— Ты для меня — пустое место!
— Доченька, но как же ты можешь такое произносить… Если бы не я, тебя бы тоже не существовало. Я же подарила тебе этот мир…
— Мир, но не любовь, — парировала Вера и указала на дверь. — Вон там выход.
— Ты на самом деле хочешь меня бросить? — руки её матери затряслись ещё сильнее прежнего, и она судорожно вцепилась в потрёпанные рукава своего старенького пальто. — Что же со мной теперь станется?..
…Эти руки… Для мастерицы по пошиву они были единственными кормильцами. Но Людмила после пережитого инсульта уже совершенно не справлялась с ремеслом. Она передвигалась с огромным трудом, опираясь на трость. В её возрасте ещё можно было бы найти иное занятие, но без образования и крепкого здоровья — это выглядело почти невозможным.
— Да. Хочу. Ты мне абсолютно не нужна, — резко ответила Вера и отвернулась, едва сдерживая рвущиеся наружу слёзы. — Уходи немедленно! Неужели до тебя не доходит, что мне на тебя совершенно плевать?
Эти ужасно жестокие слова вырвались из её уст сами по себе, хотя последние лет двадцать она мысленно прорабатывала совершенно другую, достойную речь. Она хотела встретить мать холодно, предельно спокойно, с невозмутимым достоинством. Но услышав, с какой целью пришла Людмила, Вера просто не смогла сдержать эмоций.
Женщина, которая дала ей жизнь, спустя столько лет вдруг осознала, что жить в одиночестве стало слишком тяжело. И тут-то она наконец-то вспомнила о существовании дочери. Вспомнила, что у Веры, скорее всего, есть своя собственная жилплощадь. Без задолженностей за коммунальные услуги. Возможно, даже с вполне комфортными условиями.
Для Людмилы в её нынешнем положении это было просто находкой.
— Я же не собираюсь просто так на шею тебе садиться, без ничего. Будем жить вместе, а я перепишу на тебя свою долю в квартире. И как только появится внук или внучка — я стану их нянчить. А ещё — буду помогать тебе по домашнему хозяйству, — заявила она всего пять минут назад. — Я уже не юная, сколько могла — справлялась сама, а теперь мне по-настоящему требуется помощь.
Вера ни за что на свете не подпустила бы эту женщину к своим будущим детям. Ведь всё, что она получила от матери в наследство, — это психологические травмы и неизлечимые раны на сердце.
— Мне некогда, — именно эти два слова постоянно повторяла Людмила, когда дочь была совсем маленькой.
Эти фразы полностью заменили Вере колыбельные песни и волшебные сказки. Когда маленькая девочка приносила маме яркую книжку с картинками, Людмила лишь пренебрежительно отмахивалась, не отрываясь от просмотра телевизора.
Наверное, именно поэтому Вера так рано и самостоятельно научилась читать.
— Лучше бы тебя не было!
Именно эту фразу Вера услышала, когда в возрасте пяти лет попыталась испечь для матери блины на завтрак и нечаянно рассыпала по кухне муку. Девочка мгновенно осознала, чем это грозит, и жутко перепугалась. Она тщетно пыталась убрать, собрать муку с пола и с ковра. Почти целый день она провела в углу, тихонько плача.
Иногда Вера действительно думала, что ей лучше бы не появляться на свет. Кому она нужна? Бабушек и дедушек нет, мать вечно уставшая и раздражённая, сидит либо перед телевизором, либо за швейной машинкой. У неё никогда не хватало ни времени, ни сил на дочь, зато всегда был достаточный запас язвительных и колких слов.
— Вот тебе везёт, — сказала она как-то своей знакомой, когда та хвасталась тем, что её сын завоевал призовое место на городском конкурсе по живописи. — А моя — полная бездарь. Рисует так, что хоть садись и плачь.
Так оно и было. А где бы Вера научилась рисовать? Мать с ней практически не занималась. В детском саду Вера вела себя точно так же, как и дома: просто тихо сидела в сторонке и старалась не привлекать внимания. Стоит отметить, что в школе эта привычка лишь укоренилась. Девочка избегала общения как с одноклассниками, так и с учителями. Мать постоянно вызывали в учебное заведение, после чего она непременно срывалась на дочери.
— У всех дети — как дети, а у меня… Нужно было сделать аборт! — кричала она после очередного выговора от педагога.
Вера всё больше и больше превращалась в серую тень. Она боялась людей, боялась первой завести разговор с кем-либо, боялась, что её снова отвергнут.
Она пыталась наладить контакт с матерью, но без особого успеха. Вере казалось, что если она будет больше стараться, то её, наконец-то, полюбят. Она старательно мыла посуду и полы, наивно ожидая похвалы, а в ответ получала лишь новые упрёки.
— Господи, ну кто тебя просил это делать? Ты же забрызгала всю плиту водой!
Вера не знала главного: заслужить любовь невозможно.
Когда ей исполнилось восемь лет, в жизни её матери появился Борис. Вера отлично помнила тот день. Дверь громко хлопнула, в коридоре раздался жизнерадостный мужской голос. Девочка испугалась до смерти и тут же спряталась в шкафу. Она панически боялась посторонних людей.
— Что это за мышонок здесь прячется? Не бойся меня. Я пришёл с миром. И с шоколадкой. Твоя мама сказала, что ты предпочитаешь молочный?
Вера осторожно приоткрыла дверцу и выглянула наружу. Мужчина сидел на корточках, и в руках у него действительно была плитка шоколада.
Вера больше любила белый, но это было совершенно неважно. Важно было то, что ей принесли гостинец. И то, что мужчина терпеливо сидел и ждал, пока она решится выйти.
В тот день девочка впервые почувствовала: возможно, она кому-то нужна.
Борис был полной противоположностью маме. Он не кричал, не наказывал, не ставил в угол. Он много смеялся, шутил, даже научил Веру играть в баскетбол. Дядя Боря регулярно приносил ей то новые игрушки, то мыльные пузыри, водил в парк, катал на различных аттракционах, а однажды — даже на лошади.
Даже мать стала другой. Более мягкой, радостной, участливой. Она могла погладить Веру по голове или даже обнять её, но только в присутствии Бориса.
Казалось, их жизнь начала налаживаться. Но потом…
— Верочка, у тебя скоро появится братик или сестричка, — сказал ей как-то дядя Боря, сияя от счастья.
Вера тоже несказанно обрадовалась. Она уже представляла, как будет держать малыша на руках, как станет защищать его от других детей, научит его рисовать, чтобы он тоже побеждал в конкурсах. Она искренне хотела дать ему всё то тепло и внимание, чего не было у неё самой. Вера мечтала о будущем, где у неё будет настоящая семья.
Однако в один ужасный день всё рассыпалось в прах.
Её посадили в автомобиль и вручили небольшой рюкзачок с её любимыми игрушками. Сказали, что повезут в место, очень похожее на детский лагерь.
— Там ты обзаведёшься друзьями. Вы будете вместе играть и учиться, а мы будем регулярно тебя навещать, — со счастливой улыбкой на лице сказала мать.
Вера никогда прежде не видела Людмилу такой радостной. Но на душе у девочки была сильная тревога, хотя она и не понимала, что именно происходит. В груди всё сжалось в болезненный комочек, но Вера, как всегда, не стала спорить и молча приняла всё.
— Люда, подумай как следует… — мрачно сказал Борис, когда они уже подъезжали к стенам детского дома.
— А чего тут думать? — ответила Людмила. — Там ей будет лучше. Всё равно я с ней не могу справиться. Ты видела её оценки? Нам нужно думать о своём будущем.
Места для дочери в будущем Людмилы не оказалось.
Первые недели Вера ждала, что дверь вот-вот распахнётся и войдёт мама. Хотя бы просто навестит, а может, даже заберёт её обратно. Она часто смотрела на ворота, и каждый скрип калитки отзывался в её груди болезненной надеждой. Но дни и месяцы шли, а к ней никто не приезжал.
Она перестала ждать.
И вот, спустя полтора года, Вере сообщили, что к ней прибыл гость. Девочка мгновенно обрадовалась. Мама!
Но вместо матери она увидела дядю Борю и какую-то незнакомую женщину с тёплым, лучистым взглядом и милыми ямочками на щеках. Это была Елена. Вера не смогла сдержаться и расплакалась прямо там. Чуть не убежала, посчитав, что опозорилась.
А всего через неделю они забрали её к себе.
У Бориса и Елены не было своих собственных детей, поэтому Вера очень быстро стала центром их мира. Для неё ежедневно готовили завтраки, живо интересовались её делами, хвалили буквально за всё.
— Умница. Мы невероятно гордимся тобой, — сказала Елена, когда Вера впервые принесла в дом пятёрку из школы.
В тот момент девочка физически ощутила, как её маленький мир перевернулся.
Со временем она полностью открылась. Конечно, на душе остался глубокий след, но теперь она не чувствовала кома в горле, когда её хвалили, могла свободно заговорить с незнакомым человеком и уже почти не вспоминала то раннее, мрачное детство. Для неё детством стало время, проведённое рядом с Еленой и Борисом.
Когда ей исполнилось шестнадцать, она спросила у отца (Бориса), чем же в итоге закончилась история с её биологической матерью.
— У нас с Людой не сложилось. У неё, к сожалению, случился выкидыш, но, возможно, это даже и к лучшему. А я… ну, я просто не смог принять её решение по поводу тебя. Это было бесчеловечно, как-то совершенно не по-людски, — сказал он, скривившись.
Было очевидно, что эта тема ему крайне неприятна, поэтому Вера больше никогда её не поднимала.
Сейчас ей исполнилось тридцать лет. И она стояла посреди комнаты в полном одиночестве, ощущая себя раздавленной. Казалось, всё это давно осталось в прошлом, в этом уже нет никакого смысла, но встреча с матерью произвела на Веру слишком сильное впечатление. Будто её внезапно окунули в грязь. Возникло сильное желание отмыться.
Она, недолго думая, вызвала такси и поехала к Борису и Елене. В тот самый дом, где её всегда ждут и любят просто так. По пути Вера заехала в магазин и набрала всяких сладостей и детских игрушек.
— Вера, привет! — набросился на неё прямо с порога с объятиями мальчик лет пяти. — Пошли скорее играть в приставку!
Антон. Её приёмный братик. Он тоже был из детдома, но без таких глубоких ран на душе. Елена и Борис усыновили его почти сразу после рождения.
— Да подожди ты немного! — засмеялась Елена. — Дай хоть нам дочку обнять.
Борис улыбался ей точно так же, как в тот далёкий день, когда вручил ей ту самую первую шоколадку.
В этот момент Вера чувствовала, как её боль медленно и верно растворяется в окружающем тепле и уюте. Она когда-то мечтала о семье, и теперь она у неё есть. Может быть, не по крови, но по выбору и поступкам…
Какая сложная ситуация, правда? 😥 Считаете ли вы, что Вера поступила жестоко, отказав матери в помощи, или же она, наконец, поставила в приоритет своё ментальное здоровье, защитив себя? И что для вас важнее: кровные узы или люди, которые выбрали вас и стали настоящей семьёй? 👇
