— Представляешь, Верочка из пятого подъезда внуков нянчит уже, — Нина Петровна размешивала чай. — А её Кольке всего тридцать.
— Да знаю я, знаю, — Лариса Олеговна отодвинула чашку. — Каждый раз напоминаешь.
— Ну а что? Мой-то давно женат, дети растут. У Светки двое внуков. У Тамары дочка второго ждёт. А твой всё в своей Америке.
— Он там работает, между прочим. В крупной компании.
— И что? Нельзя там жену найти? Или сюда вернуться?
— Вернётся, когда надо будет.
— Когда, Лар? Ему уже тридцать три. Вон, Маринка из бухгалтерии всё спрашивает…
— Только не начинай! — Лариса Олеговна поморщилась. — Сколько можно сватать? То Маринку, то Светкину племянницу, то ещё кого-то. Он сам разберётся.
— Когда разберётся? Ты же всю жизнь на него положила. Муж как рано ушёл, так ты его одна тянула. В школу английскую отдала, репетиторов нанимала…
— А что было делать? Девяностые, все вокруг разваливалось. Я же видела — парень способный, далеко пойдёт.
— Ну вот и пошёл. В свою Америку.
— Между прочим, он там ведущий разработчик. Знаешь, сколько получает?
— Знаю, ты говорила. Только толку от этих денег? Дома один сидит небось.
— Почему один? У него друзья есть, коллеги…
— Ага, компьютерщики такие же. Сидят в своих очках перед мониторами…
— Он линзы носит вообще-то.
Звонок телефона прервал их перепалку. Лариса Олеговна глянула на экран:
— О, Ромка звонит! — она торопливо нажала на зелёную кнопку. — Алло, сынок?
— Мам, привет! Ты сидишь?
— А что такое? — насторожилась Лариса Олеговна.
— Да нет, всё хорошо. Просто новости важные.
— Что-то случилось?
— Можно и так сказать. Я возвращаюсь.
— Как… насовсем?
— Ага. Компания открывает здесь филиал. Меня назначили техническим директором.
— Господи, наконец-то! — Лариса Олеговна часто заморгала. — Я уж думала…
— Погоди, это ещё не всё.
— А что ещё?
— Я не один возвращаюсь.
Лариса Олеговна замерла:
— В каком смысле?
— Мам, я женюсь.
— Что?
— Женюсь. Точнее, помолвлен уже. Хочу познакомить тебя с невестой.
— С какой невестой? Откуда невеста? Почему я ничего не знаю?
— Мам, спокойно. Приходи в субботу вечером, часам к семи. Всё расскажу, всё покажу.
— Нет уж, ты сейчас рассказывай! Кто она? Где познакомились?
— Мам, у меня дел тьма еще, через пять минут совещание. До субботы, ладно? Люблю, целую!
— Рома! Рома, подожди!
Но в трубке уже звучали гудки. Лариса Олеговна медленно опустила телефон.
— Что случилось? — Нина Петровна подалась вперёд.
— Он женится.
— Да ты что?! На ком?
— А я откуда знаю? — Лариса Олеговна всплеснула руками. — Звонит такой — мам, я прилетаю и тут же — женюсь, приходи знакомиться. И трубку бросил!
— Погоди-погоди. Он же в Америке, нет?
— Так говорю же. Возвращается. Директором будет в новом филиале.
— Так может он американку себе нашёл?
— Не приведи господи! — Лариса Олеговна схватилась за сердце. — Они же там все… все…
— Какие?
— Да разные! Или того хуже — эмигрантку какую-нибудь подцепил. Ты же знаешь, как они за богатыми охотятся!
— Лар, ну что ты сразу в крайности? Может нормальная девочка.
— Нормальная бы давно познакомиться приехала! А тут — бац, и сразу жениться!
Всю неделю до субботы Лариса Олеговна не находила себе места. Каждый день звонила сыну, но тот будто специально сбрасывал звонки или отделывался короткими сообщениями — «Мам, занят, созвонимся позже».
— Нин, я не понимаю, что происходит, — жаловалась она подруге. — Раньше мог часами по видеосвязи разговаривать, а теперь всё «занят» да «занят».
— Так может правда занят? Если филиал открывают…
— Три минуты поговорить с матерью времени нет? — Лариса Олеговна поправила воротничок блузки. — Вот увидишь, неспроста всё это.
В среду вечером она не выдержала и позвонила снова:
— Ром, может я пораньше приду? Помогу там что-нибудь приготовить…
— Не надо, мам, — в голосе сына звучала улыбка. — Алиса уже всё спланировала.
— Алиса, Алиса… — проворчала Лариса Олеговна. — Хоть скажи, кто она? Где работает?
— Завтра всё узнаешь. И мам… — он помолчал. — Только давай без этого твоего…
— Какого «этого»?
— Ну, знаешь… Как с Машей было.
— С какой ещё Машей?
— С которой ты меня на третьем курсе познакомить пыталась. Дочка твоей коллеги.
— А, эта… — Лариса Олеговна поджала губы. — Между прочим, она сейчас замужем за главным инженером!
— Вот и отлично. Все счастливы. До субботы, мам.
В субботу Лариса Олеговна начала собираться с обеда. Перемерила три костюма, два раза переделала причёску. В без четверти семь вызвала такси — не ехать же на метро в таком виде.
Ровно в семь она стояла перед дверью квартиры сына. Из-за двери доносилась музыка — что-то тяжёлое, с битом. «Только не рок-певица», — пронеслось в голове.
Позвонила. За дверью послышались шаги — лёгкие, быстрые.
Дверь открылась, и Лариса Олеговна застыла. На пороге стояла девушка. Высокая — почти с Романа ростом. Рыжие волосы собраны в небрежный пучок, выбившиеся пряди обрамляют лицо. Большие зелёные глаза подведены тёмным, скулы подчёркнуты румянами. В носу поблёскивает серебряное колечко. Руки от запястий до локтей покрыты цветными татуировками — какие-то узоры, надписи, портреты. Изумрудное платье едва прикрывает колени.
— Здравствуйте, — она всё же справилась с голосом. — Я к Роману. А вы, должно быть, из клининга?
Девушка прислонилась к дверному косяку, скрестив руки. Окинула насмешливым взглядом строгий серый костюм Ларисы Олеговны, жемчужную брошь, аккуратную укладку.
— А вы, наверное, из доставки? — протянула она. — Хотя нет, слишком… чопорно для курьера.
— Что за хамство? — Лариса Олеговна почувствовала, как краска заливает лицо. — Я мать Романа!
— А я его невеста, — девушка улыбнулась, но улыбка не коснулась глаз. — Алиса. Проходите, раз пришли.
В прихожей появился Роман — в светлой рубашке, джинсах, такой красивый, успешный. Сердце матери сжалось — и вот на ком он решил жениться?
— О, вы уже познакомились? — он попытался обнять мать, но та отстранилась.
— Если это можно назвать знакомством, — процедила Лариса Олеговна.
— Мам, проходи. Алиса приготовила потрясающий ужин.
— Надеюсь, без этих ваших заморских специй? У меня гастрит.
— Не переживайте, — Алиса направилась в сторону кухни. — Я учла все возможные проблемы со здоровьем. В вашем возрасте это важно.
Роман кашлянул:
— Алиса…
— Что? Я же заботу проявляю.
Лариса Олеговна сжала зубы. Этот вечер будет очень, очень длинным.
На кухне Роман усадил мать во главе стола. Алиса расставляла тарелки — белый фарфор с золотой каймой.
— Какой сервиз интересный, — не удержалась Лариса Олеговна. — Антикварный?
— А, это? — Алиса поставила соусник. — С блошиного рынка. Люблю такие места, там столько всего необычного можно найти.
— С блошиного? — Лариса Олеговна поджала губы. — А я думала, это семейная реликвия какая-то.
— Нет, — Алиса дёрнула плечом. — У меня нет семейных реликвий.
— Как это нет? А родители…
— Мам, — перебил Роман, — давай не сейчас.
— А когда? Я же должна знать, в какую семью ты…
— Нет никакой семьи, — отрезала Алиса. — Я выросла в детском доме. Ещё вопросы есть?
Повисла тишина. Лариса Олеговна растерянно посмотрела на сына. Тот разливал вино по бокалам, старательно избегая её взгляда.
— Простите, я не знала…
— Конечно не знали, — Алиса поставила на стол блюдо с мясом. — Вы же даже не спросили. Сразу решили, что я не подхожу.
— Я такого не говорила!
— А разве не это было написано у вас на лице, когда вы увидели мои татуировки?
— Алис, — Роман положил руку ей на плечо. — Давай просто поужинаем, хорошо?
— Конечно, — она улыбнулась ему. — Надеюсь, всем понравится.
Лариса Олеговна смотрела, как сын помогает этой… этой девушке раскладывать еду по тарелкам. Как он улыбается ей, как убирает выбившуюся прядь с её лица. Вспомнила, как точно так же улыбался отец Ромы — те же ямочки на щеках, тот же взгляд…
— А чем вы занимаетесь? — спросила она, пытаясь разрядить обстановку.
— Рисую.
— В смысле… художница?
— В смысле — иллюстратор. У меня своя онлайн-галерея.
— И много платят за такое?
— Достаточно, чтобы не думать о деньгах.
— Но ведь это несерьёзно! — Лариса Олеговна отложила вилку. — Сегодня есть заказы, а завтра нет. Нужна же стабильность, особенно если семью создавать.
— Мам!
— А что мам? Я правду говорю! Вот у меня подруги дочка…
— Которая бухгалтер? — перебила Алиса. — Или которая менеджер? Так вот, у меня годовой доход больше, чем у них вместе взятых. И офис мне не нужен, и начальство над душой не стоит.
— Но это же все в интернете! А если интернет отключат?
Алиса расхохоталась:
— А если метеорит упадёт? Знаете, Лариса Олеговна, я думала, преподаватели математики лучше разбираются в современном мире.
— Откуда… — Лариса Олеговна растерянно посмотрела на сына. — Ты рассказал?
— Нет, — Алиса поднялась из-за стола. — Я просто погуглила. Знаете, в интернете много интересного можно найти. Например, про то, как вы пятнадцать лет преподавали в физико-математическом лицее. Как получили грамоту за подготовку призёров олимпиад. Как потом ушли, потому что…
— Хватит, — резко оборвал Роман. — Алиса, не надо.
Лариса Олеговна побледнела. Она помнила тот год — тяжелый развод Светланы, её лучшей подруги и завуча лицея, скандал, заявление об уходе…
— Думаете, только вы умеете собирать информацию о людях? — Алиса скрестила руки на груди, и татуировки на предплечьях словно ожили. — Я три дня читала форумы ваших бывших учеников. Многие до сих пор вас вспоминают. Особенно Саша Никитин, который…
— Прекрати! — Роман стукнул ладонью по столу. Бокалы звякнули. — Мы договаривались.
— Нет, это ты договаривался. А я просто согласилась на этот ужин.
Лариса Олеговна медленно поднялась:
— Значит, вот как? Копаешься в чужом прошлом?
— А вы предпочитаете судить людей, даже не узнав их? — Алиса подалась вперед. — «Несерьёзная работа», «нестабильный заработок»… А сами-то что? Ушли из школы, и где теперь преподаёте? Нигде! Сидите дома, воспитываете сына, который давно вырос.
— Алиса! — Роман схватил её за руку. — Хватит.
— Нет, пусть говорит, — Лариса Олеговна гордо выпрямилась. Жемчужная брошь на лацкане пиджака тускло поблёскивала. — Пусть расскажет, как она представляет нашу будущую жизнь. С её тату, пирсингом и… этим её творчеством.
— Вот именно об этом я и говорю, — Алиса высвободила руку. — Вы даже не видели моих работ. Не знаете, чем я занимаюсь. Но уже решили, что это «несерьёзно». А знаете, сколько стоит моя последняя картина?
— При чём тут деньги?
— А при том! Вы же этого боитесь, правда? Что сын свяжется с девушкой из детдома? Без «приличной» семьи, без «стабильной» работы…
— Я просто хочу для него лучшего!
— А вы спросили, чего хочет он?
Они стояли друг напротив друга — высокая рыжеволосая девушка в изумрудном платье и невысокая седая женщина в строгом костюме. Роман переводил взгляд с одной на другую.
— Мам, — наконец произнёс он. — Я люблю её.
Лариса Олеговна дёрнулась, словно от пощёчины.
— Я люблю Алису. И женюсь на ней, даже если ты против.
— Но ты же не знаешь…
— Знаю, — он встал рядом с Алисой, обнял её за плечи. — Знаю, что она талантливая художница. Что половину заработка отдаёт в детские дома. Что её татуировки — это история её жизни, а не просто картинки. И что она никогда не предаст и не бросит в трудную минуту.
Лариса Олеговна почувствовала, как к горлу подступает ком. Сын смотрел на неё тем же упрямым взглядом, каким когда-то смотрел его отец.
— Что ж, — она расправила плечи. — Вижу, ты всё решил.
— Да, мам. Решил.
— Тогда… тогда мне здесь делать нечего.
Она направилась к выходу. В прихожей достала из сумочки зеркальце, промокнула глаза салфеткой. Краем глаза увидела, как Алиса что-то шепчет Роману, а тот качает головой.
— Я провожу, — сын шагнул к ней.
— Не стоит. Я сама.
Уже в дверях она обернулась:
— Знаешь, твой отец тоже никогда не слушал чужих советов.
— И правильно делал.
Дверь закрылась. Лариса Олеговна медленно спустилась по лестнице. На улице моросил дождь. Она достала телефон, набрала номер.
— Нина? Это катастрофа. Нет, такая невестка нам не годится. Я её перевоспитаю…
— Лар, может не надо? — через полчаса Нина Петровна поставила перед подругой чашку чая. — Помнишь, чем в прошлый раз закончилось?
— В прошлый раз была другая ситуация, — Лариса Олеговна нервно постукивала пальцами по столу. — Та девочка хотя бы из приличной семьи была. А эта? Детдомовская, вся разрисованная, дерзкая…
— Сын-то её любит.
— Сын! — Лариса Олеговна фыркнула. — Что он понимает? Увидел красивую мордашку…
— Красивая?
— Ну… — Лариса Олеговна замялась. — Была бы, если б не эти её… украшения. И характер! Ты представляешь, она про меня в интернете всё разузнала! Про школу, про тот случай с Никитиным…
— А что такого? Сейчас все так делают.
— Но не для того же, чтобы потом в лицо этим тыкать!
Звонок телефона прервал их разговор. Лариса Олеговна глянула на экран:
— Рома, — она глубоко вздохнула и приняла вызов. — Да, сынок?
— Мам, нам надо поговорить.
— О чём? — она старательно держала голос ровным.
— Ты же понимаешь о чём. Про вечер…
— А что вечер? По-моему, всё прошло замечательно. Особенно часть про мое прошлое.
— Мам, перестань. Алиса просто защищалась.
— Защищалась? От чего, позволь спросить?
— От твоего осуждения! Ты же даже не попыталась её узнать. Сразу начала: работа несерьёзная, доход нестабильный…
— А что, я не права?
— Нет! — в трубке послышался тяжёлый вздох. — Мам, она зарабатывает больше меня. У неё выставки по всему миру. Её работы покупают коллекционеры.
— Роман, — Лариса Олеговна понизила голос. — А ты не думал, что она… ну… охотится за твоими деньгами?
— Что?!
— Ну сам подумай: девочка из детдома, без роду без племени…
— Мама, — голос сына стал ледяным. — Если ты сейчас не остановишься, я просто положу трубку. И мы больше не будем общаться. Совсем.
— Ромочка…
— Я серьёзно. Либо ты принимаешь мой выбор, либо… либо всё.
В трубке раздались гудки. Лариса Олеговна медленно опустила телефон.
— Что он сказал? — Нина Петровна придвинулась ближе.
— Говорит, или принимаю его выбор, или… — она не договорила.
— А может и правда принять? Раз уж он так решил…
— Нет, — Лариса Олеговна решительно встала. — Нужно действовать. У тебя телефон Марины остался? Той, которая в свадебном салоне работает?
— Зачем тебе?
— Узнаю, какие там сейчас тренды, что носят приличные невесты. Потом зайду в ГивРош, пусть посоветуют нормальную косметику. И ещё…
— Лар, ты что задумала?
— А то ты не понимаешь? Будем девочку в порядок приводить. Нельзя же в таком виде свадьбу играть!
— А она-то в курсе твоих планов?
— Будет, — Лариса Олеговна усмехнулась. — Очень скоро будет.
Через три дня Лариса Олеговна стояла перед дверью квартиры сына с объёмным пакетом в руках. На этот раз дверь открыл Роман.
— Мам? Ты чего без звонка?
— А что, нельзя? — она проскользнула в прихожую. — Решила вот зайти, подарки принесла.
Из кабинета донёсся голос Алисы:
— Кто там, Ром?
— Моя мама.
Пауза. Потом звук отодвигаемого стула.
Алиса появилась в дверях — в свободной футболке с какими-то английскими надписями, в джинсах с дырками на коленях. Волосы собраны в небрежный хвост, на лице ни следа косметики. Только татуировки на руках всё так же приковывали взгляд.
— Здравствуйте, — сухо кивнула она. — Извините, я работаю.
— О, как раз кстати! — Лариса Олеговна заулыбалась. — Я тут по магазинам прошлась. Столько всего интересного нашла! Вот, смотри…
Она принялась доставать из пакета коробки.
— Это тональный крем — полностью перекрывает любые… особенности кожи. А это палетка теней, очень нежные тона. И помада, естественный розовый…
— Мам, — Роман нахмурился. — Ты что делаешь?
— Как что? Помогаю! Девочке же надо выглядеть прилично. Особенно на свадьбе.
Алиса медленно подошла ближе. Взяла одну из коробок, повертела в руках:
— «Особенности кожи»? Вы про мои веснушки?
— Да при чём тут веснушки! Я про эти все… рисунки. Их же скрыть надо как-то. Нельзя же…
— Нельзя что? — Алиса прищурилась. — Нельзя быть собой?
— Алиса, девочка, пойми…
— Я не девочка. И не надо меня учить, как выглядеть.
— Но ты же невеста! Должна соответствовать…
— Чему? — Алиса сделала шаг назад. — Вашим представлениям о приличиях?
— Общество имеет определённые стандарты…
— Какое общество? Ваши подруги из преподавательской? Или соседки по подъезду?
— Мам, — Роман положил руку на плечо Алисы. — Давай ты заберёшь всю эту… косметику и просто пойдёшь домой?
— То есть как это? — Лариса Олеговна растерянно оглядела рассыпанные по столу коробочки. — Я же для вас старалась! Я же как лучше хотела!
— Лучше для кого? — тихо спросила Алиса. — Для меня? Или для вашего представления о том, какой должна быть жена вашего сына?
— Ты не понимаешь…
— Нет, это вы не понимаете. Я не кукла, которую можно переодеть и перекрасить. Я живой человек. Со своей историей, со своим характером, со своим стилем. И знаете что? — она повысила голос. — Я горжусь своими татуировками. Каждая из них — часть моей жизни.
— Но…
— Вот эта, — Алиса закатала рукав, показывая узор на предплечье, — я сделала, когда продала свою первую картину. А эта, — она указала на цветок на запястье, — в память о единственной воспитательнице, которая в меня верила. Которая говорила, что неважно, как ты выглядишь — важно, что у тебя внутри.
Лариса Олеговна молчала, глядя на замысловатый рисунок.
— А вот здесь, — Алиса провела пальцем по витиеватой надписи на левом предплечье, — имена детей, которым мои картины помогли справиться с болезнью. Я три года работала арт-терапевтом в онко отделении.
Лариса Олеговна почувствовала, как предательски дрогнули губы:
— В каком? Я не ослышалась?
— Да. Знаете, там особенные дети. Они не думают о том, как выглядят другие. Им важнее, что человек делает, как относится к ним.
— Мам, — тихо произнёс Роман, — ты никогда не спрашивала, где мы познакомились.
— И где же?
— В больнице. Я писал для них программу учёта донорской крови. А Алиса…
— А я рисовала с детьми, — перебила Алиса. — И знаете что? Когда ребёнок, прикованный к постели, вдруг начинает улыбаться, глядя на твои рисунки — это стоит всех косых взглядов в мире.
Лариса Олеговна опустилась на стул. Впервые за долгое время она не знала, что сказать.
— Вы думаете, я не понимаю ваших страхов? — Алиса присела рядом. — Конечно, я не похожа на идеальную невестку. У меня нет престижного диплома, нет «правильной» семьи, нет того лоска, который вы считаете необходимым. Но у меня есть кое-что другое.
— Что же?
— Любовь к вашему сыну. И желание сделать его счастливым.
— Она правда особенная, мам, — Роман положил руки на плечи Алисы. — Помнишь, ты всегда говорила, что внешность обманчива? Что главное — это душа человека?
— Говорила, — прошептала Лариса Олеговна.
— Так почему же сейчас…
— Потому что страшно! — вдруг выпалила она. — Страшно, что ты свяжешь свою жизнь с человеком, которого я не понимаю. Что уйдёшь в какой-то другой мир, где я буду чужой.
— Лариса Олеговна, — Алиса наклонилась вперёд, и в зелёных глазах мелькнуло что-то похожее на сочувствие. — А вы не думали, что можно просто… узнать этот мир?
— В моём возрасте?
— А при чём тут возраст? Хотите, я покажу вам свою мастерскую? Расскажу, как создаются картины? Познакомлю с моими учениками?
— С учениками?
— Да, у меня же студия. Я учу детей рисовать. И знаете, среди них есть очень талантливые математики. Прямо как вы когда-то…
Через неделю Лариса Олеговна стояла перед неприметной дверью в старом доме в центре города. Табличка гласила: «Арт-студия А.М.»
— Не передумали? — спросил Роман, стоявший рядом.
— А куда деваться? — она одёрнула жакет. — Раз уж пригласили…
Дверь распахнулась, и навстречу им хлынул поток детских голосов:
— Алиса Максимовна! Смотрите, что у меня получилось! — А я дорисовал того динозавра! — А можно ещё красной краски?
Лариса Олеговна замерла на пороге. Просторное помещение с высокими потолками заливал солнечный свет из огромных окон. Вдоль стен стояли мольберты, за которыми работали дети разных возрастов. На стенах висели картины — яркие, необычные, притягивающие взгляд.
Алиса стояла в центре комнаты, окружённая учениками. В простом чёрном свитере и джинсах, с собранными в высокий хвост волосами, она казалась совсем другой — не той дерзкой девушкой с первой встречи.
— О, вы пришли! — она улыбнулась. — Проходите. Ребята, познакомьтесь, это мама Романа Андреевича, она…
— Математичка! — выпалил веснушчатый мальчишка лет двенадцати. — Я вас знаю, вы в сорок втором лицее преподавали. У нас там мой брат учился!
— Правда? — Алиса подняла бровь. — И как училось?
— Говорит, строгая были, но объясняли хорошо.
Лариса Олеговна почувствовала, как краска заливает щёки:
— Надо же, помнят ещё…
— Алиса Максимовна, — встряла девочка с забавными косичками, — а правда, что вы замуж выходите?
— Правда, Маша.
— И будете теперь меньше с нами заниматься? — грустно спросил кто-то из дальнего угла.
— Вот ещё! — Алиса рассмеялась. — Никуда я от вас не денусь. Просто буду не одна, а с Романом Андреевичем. Он, между прочим, может научить вас рисовать на компьютере.
— Правда? — дети мгновенно окружили Романа. — А модели? А игры делать?
— Так, — Алиса хлопнула в ладоши, — все за работу! У нас сегодня важный гость, покажем Ларисе Олеговне, чему научились?
Дети разбежались по местам. Алиса повернулась к свекрови:
— Проходите, я покажу вам студию. Это у нас младшая группа, им по 10-12 лет. А там, в соседнем зале, старшие занимаются.
Они медленно шли вдоль стен, разглядывая работы. Лариса Олеговна остановилась перед одной картиной — яркой, с необычной геометрией.
— Красиво, правда? — тихо спросила Алиса. — Это Миша нарисовал, тот самый мальчик, который вас узнал. У него потрясающее чувство пропорций. И с математикой дружит.
— А почему он здесь, а не в художественной школе?
Алиса помолчала:
— Знаете… не все дети вписываются в систему. Кому-то нужен другой подход, другая атмосфера. Здесь они могут быть собой.
— Быть собой… — задумчиво повторила Лариса Олеговна, глядя на картины. — Как вы?
Алиса обернулась:
— Что?
— Вы тоже… были собой. А я пыталась переделать. Даже не спросила, почему татуировки, почему этот стиль…
— Эй, Алиса Максимовна! — крикнул Миша. — А можно показать тот проект? Ну, который для больницы?
— Какой проект? — заинтересовалась Лариса Олеговна.
Алиса достала с полки большую папку:
— Мы с ребятами готовим роспись для детского отделения. Хотите взглянуть?
Эскизы были удивительные — яркие, добрые, наполненные жизнью. Математические формулы превращались в цветы, химические молекулы складывались в забавных зверей.
— Это же… — Лариса Олеговна поправила очки. — Это же формула золотого сечения?
— Ага! — подскочил Миша. — И ряд Фибоначчи. Алиса Максимовна сказала, что красота всегда математична.
— Знаете, — Алиса улыбнулась, — может, нам стоит объединить усилия? Ваш опыт преподавания и мой подход к искусству…
Лариса Олеговна подняла глаза от эскизов. Перед ней стояла не просто девушка с татуировками, а человек, который нашёл свой путь и помогает другим найти свой.
— Пожалуй… — она сняла очки, протёрла стёкла. — Пожалуй, вы правы. Только с одним условием.
— Каким?
— Давайте на «ты»? Всё-таки семья теперь…
Через месяц на открытии выставки в детском отделении больницы Нина Петровна никак не могла найти подругу.
— Где Лариса? — спросила она Романа.
— А, они с Алисой в соседнем корпусе. Новый проект обсуждают.
— Какой ещё проект?
— Математическое искусство. Мама будет преподавать геометрию, а Алиса — рисование. Представляешь, уже набрали две группы.
Нина покачала головой:
— А помнишь, как всё начиналось? «Такая невестка нам не годится, я её перевоспитаю»…
Роман усмехнулся:
— Ага. А в итоге они вдвоём меня перевоспитывают. Вчера заставили стену в студии красить.
— Зато мама довольная ходит.
— Ещё бы. Говорит, наконец-то нашла своё место. И знаешь что? — он понизил голос. — По секрету сказала, что тоже хочет сделать татуировку.
— Да ладно!
— Маленькую, на запястье. Формулу золотого сечения.
— А Алиса что?
— А что Алиса? Говорит — главное, чтобы от души было.
