаешь, чему научила меня эта история? — спросила она.
— Чему? — Сергей посмотрел на неё, готовый услышать ответ, который мог бы повергнуть в шок.
— Тому, что иногда нужно уметь говорить «нет» даже самым близким людям. Чтобы сохранить то, что действительно важно.
В этот момент малыш в её животе пошевелился. Всё как-то совпало. Это был знак, этот маленький жест. Анна и Сергей рассмеялись, а в их глазах был свет — свет, который согревает дом и жизнь. Дом, который теперь действительно был их.
