Анна чистила картошку, стараясь срезать кожуру как можно тоньше. Маленькая кухня наполнялась запахами тушеного мяса. В углу тихо бормотал телевизор — дневные новости, которые никто не слушал. За окном серое ноябрьское небо обещало скорый снег, а может, и дождь.
Она часто готовила на всю семью, хотя жили они с мужем отдельно, в соседнем подъезде. Так повелось с тех пор, как заболела свекровь. Теперь в этой квартире жил брат мужа с женой и двумя детьми, а старенькая Мария Степановна перебралась к ним, чтобы не быть совсем одной.
Анна не возражала, когда муж привел мать в их и без того небольшую двушку. Василий был хорошим сыном, да и она успела привязаться к свекрови за пять лет супружества. Характер у Марии Степановны был непростой, но понять можно — возраст, болезни, одиночество.
С кухни в коридор выглянула Ирина, жена деверя. Высокая, шумная, с крашеными в медный цвет волосами, она всегда производила впечатление занятой и деловой женщины, хотя работала всего лишь продавщицей в магазине одежды. Ирина окинула взглядом сковородки на плите, нарезанные овощи и удовлетворенно кивнула:
— Молодец, Анечка, справляешься. А я вот с этой мелочью совсем замоталась, — она кивнула в сторону детской, откуда доносились визги пятилетней Машеньки и плач двухлетнего Кирюши.
— Да я почти закончила, — ответила Анна, стараясь не обращать внимания на снисходительный тон золовки. — Еще салат сделаю, и можно накрывать.
— Вот и славно, — Ирина поправила прическу перед маленьким зеркалом, висевшим возле холодильника. — Слушай, а ты не могла бы потом с детьми посидеть часика два? Мне нужно в салон красоты заскочить, корни подкрасить. Сама видишь, совсем запустила себя.
Анна вздохнула. Конечно, она видела. Ирина постоянно твердила о том, как она «запустила себя», хотя выглядела всегда безупречно. В отличие от самой Анны, которой действительно некогда было следить за собой — то на работе задерживалась, то стирка-уборка-готовка, то за свекровью уход.
— Ирин, я не смогу сегодня, — сказала она, стараясь говорить твердо. — Мне еще к Марии Степановне нужно, у нее сегодня процедуры, массаж. И белье постирать обещала.
— Ой, да ладно тебе, — отмахнулась Ирина. — Свекровь твоя никуда не денется. Подождет часик-другой. А в чем проблема белье закинуть в стиралку? Десять минут делов.
— Это не просто «закинуть», — попыталась объяснить Анна. — Там специальной программой нужно, потом развесить правильно, чтобы у нее спина не болела. Ты же знаешь, как она переживает из-за каждой складочки на простыне.
— Знаю, — хмыкнула Ирина. — Она у нас с прибабахом. Но я думала, ты уже привыкла к ее закидонам. В конце концов, она тебе не чужая.
— Дело не в этом, — Анна начала раздражаться. — Просто я обещала, понимаешь? И не могу подвести.
Ирина скрестила руки на груди:
— А меня, значит, можно подвести? Мне нельзя лишний час потратить на себя? Я, между прочим, для всей семьи стараюсь, даже для твоего Василия.
Анна закусила губу. Для всей семьи, как же. Ирина только и делала, что командовала да указания раздавала. Готовила она редко, предпочитая перекладывать эту обязанность на мужа или, чаще всего, на Анну. С детьми занималась от случая к случаю, зато наряжала их как кукол и постоянно фотографировала для социальных сетей. С Марией Степановной у нее были натянутые отношения — свекровь считала, что Ирина слишком много тратит и мало внимания уделяет дому.
— Слушай, я правда не могу, — сказала Анна, возвращаясь к нарезке овощей. — Может, в другой раз?
— Ты всегда так говоришь, — Ирина поджала губы. — В другой раз, в другой раз. А этот «другой раз» никогда не наступает. Что тебе стоит посидеть с детьми? Они же тебя любят. Тебе даже делать ничего не придется — включишь им мультики, и все.
— Дело не в том, что мне сложно с ними сидеть, — попыталась объяснить Анна. — Просто сегодня у меня и правда нет времени.
— Нет времени или нет желания? — прищурилась Ирина. — Признайся, ты просто не хочешь возиться с моими детьми. Тебе проще со старухой нянчиться, чем с малышами.
— Это не так, — Анна почувствовала, как лицо начинает гореть от возмущения. — Я люблю Машу и Кирюшу, ты же знаешь. Но у меня есть обязательства перед Марией Степановной, она на меня рассчитывает.
— Не хочешь быть няней – побудешь служанкой, — пошутила золовка, но в ее голосе прозвучали злые нотки. — Так, что ли? Предпочитаешь горшки выносить, чем с детьми посидеть?
Анна почувствовала, как внутри все сжалось от обиды. Уже не первый раз Ирина говорила ей такие вещи, будто помощь свекрови — это что-то унизительное, будто уход за больным человеком — это работа «служанки». Терпеть это становилось все труднее.
— Знаешь что, Ирина, — медленно проговорила она, откладывая нож. — Я не служанка. Ни тебе, ни кому-либо еще. И я не обязана отчитываться, почему я делаю то, что делаю. Я помогаю в этом доме не потому, что должна, а потому, что хочу. Но если ты будешь продолжать разговаривать со мной в таком тоне, я просто перестану приходить. И тогда посмотрим, кто будет готовить для твоих мужчин и заниматься детьми, пока ты бегаешь по салонам.
Ирина на мгновение опешила — она не привыкла к тому, что обычно тихая и покладистая Анна может так резко ответить.
— Ну и пожалуйста, — наконец сказала она, взяв себя в руки. — Подумаешь, великая помощь! Как будто я сама не могу сготовить обед или убраться в квартире. И детей своих я сама воспитаю, без посторонней помощи.
— Вот и прекрасно, — Анна повязала полотенце на пояс и начала выкладывать в салатницу нарезанные овощи. — Тогда я закончу с обедом и пойду к Марии Степановне. А ты займешься своими детьми. Все довольны.
Ирина хмыкнула и вышла из кухни, громко хлопнув дверью. Анна слышала, как она что-то раздраженно говорит детям в соседней комнате. Внутри все еще кипела обида, но вместе с тем появилось странное чувство облегчения — как будто она наконец сбросила с плеч тяжелый груз.
Закончив с приготовлением обеда, Анна аккуратно разложила все по тарелкам, накрыла салфетками и написала записку для Петра, брата мужа, который должен был вернуться с работы к двум часам. Затем она сняла фартук, вымыла руки и собралась уходить.
В прихожей ее догнала Ирина, держа на руках хнычущего Кирюшу.
— Ты что, уже уходишь? — спросила она с недоверием. — А как же дети? Я думала, ты пошутила.
— Нет, Ира, я не шутила, — спокойно ответила Анна, надевая пальто. — Я действительно должна идти к Марии Степановне. Обед готов, все на столе. Петр скоро придет, он поможет с детьми.
— Да как же я одна с ними справлюсь до его прихода? — всплеснула свободной рукой Ирина. — Машка капризничает, Кирюша не спит, а у меня еще куча дел!
— Я верю, ты справишься, — Анна застегнула пальто и повязала шарф. — Ты же мать, в конце концов. Кому, как не тебе, заботиться о своих детях?
С этими словами она вышла из квартиры, чувствуя, как за спиной буравит взглядом возмущенная золовка. Было немного стыдно, но вместе с тем Анна понимала, что поступает правильно. Нельзя позволять садиться себе на шею, даже если речь идет о родственниках.
По дороге домой она зашла в аптеку, купила лекарства для свекрови и немного фруктов в ближайшем магазине. Мария Степановна очень любила мандарины — говорила, что они напоминают ей о молодости.
Дома ее встретил муж, вернувшийся с работы раньше обычного.
— Привет, родная, — он поцеловал ее в щеку. — Ты чего такая хмурая?
— Да так, — отмахнулась Анна, не желая сразу же грузить мужа своими проблемами. — С Ириной немного повздорили.
— Опять? — Василий вздохнул. — И что на этот раз?
Анна коротко рассказала о произошедшем, стараясь не слишком сгущать краски. Но муж все равно нахмурился.
— Это переходит все границы, — сказал он, когда она закончила. — Ирка совсем обнаглела. Мало того, что ты им постоянно готовишь и с детьми возишься, так она еще и претензии предъявляет? Нужно поговорить с Петькой, пусть приструнит свою благоверную.
— Не надо, Вась, — Анна положила руку на плечо мужа. — Я сама разберусь. Просто теперь буду четче обозначать границы. Не хочу, чтобы ты с братом из-за этого ссорился.
— Да какие тут могут быть ссоры? — возразил Василий. — Это же очевидно! Ты и так делаешь больше, чем должна. А тут еще эти глупые шуточки про служанку… Нет, так не пойдет.
Мария Степановна, до этого дремавшая в своей комнате, выглянула в коридор, привлеченная звуками разговора.
— Что случилось? — спросила она, близоруко щурясь. — Аня, ты уже вернулась? А обед у Ирочки приготовила?
— Приготовила, мама, — ответил вместо Анны Василий. — Но больше Аня этого делать не будет. Хватит. Пусть Ирка сама готовит для своей семьи.
— Вась, ну зачем ты так… — начала было Анна, но свекровь ее перебила:
— Правильно, сынок. Давно пора. Ирка совсем обленилась, все на Аню переложила, а сама только крутится перед зеркалом да по магазинам бегает.
Анна удивленно посмотрела на свекровь. Обычно Мария Степановна старалась не вмешиваться в отношения невесток, а если и говорила что-то, то очень осторожно. Такая прямота была для нее нехарактерна.
— Мария Степановна, вы не беспокойтесь, — сказала Анна, помогая пожилой женщине дойти до кухни. — Я не против помогать Ирине и Пете. Просто не всегда же я могу, у меня и свои дела есть.
— Конечно, деточка, — кивнула свекровь, тяжело опускаясь на стул. — Но и они должны это понимать. Семья — это взаимопомощь, а не эксплуатация. Я вот на днях слышала, как Ирка по телефону с подружкой своей разговаривала. Хвасталась, что у нее «своя прислуга» есть, которая и готовит, и убирает, и с детьми сидит. Это она про тебя так!
Анна замерла, почувствовав, как краска заливает лицо. Одно дело колкие шутки про «служанку», и совсем другое — такие разговоры за ее спиной.
— Не может быть, — пробормотала она. — Зачем ей так говорить?
— Затем, что характер у нее такой, — вздохнула Мария Степановна. — Всегда любила похвастаться, выставить себя в лучшем свете. А тут еще и удобно — ты все делаешь, а она в сторонке стоит, указания раздает.
Василий, слушавший разговор, сжал кулаки:
— Все, с меня хватит. Я сейчас же пойду к Петьке и выскажу все, что думаю.
— Не надо, Вася, — Анна удержала мужа за руку. — Давай так. Я просто перестану делать то, что не обязана. Не буду ходить к ним каждый день, готовить на всю семью, сидеть с детьми по первому требованию. Пусть сами справляются. А если им нужна будет помощь — пусть просят вежливо, а не требуют как должное.
— И то верно, — поддержала ее свекровь. — Пусть Ирка на своей шкуре почувствует, каково это — и дом тянуть, и детей воспитывать. Может, поумнеет.
Телефон Анны запищал, оповещая о новом сообщении. Это была Ирина.
«Ты где? Кирюша плачет, не могу его успокоить. И Петька задерживается, позвонил, сказал, что будет только к четырем. Приходи скорее, я совсем измучилась».
Анна показала сообщение мужу и свекрови.
— Вот видишь, — усмехнулся Василий. — Не прошло и часа, как она уже взвыла. Что будешь делать?
Анна задумалась. С одной стороны, ей было жалко детей — они-то не виноваты в том, что их мать такая взбалмошная. С другой стороны, если она сейчас побежит на помощь, то ничего не изменится, и Ирина продолжит считать ее личной «прислугой».
— Знаешь что, — сказала она, поразмыслив. — Я не пойду. Пусть сама справляется. Это ее дети, ее ответственность. А если не может успокоить собственного ребенка — пусть учится. Я тоже когда-то не умела, но научилась. И она сможет.
— Правильно, дочка, — одобрительно кивнула Мария Степановна. — Нечего потакать лени и безответственности. А теперь, если ты не против, помоги мне принять лекарства. Что-то сердце шалит.
Анна улыбнулась и пошла за таблетками. На душе стало легче — она наконец почувствовала, что ее понимают и поддерживают. И пусть Ирина обижается сколько угодно, но прежних отношений уже не будет. Хватит быть для всех удобной и послушной — пора научиться уважать себя и свое время. А там, глядишь, и золовка чему-нибудь научится. Ведь когда остаешься один на один со своими проблемами, волей-неволей приходится становиться самостоятельнее.
Телефон снова запищал — очередное сообщение от Ирины, но Анна даже не стала его открывать. Вместо этого она выключила звук и положила телефон в карман. Сейчас у нее были дела поважнее — забота о действительно нуждающемся в помощи человеке, который ценил и уважал ее труд. А с остальным золовка как-нибудь справится сама.
