Что может быть больнее, чем услышать от собственных родителей: «Ты нам не нужна»?
Надежда меньше всего ожидала, что мама с папой, те самые «самые близкие», однажды так поступят.
А вдруг это, как ни странно, шанс?
Шанс наконец-то жить не чужим планом, а своим дыханием?
— О, смотрите-ка, наша мать Тереза снова объявилась, — разом загудели бабульки на лавочке и смерили косыми взглядами прихрамывающую женщину, вышедшую из соседнего подъезда с пакетом кошачьего корма.
Да, её действительно давно не видели. Те же бабушки даже обрадовались было — дескать, упокоилась. Только Надежда Степановна никуда «наверх» не собиралась. Рано ещё…
Так ей и кардиолог сказал, когда «Скорая» привезла с подозрением на инфаркт.
— Вы, Надежда Степановна, пока на тот свет не торопитесь, — вздохнул врач. — С сердцем, конечно, нюансы есть, но при правильном лечении жить можно.
— Значит, поживу ещё… — устало улыбнулась она.
— Кого-то из родных позвать? Поддержка очень нужна в таких историях.
— Родных у меня нет, — выдохнула Надежда и отвела глаза, чтобы он не заметил блеск слёз.
— Совсем никого?
— Из людей — никого. Только кошки. Ради них и держусь…
Через несколько дней её выписали. Дома она оставила документы, шарф, сумку с лекарствами — и тут же взяла пакет с кормом. Потому что там ждут. И очень. Больше недели она провела в больничной палате, а для тех, кто любит, один день тянется как год.
— Опять своих подкармливает! — громко возмутилась одна на лавочке. — Сколько говорить: не надо их тут разводить — ничем хорошим не кончится!
— Да у неё и так голова, кажется, не на месте, — поддакнула другая. — Жизнь прожила — ни мужа, ни детей, ни внуков. В больницу попала — даже навестить некому.
— Ага! Зато с бродячими возится. На старости кому она нужна? Кошки о ней и не вспомнят!
Надежда всё слышала. Но давно научилась не ловить чужую желчь. Люди разные. Очень разные.
Она любит бездомных кошек и делает всё, чтобы им было чуточку легче. А соседки… они умеют только перемывать косточки. Во весь голос, с наслаждением.
«Ну и пусть, — тихо вздохнула Надежда. — Я свой выбор сделала давно. Назад уже не повернуть».
У трансформаторной будки — привычное место — из-за уголка высыпали хвостатые. Много. С десяток, а то и больше. Одна чёрная новичок лежала на парапете и зорко наблюдала.
Кошки столпились вокруг СВОЕГО человека, тёрлись о пальто, кувыркались, тянули мордочки, громко мяукали. Глядел бы кто со стороны — решил бы, что это целый фонтан радости.
И дело было не только в еде. Еда — важна, но не главная. Больше всего хвостики радовались тому, что есть на свете человек, которому они не безразличны. Животным тоже нужно быть нужными. Особенно тем, кому досталась улица вместо дома: любое тёплое слово — как солнечный луч во тьме.
И да, не всегда у таких людей есть возможность забрать всех домой — и это нормально. Главное — приходят, улыбаются, гладят, разговаривают. Дарят время. А время — самый дорогой дар: его не купишь ни за какие богатства и не вернёшь, когда утечёт. Тот, кто делится временем, самый щедрый.
— Здравствуйте, мои хорошие… Как же я скучала, — Надежда улыбалась сквозь слёзы. — Думали, не приду? Испугались?
— Мяу-у-у! — ответили хором.
— Не бойтесь. Даже если вдруг случится это… я и с неба сбегу к вам. Не оставлю одних. Никогда.
Кошки ещё крепче обвили её ноги и сапоги невидимыми объятиями. Даже та чёрная, что сторожила со стороны, спрыгнула и подошла ближе. А Надежда тем временем осторожно раскладывала корм по мискам — по тем самым, что никто, кроме неё, не наполняет.
— Кошатница! — зло выкрикнула с лавки одна и демонстративно отвернулась.
«Кошатница — и горжусь, — тепло подумала Надежда. — Что плохого в том, что я помогаю тем, кто слабее? Они тоже хотят, чтобы их любили».
Сколько себя помнила — тянулась к животным. В школе, в техникуме, на хлебозаводе — всегда подкармливала, лечила, спасала. Теперь — на пенсии — времени стало больше, а сил меньше, но руки по-прежнему помнили, как укладывать тёплую подстилку.
Летом она сидела с хвостами в парке целыми днями, а зимой строила «квартиры»: из коробок, обрезков пенопласта, деревянных ящиков. Делала домики, где можно притулиться в стужу. К ветеринару — без вопросов. Деньги? Не жалко. Готова была отдать последнее, чтобы полосатые и рыжие были в порядке.
Кто-то, глядя, крутанёт пальцем у виска: «Ненормальная». Что ж… На бездушных она не злится.
Каждый выбирает свой способ жить. Её способ — заботиться. Потому что любит. Иногда — сильнее, чем людей.
И да, на то у неё были причины. Когда-то она любила людей — но некоторые из них сделали всё, чтобы это чувство умерло. Растоптали.
Накормив, она прошла к поваленному дереву, расстелила старый шерстяной платок и присела. Кошки устроились рядом: кто — на колени, кто — сбоку, кто — на плечо. Согревали. Не теплом даже — любовью. Потому что животные умеют любить так, как многим и не снилось.
Надежда гладит мягкие спинки — и кадры прошлого сами всплывают…
Ей «повезло» родиться в обеспеченной семье. Игрушки — самые дорогие, платья — лучшие, занятия — исключительно «для элиты». Родители были уверены: дают дочери всё. Кроме одного — тепла.
Да, это звучит парадоксально, но ребёнок в богатом доме чувствовал себя одинокой. Мама с папой смотрели на единственную дочь как на проект с прогнозом окупаемости: в какой вуз — решено, за кого замуж — тоже.
Долго она считала, что это и есть норма. Кормят, одевают, крыша — будь добра соответствовать. Следуй маршруту, не сворачивай.
Всё изменилось, когда в девятом классе у ворот их дома из подворотни выкатился маленький комочек — котёнок. Огляделся, прижался к её ботинку — словно просил о помощи. Надежда вспомнила про булочку с котлетой из буфета — не успела съесть. Разломила: котёнку — «котлету», себе — тесто. А потом решилась: возьмёт домой.
Она не учла одного: реакцию родителей.
— Как тебе в голову пришло тащить ЭТО? — мать говорила холодно, будто с подчинённой. — Уличные — опасны. Бешенство, инфекции! Чтобы в первый и последний раз! — и поволокла её в ванную: десять минут драила руки и мерила температуру.
Котёнка забрали. Куда дели — не сказали. Мать уверяла, что «отдала знакомой», но Надежда не поверила: сердце не обманешь. Той ночью она тихо рыдала в подушку, обвиняя себя: если бы не принесла, может, малыш нашёл бы шанс… Впрочем, тогда она была слишком мала, чтобы спорить. Пришлось смириться. На словах пообещала: «Больше ни-ни». На деле — продолжала тайком подкармливать дворовых и гладить пушистые лбы. Любила — как умела.
Поэтому родители удивились, когда выпускница заявила: «Пойду на ветеринара».
— Чего?! — мать едва не поперхнулась чаем. — На кого, прости? Мы с отцом уже решили. Тебе — в институт управления, на социально-экономическое. Это престиж. А ещё ты должна соответствовать статусу будущего мужа.
— Какого ещё «будущего»? — искренне удивилась Надежда. — Я замуж по любви хочу, а не по указке.
— Полюбишь, — отрезала мать. — Мы слишком много вложили, чтобы ты капризничала.
Она «поступила» — даже несмотря на то, что специально завалила экзамены. Родительские связи сделали своё. А когда стукнуло восемнадцать, мама с папой повезли знакомиться с женихом — «очень перспективным».
— Серёжа — чудесный парень, — мурлыкала мама, как будто речь шла уже о зяте.
— И семья у него правильная, состоятельная, — не скрывал гордости отец.
На даче собрался бомонд. Серёжа и правда оказался красноречивым, улыбчивым — казалось, с ним могло бы получиться. Но ровно до момента, пока не раздался крик:
— Ах ты заморыш! Откуда взялся? Сейчас покажу, как мясо тырить! — «жених» держал за шкирку крошечного котёнка и тряс над жаром мангала.
Ещё секунда — и случилось бы непоправимое. Надежда сорвалась с места, выхватила малыша и залепила парню пощёчину. Видели все. Никто не встал на её сторону. Даже родители. Наглая девица «опозорила» белого и пушистого. О браке вопрос отпал сам собой. А вместе с ним отпала и иллюзия: жить дальше «как положено» она не намерена.
Она бросила «престиж» и уехала в маленький город к тёте — Зинаиде Михайловне, с которой всегда была ближе, чем с родной матерью. Мама сказала просто:
— Из-за какого-то котёнка ты потеряла такого жениха. Живи как хочешь — но за свой счёт. Дорогу домой забудь.
Надежда начала с нуля. Про университет перестала мечтать: куда бы ни подавала, везде «случайно» заваливали. Видимо, длинные руки родни. По совету тёти окончила пищевой техникум и устроилась на хлебозавод. А спасённая на даче малышка осталась с ней — назвала Соней. С Соней Надежда выиграла свою первую важную битву — за право жить по-своему.
— Знаешь, — говорила тётя, — хорошими случайно не становятся. Ты такая потому, что сердце у тебя правильное. Но готовься: легко не будет.
— Я готова, — отвечала она и верила.
Жизнь промчалась быстро. В ней хватало и светлого, и тяжёлого. Сначала ушла Зинаида Михайловна — оставив племяннице квартиру. Потом Надежда вышла замуж, да недолго музыка играла: супруг сбежал, узнав, что у них не будет детей. Больно, горько — но выстояла.
А затем на радугу ушла Соня — прожив с ней пятнадцать лет. Пустота гудела так, что жить не хотелось. Некому было сказать: «Мне плохо». С родителями — ни встреч, ни звонков. Тогда Надежда вышла в парк, села на лавку… и к её ноги робко подошёл котёнок. Другой окрас, другие пятнышки — но те же глаза. Назвала Марфой. Судьба подарила ещё десять счастливых лет.
Третий хвост — рыжий Барбарис — нашёлся на хлебозаводе, где гонял мышей с таким усердием, что стал местной легендой. Парень был характерный, но и к нему она нашла ключ. С ним прожили двадцать лет. Когда здоровье стало сдавать, Надежда поняла: новых в дом уже не приведёт — боялась не успеть. Тогда и началась «уличная служба»: сначала одна кошка у подъезда, потом две, через полгода — целая семейка.
Да, на бумаге её биография выглядела «неудачной»: ни мужа, ни детей, ни «дачи у моря». Но по факту рядом с ней всю дорогу были те, кто отвечал на любовь любовью — кошки домашние и дворовые. И она была им нужна. А от людей… благодарности не дождалась ни от родителей, ни от соседей с лавочки.
«Что плохого в том, что я кошатница? — иногда спрашивала она у себя. — Почему, если люблю животных, — это клеймо?» За всю жизнь она никого не обидела. Хотела простого — быть счастливой. И любила.
И даже если бы сейчас к ней подошёл добрый дед Мороз, ударил посохом и предложил «вернуть всё назад», она бы отказалась. Назад дороги нет. И незачем. Она счастлива — по-своему. У каждого — своя формула: кому-то «с милым рай и в шалаше», кому-то и загородный дом в триста «квадратов» тесен; кто-то идёт за человеком на край света, а кто-то несёт последний пакет корма на двор, где его ждут.
Однажды она прочитала фразу, которую приписывают Даниэлю Дефо: у кого в доме есть кошка, тому не страшно одиночество. И улыбнулась: чистая правда.
Вот и сейчас: три бабушки на лавке наперебой жалуются, что дети и внуки не приедут на Новый год, а Надежда Степановна не чувствует себя одинокой. Потому что рядом… её любимые хвостики. Они тёплые, живые, настоящие. И это — счастье.
А вы как думаете: что важнее — соответствовать чужим ожиданиям или однажды наконец выбрать себя (пусть даже ценой непонимания соседей) и подарить часть сердца тем, кто отвечает бескорыстной любовью? 🐾💛
