— Не могу я так больше. Я с ней реально стану старой девой. Слушай, Вик, забери маму к себе, прошу тебя. Пусть она с внуками нянчится, а не со мной.
— Жень… Ты же сама виновата. Наворотила в детстве, теперь расплачивайся, — спокойно и даже немного устало ответила Виктория. — Нечего было истерики закатывать.
— Ну, была не права, признаю! Мелкая была, глупая. Так что ж теперь, она мне всю жизнь портить будет?
— Своей-то жизни у неё теперь нет, твоими усилиями. Ты хотела, чтобы она жила тобой — получите, распишитесь, кушайте, не обляпайтесь.
— Ви-ик, ну придумай что-нибудь, ты же умная! Вот взяли бы вы её к себе — всем бы хорошо было. И за детьми помогла бы вам присмотреть, и я бы наконец выбралась из этой ловушки… — мечтательно сказала Евгения. — Ну или хотя бы повлияй на неё. Она к тебе прислушивается.
— Девочки, разбирайтесь сами, — Виктория недовольно прищурилась. — Могу только советом помочь. Ты её личной жизни лишила, вот теперь и помогай налаживать её. Найди ей подруг, хобби, ухажёров. Найди ей хоть кого-нибудь. Может, щенка или котёнка подари. В общем, переключи её внимание.
Евгения, как всегда, пыталась решать проблемы чужими руками. Виктория могла бы ей подыграть, потому что у неё и правда были совершенно другие отношения с матерью, но она не хотела. Пусть бумеранг ловит тот, кто его запустил.
Отец бросил их, когда Вике было одиннадцать лет. Жене на тот момент исполнилось три года. Помочь было некому, поэтому Виктории пришлось взрослеть спринтерскими темпами. Она забирала сестру из садика, готовила ужин, убиралась, а уроки делала поздней ночью, когда все уже спали.
Возможно, именно поэтому она выросла ответственным, зрелым человеком. Евгения же этих качеств была лишена…
Вика выпорхнула из родительского гнезда относительно рано. Она только-только окончила колледж. Причина проста: ей тоже хотелось свободы, она устала быть второй мамой в семье. Вдобавок Виктория подозревала, что матери так будет легче.
Вика прекрасно понимала, что их мама, Татьяна, ещё молодая женщина, и у неё может быть своя личная жизнь. И чем меньше детей висят у неё на шее — тем лучше.
Татьяна этим шансом воспользовалась и сблизилась с Максимом — своим коллегой. Евгения же, которой было уже двенадцать, почему-то восприняла это как конец света. Она не хотела впускать в их пространство посторонних. Вдобавок у Жени теперь появились обязанности по дому, от чего она была не в восторге.
— Леночка, как доешь — помой посуду, пожалуйста, — просила мать.
Сначала она мыла, хоть и с недовольным видом. Но потом стала упираться.
— Не хочу.
— Почему? — удивилась мама. — У нас же у всех есть обязанности в доме. Я вот ужин приготовила, Максим продукты принёс…
— Не буду я за твоим Максимом мыть! — перебила её Женя. — Почему я должна в чужих остатках копаться?
И это она могла сказать непосредственно при Максиме.
Максим, несмотря на поведение Жени, пытался найти общий язык с ней. Он приносил ей мягкие игрушки, словно она была ещё малышкой, пытался вникнуть в её интересы, всегда спрашивал, не обижает ли её кто-то в школе. Максим был терпеливым и вежливым, но это не помогало.
Возможно, проблема крылась в том, что когда-то их уже бросил отец. Может быть, Женя боялась, что мать сосредоточится на Максиме, а она останется одна. А может, просто воспринимала постороннего в доме как неудобство. Так или иначе, она старательно пыталась прогнать «чужака» со своей территории.
Женя провоцировала Максима, обвиняла мать в том, что она «променяла её на левого мужика», закатывала истерики. В знак протеста она пустила учёбу на самотёк и периодически устраивала голодовки. Правда, во время них Женя иногда отправлялась на стратегические ночные вылазки к холодильнику.
Татьяна надеялась, что со временем дочь привыкнет и успокоится, но нет. Апогеем стала новость о том, что мать собирается замуж.
— Женечка, как ты смотришь на то, чтобы Максим официально стал частью нашей семьи? — осторожно поинтересовалась она у дочери однажды. — Мы ведь всё равно все живём вместе.
И тут началось… Женя упёрлась рогом, стала заочно обвинять Максима в том, что он просто окрутил мать и положил глаз на их квартиру. Словом, приводила всевозможные аргументы против. А когда они иссякли…
— Если вы поженитесь, я уйду! Всё равно я вам буду не нужна.
— Женя! Да что такое ты говоришь? Ты всегда будешь дочерью и для меня, и для Максима.
— Ага. Не дочерью, а девочкой на побегушках! Приди, принеси, отстань. Нет уж, я лучше у Вики жить буду, чтобы не мешать тебе и твоему счастью.
Татьяна не знала, как ей поступить. Она ведь тоже боялась. Боялась, что она потеряет дочь, а чуть позже уйдёт и Максим, прямо как первый муж.
Женщина оказалась между молотом и наковальней. Чтобы хоть как-то успокоиться и сбросить стресс, она обсуждала происходящее со старшей дочерью. Виктория смотрела на выпады сестры скептически.
— Пф-ф. Думаешь, я открою ей дверь на таких условиях? — усмехалась она. — Постоит-постоит в подъезде и как миленькая вернётся. Или ещё лучше — устрою ей такой приём, что она к вам прибежит. Хочет жить со мной? Пожалуйста, но пусть вносит свой вклад. Я ей не нянька, которая всё подтирать за ней будет.
Вика была убеждена, что все угрозы Жени — блеф. Только вот Татьяна не хотела проверять эту теорию.
— А если, не дай бог, и правда из дома уйдёт? Что тогда? — беспокоилась мать. — Ну вот придёт она к тебе, не откроешь ты ей дверь… Она же может на улицу пойти скитаться. Ещё случится беда…
В итоге страх перевесил желание построить своё счастье, и Татьяна рассталась с Максимом. Сначала они разъехались и стали встречаться на нейтральной территории, а потом всё сошло на нет.
Мать, как Женя и хотела, полностью сосредоточилась на дочери. Только вот совсем не в том ключе. Татьяна и раньше грешила гиперопекой в сторону младшенькой, а со временем и вовсе стала чем-то вроде дракона, стерегущего принцессу. Она отводила и забирала Женю из школы, не пускала её гулять, не давала и шагу ступить из дома самой. Если дочь задерживалась в школе — Татьяна настойчиво звонила.
— Время сейчас опасное. К дороге подойдёшь, тебя в машину затянут и всё! Лучше вдвоём в кино сходим, когда у меня время будет, — говорила мать.
Женя считала, что Татьяна ей мстит. Правда же заключалась в том, что кроме младшей дочери у матери толком ничего больше и не было. Куда ей направлять всё своё внимание и заботу, если с личной жизнью не сложилось? А что делать, если дочь куда-нибудь денется? У старшей-то уже своя семья.
Женя пыталась сбежать. Она хотела уехать в колледж в другой город, но мать устроила настоящую драму со слезами, дрожащими руками и измерением давления.
— Ты меня одну оставить хочешь? У меня же и так нет никого, кроме тебя, — говорила Татьяна, всхлипывая.
— Мам, ну мне же уже надо пробовать жить самостоятельно.
— Где ты там будешь жить? В общежитии? Кто тебя защитит-то? А деньги мы где возьмём? Мы и так еле сводим концы с концами…
Татьяна цеплялась за дочь, как за последнюю опору. В итоге Женя осталась. Может, и правда испугалась самостоятельной жизни. Может, всё же чувствовала себя виноватой.
Дальше — хуже. Когда у Жени стали появляться ухажёры, Татьяна будто встала на защиту непорочности дочери. Тотальный контроль с обзвонами никуда не делись, ещё и добавилась постоянная критика. Этот слишком наглый, тот похож на гуляку, этот подозрительно вежливый… Каждый раз отношения рушились, не успев перерасти в нечто большее.
При этом с Викой у Татьяны были замечательные отношения. Никакой гиперопеки. Татьяна была образцовой тёщей для зятя, пекла пирожки и не лезла в их семью.
Неудивительно, что Женя уже не выдерживала. Но и Вика не хотела вмешиваться. Во-первых, не она заварила эту кашу. Во-вторых — станет ещё крайней в случае чего. Пусть Женя разбирается сама.
Как ни странно, Женя действительно разобралась.
Однажды Вика открыла страничку сестры и увидела, что её семейный статус сменился на «встречается». Виктория не поверила своим глазам и тут же позвонила Жене.
— Ну что, тебя можно поздравить? — спросила Вика, улыбаясь. — Или ты просто так статус в соцсети сменила?
— Ну, вроде можно… — непривычно спокойно ответила сестра. — Хотя там пока что только всё наклёвывается. Главное, чтобы у мамы всё не сорвалось…
— А при чём тут мама?
И тут Женя поведала ей целую историю. Она разыскала того самого Максима, которого когда-то выгнала из их жизни. Узнала, что он одинок, и пригласила его встретиться в кафе. Сказала, что якобы хочет извиниться.
Мать она пригласила в то же кафе, а сама туда не пошла.
Татьяна сначала обиделась на такой поступок.
— Ты что, без меня меня сосватала? — возмутилась она. — Женя, предупреждать о таком надо! Я же без укладки была, даже не оделась нормально…
Но в целом по матери было видно, что это маленькое незапланированное свидание зажгло в ней что-то позабытое. Видимо, в тот вечер она впервые за много лет почувствовала себя не только мамой, но и женщиной.
Она снова начала общаться с Максимом. Уже не так часто, без юношеского пыла, но этого оказалось достаточно, чтобы у матери появилась своя жизнь. Речи о свадьбе или переезде пока не было: у обоих уже были свои устоявшиеся привычки. Но Татьяна перестала сторожить Женю круглыми сутками и начала жить не только лишь дочерью.
Жене стало легче. А Вика, выслушав эту историю, подумала: круг замкнулся. В детстве Женя разрушила мамин роман, а теперь сама же его вернула, пусть и не до конца. Может, сказки и не случилось, ведь это была просто жизнь с её потерями, страхами и маленькими победами. Зато каждая получила и по заслугам, и по надежде.
Вот такой вот неожиданный сюжетный поворот! Как вам такое гениальное решение Евгении? Она, наконец, взяла на себя ответственность за последствия своих детских ошибок и вернула маме шанс на счастье, чтобы спасти себя! Это доказывает, что личные границы и свобода — бесценны, и иногда приходится играть в сваху, чтобы их получить.
Как думаете, стоило ли Евгении извиняться перед Максимом за давние обиды, или достаточно было просто свести их с мамой снова, как она и сделала?
