Стол в кофейне был покрыт еле заметными круглыми следами от чашек, и Анна рассеянно водила пальцем по одному из них. Утренний свет падал косыми полосами сквозь жалюзи, подсвечивая пылинки в воздухе. Крошечная кофейня на первом этаже бизнес-центра в девять утра была почти пуста — только бариста с серьгой в ухе протирал кофемашину да пара офисных клерков забирала кофе навынос.
— Теперь тут такой латте делают, — подумала Анна, разглядывая узор на пенке, — совсем не то, что раньше.
Она достала телефон. На экране мерцало сообщение от Димы, отправленное вчера в 23:17: «Мы нормально поговорим? Или так и будем делать вид, что ничего не происходит?»
Палец завис над клавиатурой. И что тут ответить? «Мы уже всё сказали друг другу»? «Нам больше не о чем говорить»? Фразы из дешёвых мелодрам. А ей сорок два, и последние семь лет она строила отношения с человеком, который, кажется, так и не понял, зачем они ему нужны.
Телефон мягко завибрировал — сообщение от заказчика. Переделки по проекту торгового центра, снова. Анна машинально бросила взгляд на время — 9:07, а у неё в 10:30 встреча с подрядчиками, и до чертёжной ехать минут сорок в этих пробках.
Она резко встала, оставив недопитый кофе. Официантка у стойки проводила её удивлённым взглядом.
В машине Анна включила радио. Заиграла какая-то приторная попса про вечную любовь, и она поморщилась, переключив на новости. Навигатор предлагал ехать через центр, но она свернула на объездную. Там дольше, зато можно подумать.
Последняя встреча с Димой случилась три дня назад в квартире, которую она снимала уже пятый год. Типовая двушка в спальном районе, с видом на детскую площадку и парковку. Когда-то Анна мечтала о собственной квартире с панорамными окнами и отдельным кабинетом для работы, но в какой-то момент перестала. Сначала откладывала на первый взнос, потом решила, что нет смысла покупать без чёткого понимания, как и с кем дальше жить.
— Ты меня совсем не слышишь, — сказал тогда Дима, поставив чашку на кухонный стол так резко, что чай выплеснулся на скатерть. — Я не говорил, что мы расстаёмся. Я сказал, что мне нужно время.
— Время на что? — Анна смотрела на растекающееся пятно. Новая скатерть, только неделю назад купила в «Леруа Мерлен».
— На то, чтобы понять, чего я хочу.
— За семь лет не понял?
Дима раздражённо дёрнул плечом, как делал всегда, когда разговор заходил о будущем.
— Нельзя всё время давить, Ань. Мне тридцать два, у меня карьера только начинается. Не все в этом возрасте готовы семью заводить.
— А я не о семье говорю, — она тогда взяла губку и стала оттирать пятно, хотя знала, что не отстирается, чай был с чабрецом. — Я о том, что живём как сожители. То ты у меня неделями, то пропадаешь у родителей. Ни чёткого решения, ни перспективы. И так уже сколько? Три года? Пять?
— Семь, — неожиданно точно ответил Дима.
Семь. Ровно столько, сколько нужно было Анне, чтобы понять: она тратит свою жизнь на человека, который не знает, нужна ли она ему.
Навигатор завибрировал, сообщая о пробке впереди. Анна свернула во дворы спального района — тут она знала короткую дорогу. Машины, втиснутые между старыми тополями, детская площадка с обшарпанной горкой. Когда-то в подобном дворе она выросла. С мамой-бухгалтером и вечно пропадающим на работе отцом. «Нам надо обеспечить тебе будущее», — говорила мама, шурша бумагами по вечерам. И вот оно, будущее: она едет на работу, в машине, купленной в кредит, с дипломом архитектора, от мужчины, который «не готов», к начальнику, который считает, что раз у неё нет детей, она может работать сверхурочно.
Телефон снова ожил — на этот раз звонок. Светлана, подруга. Анна включила громкую связь.
— Как ты? — голос Светы звучал настороженно, как у сапёра, который не знает, какой провод перерезать.
— Нормально. Еду на встречу с подрядчиками.
— Я про вас с Димой.
— А что нас? — Анна резко вывернула руль, пропуская выскочившую откуда-то кошку. — Всё как всегда. Он делает вид, что ничего не происходит, я делаю вид, что верю.
— Может, пора с этим заканчивать? — Света спросила это тем самым тоном коуча по психологии, который всегда раздражал Анну. Совсем не дружеский тон, а профессиональный — «я-понимаю-твою-боль-но-тебе-нужно-двигаться-дальше».
— С чем именно, Свет? С отношениями, с работой или с жизнью в целом? — она усмехнулась, и в этой усмешке было что-то от старой Анны, которая умела не принимать всё близко к сердцу.
— С иллюзиями, — отрезала Светлана.
Дальше говорить не хотелось. Анна пообещала перезвонить и отключилась.
Свернув на проспект, она поймала свое отражение в зеркале заднего вида. Тени под глазами были почти как у панды, в уголках рта залегли горькие складки, а в тёмных волосах пробивалась седина. «Когда я успела так постареть?» — мелькнуло в голове. Или дело не в возрасте? Дело в усталости — хронической, въевшейся, как пятно чая с чабрецом на новой скатерти.
После работы она заехала в супермаркет. У полки с алкоголем задержалась дольше обычного. Рука потянулась к привычному «Каберне», но замерла. Внезапно она осознала, что последние два года не приезжала домой без бутылки вина. Бокал за ужином, бокал перед сном. «Для расслабления», «чтобы стресс снять». Всего пара бокалов — не так уж много. Но каждый день. Это что, уже зависимость?
На полке напротив — стаканчики какой-то новой марки йогурта. За ними стоял мужчина лет сорока пяти, в потертых джинсах и клетчатой рубашке, с корзиной, набитой замороженными полуфабрикатами. Он смотрел на неё без всякого выражения, и Анна вдруг почувствовала неловкость, будто её застали за чем-то постыдным. Она резко развернулась, оставив бутылку, и пошла к кассе с единственной пачкой зелёного чая в корзине.
В тот вечер домашние кактусы на подоконнике впервые за долгое время привлекли её внимание. Пыльные, заброшенные, один уже начал желтеть. «И вы тоже?» — пробормотала Анна, проводя пальцем по колючему стеблю. Потом вытащила телефон и вбила в поисковик: «Как реанимировать кактус».
С чашкой травяного чая и ноутбуком она устроилась на диване, погрузившись в мир суккулентов и правил полива. Когда в дверь позвонили, было уже около десяти вечера.
На пороге стоял Дима. В той самой серой футболке, которую она подарила ему на прошлый день рождения. Волосы взъерошены, глаза блестят как в начале их отношений.
— Можно войти?
Анна молча отступила. В прихожей пахло его одеколоном — терпким, с нотками лимона. Когда-то этот запах вызывал у неё дрожь предвкушения, теперь — только усталость.
— Ты не отвечала на сообщения, — сказал Дима, проходя на кухню, как будто имел на это право. Он открыл холодильник, нахмурился, не обнаружив вина. — А выпить у тебя есть?
— Нет.
— Решила завязать? — он улыбнулся, но улыбка не коснулась глаз.
— Решила не начинать, — Анна оперлась о кухонный стол. — Зачем ты пришёл, Дим?
— Поговорить. По-человечески.
— О чём?
— О нас. О том, что мы можем всё начать заново.
«Заново», — эхом отдалось в голове Анны. Сколько раз они уже начинали «заново»? После каждой его исчезновения на неделю к родителям. После каждого «мне нужно пространство». После каждого её срыва с упрёками и слезами.
— Нет никаких «нас», Дима, — она сказала это тихо, без надрыва, как констатацию факта. — Семь лет назад ты встретил женщину, которая безумно в тебя влюбилась. Шесть лет назад она впервые спросила, куда всё это движется. Пять лет назад ты сказал, что тебе нужно «созреть». Четыре года назад мы стали жить вместе — ну, как вместе? Ты оставлял у меня свои вещи и приходил, когда хотел. Три года назад я просила тебя съехаться окончательно. Два года назад я перестала просить. Год назад я начала пить. А теперь мы здесь, и ты снова хочешь начать «заново». Только вот меня больше нет, Дим. Той девушки, которая в тебя верила — её нет.
В кухонном окне отражались их силуэты. Анна поймала себя на мысли, что даже сейчас они выглядят хорошо вместе. Она — с чуть тронутыми сединой волосами, в домашней футболке и лосинах. Он — молодой, с этими его вьющимися тёмными волосами и щетиной, которая всегда колола её губы при поцелуях.
Но отражения — это только картинка. За ней должно быть что-то ещё.
— Я ухожу, Дим, — сказала Анна, глядя прямо ему в глаза. — Не ты — я. Из этих отношений, из этого круга, из этой жизни, где меня как будто бы терпят.
— Что значит уходишь? — в голосе Димы прорезалась растерянность. — Куда?
— Не в географическом смысле, — Анна улыбнулась, удивляясь собственному спокойствию. — Просто хочу другой жизни. Без вечного ожидания, что ты наконец-то определишься.
— Но мы же… у нас же… — он замолчал, не находя слов, и это было красноречивее любых аргументов.
— Вот именно, — кивнула Анна. — Ничего конкретного.
Он ушёл час спустя, так и не поняв, что на этот раз всё действительно кончено. На прощание произнёс свою коронную фразу: «Давай всё обдумаем и вернёмся к разговору». Анна вяло кивнула. Знала, что он вернётся — как возвращался всегда. Он просто не умел иначе.
Ночью она не сомкнула глаз. Тело требовало привычного снотворного — бокала вина, — но Анна упрямо пила ромашковый чай, листая на планшете форум кактусоводов. Пустая квартира гудела тишиной. В три часа ночи пришло сообщение от Димы: «Я скучаю».
Она не ответила.
Прошёл месяц. Потом второй. Анна погрузилась в работу как в омут — с головой. Новый проект реконструкции исторического квартала вытягивал все силы. Она приезжала в мастерскую первой и уходила последней, раздражая охранника, который хотел запереть здание.
— Вам домой не надо? — спрашивал он, позёвывая, когда стрелки часов переваливали за девять вечера.
Анна улыбалась через силу. Надо. Только что там ждёт?
На подоконнике её кабинета выстроились горшки с кактусами и суккулентами разных форм. Сначала коллеги подшучивали — мол, Белоусова устроила мини-пустыню. Потом привыкли. Анна завела специальный блокнот, где отмечала полив и подкормки. Некоторые растения получили имена.
— Ты выглядишь не очень, — сказала Светлана при встрече в кафе рядом с мастерской. — Похудела, конечно, но под глазами такие круги, что можно испугаться.
— Зато тебе наверняка нравится, что я с ним рассталась? — Анна размешивала сахар в латте, не поднимая глаз.
— Дело не в том, что мне нравится, — Света положила руку на её запястье. — А в том, что тебе нужно для жизни.
— Я и сама не знаю, что мне нужно, — призналась Анна. — Раньше казалось, что всё будет просто: вот найду настоящую любовь, и заиграет музыка, и запустят фейерверки, и жизнь наполнится смыслом…
— А теперь?
— А теперь я понимаю, что семь лет ждала, когда кто-то сделает меня счастливой. Сидела, как принцесса в башне.
— И что ты собираешься с этим делать? — Света перешла на свой фирменный коучинговый тон.
— Понятия не имею, — Анна поморщилась. — Работать. Кактусы растить.
— Это не выход.
— А что выход? Скачать приложение для знакомств? «Женщина, 42, архитектор, ищет мужчину, который не исчезает при слове «отношения»?
Света не ответила. Просто смотрела с тем выражением, которое Анна про себя называла «я-всё-вижу-насквозь». Потом вздохнула:
— Ты не в отношениях с Димой проблема, Ань. Ты в отношениях с собой.
Вечером Анна стояла перед зеркалом в ванной. Поворачивала голову, разглядывая новые морщинки в уголках глаз и губ. Голос Светы эхом отдавался в голове. «Проблема в отношениях с собой». Набитая фраза из женских журналов. И всё же…
Она достала телефон, открыла последнее сообщение от Димы, пришедшее пару дней назад. «Может, поужинаем? Просто поговорить. Не о нас». Пальцы зависли над клавиатурой. Как легко было бы согласиться. Вернуться в привычную колею. Как легко…
Анна решительно удалила переписку и заблокировала номер.
В ту ночь ей приснился странный сон. Она стояла посреди пустыни, вокруг только песок и гигантские кактусы с человеческие рост. Пыталась найти тропинку, но ветер тут же заметал следы. Ей было страшно, но когда солнце начало припекать, она вдруг увидела, что из одного кактуса пробивается крошечный розовый цветок. И почему-то стало спокойно.
Утром она проснулась с ощущением перемены, смутной и неопределённой, но всё же перемены. Впервые за долгое время выпила кофе на балконе, разглядывая просыпающийся город. Впервые за месяцы не взяла работу на дом. Вместо этого записалась на пробное занятие по йоге.
Инструктор — худощавая женщина с серебристой косой — улыбнулась, глядя на неловкие попытки Анны освоить позу собаки мордой вниз.
— Не торопитесь. Тело помнит всё. Ему нужно время, чтобы отпустить.
— Отпустить что? — выдохнула Анна, пытаясь не рухнуть.
— Напряжение. Страх. Прошлое, — инструктор говорила так, будто перечисляла список покупок. — Всё, что вы держите. А вы многое держите.
После занятия, растирая ноющие плечи, Анна вышла на улицу. В конце сентября воздух уже пах осенью — прелыми листьями и дымком. Она медленно пошла к остановке, разглядывая витрины. В отражении стекла увидела женщину со строгим лицом, в тёмно-синем спортивном костюме, с собранными в хвост волосами. Себя не сразу узнала.
— Кофе? — раздалось рядом. Анна обернулась.
Мужчина средних лет в кожаной куртке протягивал ей стаканчик из ближайшей кофейни.
— Простите?
— Вы забыли, — он кивнул на скамейку возле йога-центра. — Оставили, когда телефон искали.
— А, спасибо, — Анна забрала стаканчик, смутившись. — Я и не заметила…
— Я видел, — он улыбнулся. — Я вообще наблюдательный.
Они разговорились. Его звали Михаил, работал инженером в компании, офис которой находился напротив йога-центра. Говорил спокойно, без попыток произвести впечатление. Предложил проводить до остановки.
— Вы не похожи на человека, который ходит на йогу, — сказал он, когда они пересекали парковку.
— Почему?
— Слишком… напряжены. Будто всё время ждёте подвоха.
Анна вздрогнула. Откуда этот незнакомец знает?
— А вы психолог по совместительству?
— Нет, просто… — он замялся, подбирая слова. — Вы не выглядите счастливой. Что вас держит?
Этот простой вопрос, заданный абсолютно чужим человеком, вдруг попал в самую точку. Что её держит? Не Дима — его уже давно нет рядом. Не работа — она всегда была лишь способом занять время. Не друзья — кроме Светы, с её вечными психологическими практиками, близких почти не осталось.
— Себя, наверное, — тихо ответила Анна. — Я держу себя.
На остановке он записал её номер под предлогом «может, ещё кофе как-нибудь». Она кивнула, зная, что никогда не перезвонит. Но его вопрос застрял в голове, не давая покоя.
Вечером, поливая кактусы на подоконнике, Анна рассматривала крошечный бутон, появившийся на одном из них. «Эхинопсис, — вспомнила она прочитанное на форуме. — Зацветает редко и ненадолго».
Что вас держит?
Не Дима, не обида, не страх одиночества.
Её держал страх оказаться недостаточно хорошей. Недостаточно молодой. Недостаточно красивой. Недостаточно… всего.
Анна села прямо на пол перед подоконником. В голове вдруг стало пусто и чисто, как после грозы. Она просидела так почти час, просто дыша и глядя на свои кактусы.
Той ночью впервые за долгое время ей не снились кошмары. А утром она приняла решение, которое изменит всё.
— Отпуск? Ты? — начальник подавился кофе. — Анна Сергеевна, вы за шесть лет ни разу не брали больше трёх дней подряд!
— Хочу навестить тётю в Крыму, — соврала Анна. — Нужно проветрить голову. Проект я закончу удалённо.
— На три месяца? — он всё ещё не верил.
— На три месяца, — твёрдо сказала она.
Анна не поехала в Крым. Вместо этого она начала то, что про себя назвала «инвентаризацией жизни». Выбросила вещи, которые давно не носила. Отдала в ремонт старую мебель. Разобрала бумаги, скопившиеся за годы. Переставила всё в квартире, создав уголок для медитации — с ковриком и свечами.
И дала себе обещание: никакого алкоголя и никаких мужчин. Совсем. Три месяца только для себя.
Первые недели дались тяжело. Тело требовало привычного бокала вина перед сном. Пальцы сами тянулись проверить, не написал ли Дима. В ушах звучал его голос: «Ты никогда не умела быть одна».
Но каждый день Анна упрямо вставала на коврик для йоги, заставляя тело гнуться и растягиваться. Каждый день читала книги, на которые раньше не хватало времени. Каждый день разговаривала со своими кактусами — теперь их было уже больше двадцати, и некоторые начали выбрасывать бутоны, как будто чувствовали перемены.
К исходу второго месяца «детокса от Димы», как Анна в шутку называла свой эксперимент, мир вокруг начал меняться. Или это она менялась? Однажды утром, застёгивая джинсы, она с удивлением обнаружила, что они стали велики в талии. Спортивные штаны, купленные когда-то для поездок на природу с Димой, снова сидели как влитые.
В зеркале отражалась другая женщина. Не худая — стройная. Не замученная — сосредоточенная. Даже волосы начали блестеть иначе.
— Вы прямо расцвели, Анна Сергеевна, — заметил сантехник, пришедший чинить подтекающий кран. Обычно молчаливый мужчина средних лет, он вдруг улыбнулся ей почти заговорщически. — Как ваши кактусы.
Она растерянно поблагодарила, не привыкшая к комплиментам от посторонних. А вечером, разглядывая своё «зелёное царство» на подоконнике, вдруг поняла, что сантехник прав. Колючие создания, которых она приютила, когда ей самой требовалась опора, теперь выбрасывали цветочные стрелки один за другим. Комната наполнялась тонким, едва уловимым ароматом.
«Говорят, кактусы зацветают, когда чувствуют любовь, — писали на форуме. — Они чутко реагируют на энергетику в доме».
Энергетика. Ещё недавно Анна посмеялась бы над таким объяснением. Но сейчас, вдыхая запах цветущих кактусов и собственного травяного чая, она впервые за долгое время чувствовала… покой. Не счастье — оно казалось слишком громким словом. Не радость — слишком яркое. Именно покой — глубокий и тихий, как подземная река.
День, когда Дима вернулся, выдался по-настоящему весенним. Март растекался лужами по асфальту, солнце пригревало уже совсем по-летнему. Анна возвращалась с йоги, когда увидела его, сидящего на скамейке у её подъезда. В тёмной футболке и джинсах, с новой стрижкой и тенью щетины на щеках. Сердце екнуло — но не так, как раньше. Скорее, как эхо старой боли.
— Привет, — он поднялся ей навстречу. — Ты изменилась.
— Привет, — она не стала отрицать очевидное.
— Можно поговорить?
Они пили чай на кухне. Дима растерянно разглядывал её квартиру — переставленную мебель, новые занавески, обилие растений.
— Ты правда… выглядишь иначе, — наконец сказал он. — Счастливой, что ли.
— Я и чувствую себя иначе.
— Из-за кого? — в его голосе мелькнули собственнические нотки. — Ты с кем-то встречаешься?
Анна улыбнулась:
— С собой.
Он нахмурился, не понимая. Прежняя Анна бросилась бы объяснять. Оправдываться. Доказывать. Новая просто молчала, размешивая мёд в чае.
— Мне не хватает тебя, — наконец сказал Дима. — Я ведь и правда тебя… ну, ты знаешь.
«Любишь? — мысленно продолжила Анна. — Уже семь лет не можешь это произнести вслух».
— Я понимаю, — она поставила чашку на стол. — И что теперь?
— Может, попробуем снова? Я точно изменился. Эти месяцы многое мне показали. Я даже с психологом поговорил.
Три месяца назад Анна бросилась бы ему на шею. Поверила бы каждому слову. Но сейчас она просто смотрела — словно видела его впервые. Красивого мужчину с растерянным взглядом, который, кажется, искренне не понимал, почему его извечная тактика «возвращение блудного бойфренда» вдруг перестала работать.
— Знаешь, что самое удивительное, Дима? — Анна подошла к окну, где цвели её кактусы. — Я действительно тебя любила. Очень сильно. Вряд ли кого-то ещё буду так любить.
Он приободрился:
— Вот видишь! Мы созданы друг для друга.
— Нет, — она покачала головой. — Я просто хочу, чтобы ты знал: дело не в тебе. Не в том, что ты не перезванивал, не звал замуж или жил с родителями. Дело во мне. В том, что я позволяла всему этому разрушать мою жизнь. Я отдала тебе свой свет. А теперь забираю его обратно.
Он смотрел непонимающе — впервые по-настоящему растерянный, без своей обычной маски уверенности.
— Ты говоришь, как Света, — наконец выдавил он. — Эти её коучинговые штучки.
— Я говорю как я, — Анна улыбнулась. — Впервые за долгое время.
Когда он ушёл, она не плакала. Просто стояла у окна, глядя, как он садится в машину и уезжает — на этот раз, она точно знала, навсегда.
Вечером позвонила Светлана:
— Дима мне написал. Сказал, ты стала какой-то «странной».
Анна рассмеялась:
— Странной! Да я впервые нормальной стала.
— А если серьёзно? — в голосе подруги звучало беспокойство.
— А если серьёзно, Свет… Всё хорошо. Правда.
Весна перетекла в лето, а Анна так и не сняла табу на отношения. Не потому, что боялась — просто впервые за долгие годы наслаждалась собственной компанией. Её трёхмесячный «отпуск» давно закончился, но изменения, начавшиеся тогда, продолжали разворачиваться как спираль.
На работе она стала увереннее — не боялась отстаивать свои идеи, не засиживалась допоздна, чтобы угодить начальству. Когда предложили возглавить новый проект по реконструкции старого кинотеатра, согласилась без колебаний. Раньше думала бы: справлюсь ли? Теперь знала: если берётся — значит, справится.
В июле Анна решилась на то, о чём давно мечтала: купила собственную квартиру. Небольшую «двушку» в старом доме с высокими потолками, трамваями под окнами и видом на городской парк.
— Это же «сталинка»! Тут ремонта на полмиллиона! — ужаснулась Света, впервые переступив порог. — И зачем тебе столько квадратов?
— Затем, что хочу просыпаться и видеть парк, — пожала плечами Анна. — И мне нужна отдельная комната для мастерской.
— Мастерской?
Она смущённо улыбнулась:
— Я снова начала рисовать. Помнишь, в институте я только этим и занималась? А потом… забросила.
Света хитро прищурилась:
— С появлением Димы, да?
— Нет. Раньше, — Анна задумалась. — Наверное, когда решила, что архитектура — это серьёзно, а рисование — баловство.
— И что теперь рисуешь?
— Всё подряд. Скетчи зданий, людей в метро, натюрморты… Но больше всего — свои кактусы. Представляешь, мне заказали иллюстрации для журнала по садоводству!
Света покачала головой:
— Никогда бы не подумала. Анна Сергеевна Белоусова, главный архитектор проектов, рисует кактусы для журналов.
— Я и сама не ожидала, — рассмеялась Анна. — Но это так… радостно. Как в детстве.
Осенью, ровно через год после решающего разговора с Димой, Анна впервые поехала одна в отпуск. Выбрала не шумный курорт и не Европу, а путешествие по Алтаю. Десять дней в горах, вдали от цивилизации, с группой таких же городских отшельников, искавших тишины.
Там, на берегу озера, она встретила рассвет своего сорок третьего дня рождения. Сидела на холодных камнях, завернувшись в плед, и смотрела, как первые лучи солнца окрашивают воду в розовый. Достала из рюкзака маленький блокнот — теперь он всегда был с ней — и набросала линии гор, отражающихся в зеркальной глади.
«С днём рождения, архитектор», — написала она под рисунком, улыбаясь сама себе.
Вечером того же дня, вернувшись в гостевой дом, она обнаружила сообщение от Светы: «Не поверишь, встретила вчера Диму. С женой и коляской! Сказал, что женился полгода назад, скоропалительно. Выглядел… потерянным? Спрашивал, как ты».
Анна перечитала сообщение дважды, пытаясь поймать отголосок былой боли. Но ощутила только лёгкое удивление. И, пожалуй, искреннюю надежду, что у Димы всё сложится. Он не был плохим человеком — просто не её человеком.
«Передавай, что у меня всё хорошо», — ответила она и отложила телефон.
В последний день путешествия, когда группа уже собирала вещи, чтобы вернуться в город, проводник предложил Анне задержаться ещё на неделю — в домике егеря на другом берегу озера.
— Там сейчас никого, а мой брат как раз дежурит на кордоне. Если хотите побыть совсем одна, это идеальное место.
Прежняя Анна отказалась бы. Постеснялась. Испугалась. Но новая просто кивнула:
— Спасибо. Я бы хотела.
Семь дней полной тишины. Только шорох листьев за окном, плеск волн у берега, потрескивание печки вечерами. Ни интернета, ни звонков — телефон не ловил сеть. Анна заполнила рисунками весь блокнот. Читала книги, взятые у егеря. По утрам плавала в ледяной воде. Вечерами сидела на крыльце, завернувшись в старый плед, и смотрела на звёзды.
Когда она наконец вернулась в город, на календаре было начало октября. Деревья в парке напротив её новой квартиры окрасились в золото и багрянец. Мастерская, которую она оборудовала в маленькой комнате, встретила запахом красок и растворителя.
Вечером, когда Анна разбирала почту, скопившуюся за время отсутствия, зазвонил телефон. Номер был незнакомым.
— Анна Сергеевна? — раздался мужской голос. — Это Михаил. Мы встречались… если честно, я даже не уверен, что вы помните.
Она помнила. Тот случайный разговор у йога-центра, вопрос, изменивший всё: «Что вас держит?»
— Конечно, помню, — ответила она, улыбаясь. — Как вы меня нашли?
— Случайно увидел вашу фамилию в статье об архитектурном конкурсе. Решил позвонить, узнать… как вы?
— Хорошо, — сказала Анна. И впервые за многие годы это было чистой правдой. — Очень хорошо.
— Выглядите счастливой, — сказал он после паузы, и она почувствовала улыбку в его голосе.
— Откуда вы знаете, как я выгляжу?
— Я же говорил, что наблюдательный.
Они встретились через неделю — просто выпить кофе, просто поговорить. Он оказался разведён, с взрослой дочерью. Увлекался фотографией, снимал старые дома и городские пейзажи. Слушал внимательно, говорил негромко, не пытался произвести впечатление.
Анна не строила планов. Не ждала чудес. Просто наслаждалась моментом — тем, как солнечный свет играет в его седеющих волосах, как морщинки лучиками разбегаются от глаз, когда он улыбается.
Зимой Анна получила предложение о персональной выставке своих ботанических иллюстраций. «Колючая нежность» — так она её назвала. Открытие пришлось на февраль — ровно полтора года с того дня, когда она решила изменить свою жизнь.
В небольшой галерее собрались коллеги, друзья, незнакомые люди. Света пришла с мужем, гордая, будто сама организовала выставку. Михаил фотографировал — отдельно картины, отдельно посетителей, чаще всего — Анну.
В разгар вечера она вышла на крыльцо подышать. Мороз щипал щёки, снег хрустел под ногами. Из галереи доносились приглушённые голоса, смех, звон бокалов. Анна запрокинула голову, глядя на звёздное небо.
Дверь скрипнула — вышел Михаил.
— Не замёрзнешь? — спросил заботливо.
— Нет, — она улыбнулась. — Мне хорошо.
— Я вижу.
Он встал рядом, плечом к плечу. Не обнимая, не вторгаясь в пространство — просто рядом. И этого было достаточно.
— Ты счастлива? — спросил он тихо.
— Да, — ответила Анна, и это слово прозвучало как обещание самой себе. — Да, я наконец-то нашла свой свет.
