Марина проснулась от звонка телефона. Экран тускло мерцал в предрассветной тишине. Оля. Опять Оля. Третий раз за неделю, и всегда в такую рань.
— Алло, — голос Марины звучал хрипло. Илья рядом заворочался, но не проснулся.
— Маринка, прости, что так рано, — Оля говорила быстро, сбивчиво. — Я больше не могу. Он снова пришёл пьяный, всё разбил… Мне страшно.
Марина села на кровати, потёрла глаза. Младшая сестра снова в беде — ничего нового. Очередной скандал с мужем, очередная драма, очередная просьба о помощи.
— Оля, успокойся. Где ты сейчас?
— У подруги. Но я не могу здесь оставаться. Он знает этот адрес.
Марина вздохнула. История повторялась — то же самое было полгода назад, и год назад, и два. Оля уходила от мужа, клялась, что больше не вернётся, а потом… потом всегда возвращалась.
— Может, к маме? — предложила Марина.
— Мама в санатории до следующего месяца. И потом, он там первым делом искать будет.
В комнате стало совсем светло. Марина посмотрела на часы — шесть утра. Илья проснётся через полчаса, пойдёт на работу. Свекровь, Ольга Васильевна, ещё спит в своей комнате — она всегда встаёт поздно.
— Хорошо, — сказала Марина после паузы. — Приезжай к нам. Но только на время, пока не найдёшь что-то своё. Ты понимаешь?
— Да-да, конечно! — Оля моментально оживилась. — Я быстро что-нибудь подыщу. Недельку-другую, не больше.
Марина знала, что «недельку-другую» легко превратятся в месяц, а то и в полгода. Но выбора не было — не оставлять же сестру на улице.
— Приезжай к вечеру. Я договорюсь с Ильёй и Ольгой Васильевной.
Когда Марина положила трубку, Илья уже не спал. Лежал, глядя в потолок.
— Опять Оля? — спросил он.
— Да. У неё проблемы с Борисом.
— Как всегда, — Илья вздохнул. — И что теперь?
— Я сказала, что она может пожить у нас. Недолго, пока не найдёт квартиру.
Илья сел на кровати, посмотрел на жену:
— Марина, в прошлый раз «недолго» длилось четыре месяца. Ты же помнишь, как это было.
Марина помнила. Оля приехала с огромными чемоданами, заняла гостевую комнату, почти не выходила из дома, не искала работу, не пыталась снять жильё. Только плакала, смотрела сериалы и жаловалась на жизнь. А потом, когда Борис позвонил и сказал, что скучает, собрала вещи и уехала. Без извинений, без благодарности, словно так и должно было быть.
— Я знаю, — Марина провела рукой по волосам. — Но что мне делать? Она моя сестра.
Илья встал, подошёл к окну. За стеклом начинался обычный городской день — машины, люди, суета.
— Ладно, — сказал он наконец. — Пусть приезжает. Но на этот раз поставим условия — ищет работу, снимает жильё, не сидит на шее.
Марина кивнула. Условия, конечно, были правильные. Только вот Оля их никогда не выполняла.
Ольга Васильевна восприняла новость о приезде Оли без энтузиазма. Поджала губы, покачала головой:
— Опять эта непутёвая? И надолго?
— Ненадолго, — ответила Марина, расставляя чашки к завтраку. — Пока не найдёт квартиру.
— Ну-ну, — свекровь скептически хмыкнула. — Видели мы такое «ненадолго». В прошлый раз чуть не до зимы сидела, ни копейки не давала.
Марина промолчала. Спорить со свекровью — зачем? Тихая, вроде бы добрая женщина, Ольга Васильевна умела найти самые болезненные точки и надавить на них мягко, почти незаметно.
Илья тоже молчал, сосредоточенно жуя бутерброд.
— Ладно, — сказала наконец Ольга Васильевна. — Дело ваше. Но я в няньки к ней не нанималась. Пусть сама за собой убирает, сама готовит.
— Конечно, — Марина налила себе чаю. — Никто и не просит вас помогать.
Илья посмотрел на часы:
— Мне пора. Совещание в девять.
Он поцеловал Марину в щёку, кивнул матери и ушёл. В кухне повисла тяжёлая тишина.
— И всё-таки, — Ольга Васильевна отодвинула пустую чашку, — странно, что она опять к вам бежит. У неё других родственников нет? Или друзей?
— Есть, конечно, — Марина начала убирать со стола. — Но к нам он в последнюю очередь приедет — больше всех боится.
— Удобно ей тут у вас. А что стеснит кого-то — так это мелочи.— свекровь усмехнулась.
Марина опять промолчала. Что толку объяснять? Ольга Васильевна сама жила с ними уже третий год — с тех пор, как умер свёкор. Приехала «на пару месяцев, прийти в себя» — и осталась. Илья не возражал, Марина тем более.
Свекровь была неконфликтная, помогала по хозяйству, сидела иногда с детьми, когда те болели. Её пенсия уходила на общие расходы, так что финансово семья только выигрывала от такого соседства.
И всё же… Всё же иногда Марине хотелось побыть только с мужем и детьми. Без посторонних глаз, без чужих замечаний, без необходимости постоянно подстраиваться под чужой ритм жизни.
А теперь ещё и Оля. Две женщины в доме, кроме неё самой. Две пары глаз, следящих за каждым её движением, оценивающих, критикующих.
Марина вздохнула. Ничего, как-нибудь переживут. Главное, чтобы Оля действительно искала работу и жильё, а не засела у них до следующей весны.
Оля приехала вечером — с теми же двумя огромными чемоданами, с заплаканным лицом, с кругами под глазами. Дети — Максим и Соня — обрадовались тёте, повисли на ней, требуя гостинцы. Оля растерянно улыбалась, обещала завтра сводить их в кино.
— Сначала спроси разрешения у родителей, — заметила Ольга Васильевна, проходя мимо. — А то обещаешь, а потом людям выкручиваться.
Оля смутилась, опустила глаза:
— Конечно, я просто…
— Всё в порядке, — перебила Марина. — Дети, марш делать уроки. Оля, пойдём, я покажу твою комнату.
— Мы освободили для тебя диван в детской, — сказала Марина, застилая постель. — Максим временно переедет к нам в спальню.
Оля виновато улыбнулась:
— Прости, что создаю проблемы.
— Ничего, — Марина расправила простыню. — Максим даже рад — говорит, что в родительской комнате телевизор больше.
Их трёшка была не слишком просторной, но для пятерых хватало. Спальня родителей, детская, где обычно жили Максим и Соня, комната свекрови, кухня-прихожая — вот и вся квартира.
Теперь же приходилось потесниться ещё больше.
— Ванная там, — Марина кивнула в сторону коридора. — Полотенце чистое на полке. Кухня — сама видишь.
Оля огляделась:
— А Соня не будет против, что я с ней в комнате?
— Что ты, она в восторге, — Марина улыбнулась. — Для неё это как пижамная вечеринка каждый день.
Оля кивала, осматриваясь. В её взгляде было что-то странное — не то облегчение, не то разочарование.
— Спасибо, — сказала она наконец. — Правда, спасибо. Я не знаю, что бы без тебя делала.
Марина улыбнулась:
— Отдыхай. А завтра поговорим о планах — работа, квартира, всё такое.
— Конечно, — Оля снова кивнула. — Я уже составила список вакансий. И агентство по недвижимости нашла хорошее.
Марина не стала напоминать, что в прошлый раз Оля говорила то же самое. И в позапрошлый тоже. Не хотелось начинать с упрёков.
— Вот и отлично, — сказала она. — Ужин в семь. Не опаздывай.
Неделя прошла относительно спокойно. Оля действительно ходила на собеседования, показывала Марине ответы от агентств недвижимости.
Ольга Васильевна держалась отстранённо, но без открытой враждебности. Илья пропадал на работе.
А потом начали пропадать деньги.
Сначала Марина не придала этому значения. Пятьсот гривен — мелочь, могла и сама потратить и забыть. Может дала детям на мороженое.
Но когда через три дня исчезла тысяча, а ещё через два — ещё одна, Марина забеспокоилась. Она всегда точно знала, сколько у неё с собой наличных. Записывала расходы в специальное приложение, следила за балансом. Деньги не могли просто так исчезнуть.
Она не стала поднимать шум. Просто начала внимательнее следить за кошельком, не оставляла его в прихожей или на кухне. Носила с собой или прятала в спальне, в верхнем ящике комода.
Но деньги продолжали исчезать. Теперь уже и у Ильи — он как-то вечером недоуменно пересчитывал купюры:
— Странно. Был уверен, что оставалось больше.
— Сколько не хватает? — спросила Марина, внутренне напрягаясь.
— Да гривен пятьсот… Хотя, может, я и ошибаюсь.
Марина промолчала. Не хотелось тревожить мужа своими подозрениями. Но червячок сомнения уже грыз изнутри — кто? Кто мог брать деньги из их кошельков?
Дети? Вряд ли. Максим и Соня никогда не лазили по чужим вещам. Да и суммы для них слишком большие — заметила бы, если бы вдруг начали тратить.
Ольга Васильевна? Немыслимо. Женщина со своей пенсией, с накоплениями. Зачем ей мелочиться, воровать по пятьсот гривен?
Оставалась Оля. И эта мысль была самой болезненной.
Вечером, когда все разошлись по комнатам, Марина зашла к сестре. Оля лежала на диване с телефоном, листала ленту соцсетей.
— Привет, — Марина присела на край. — Как дела с поисками работы?
— Пока никак, — Оля отложила телефон. — Была на двух собеседованиях, но там какие-то странные условия. Испытательный срок три месяца, почти без оплаты.
— А жильё?
— Смотрела пару вариантов. Дорого, и далеко от центра.
Марина кивнула. Всё как обычно — отговорки, оправдания, жалобы на обстоятельства.
— Оль, — начала она осторожно, — у тебя… у тебя деньги есть? На первое время?
Сестра напряглась:
— Немного. А что?
— Да просто спрашиваю. Может, одолжить тебе? Чтобы ты могла внести залог за квартиру, когда найдёшь.
Оля прищурилась:
— Это претензия? Ты что-то думаешь плохое про меня?
— Что? Нет, конечно! — Марина постаралась улыбнуться. — С чего ты взяла?
— По лицу вижу, — Оля села на диване. — Ты всегда так смотришь, когда подозреваешь. Ещё в детстве так же было.
Марина вздохнула. Да, от сестры сложно что-то скрыть.
— Понимаешь, у нас пропадают деньги, — сказала она тихо. — Из кошелька, из сумки. Небольшие суммы, но регулярно.
— И ты решила, что это я, — Оля покачала головой. — Спасибо за доверие, сестрёнка.
— Я не решила, — возразила Марина. — Я просто… ищу объяснение.
Оля встала, подошла к окну:
— Я не беру ваши деньги. Клянусь. Если не веришь — обыщи мои вещи. Прямо сейчас.
В её голосе было столько искренней обиды, что Марина устыдилась своих подозрений.
— Прости, — сказала она. — Конечно, я не буду ничего искать. Я верю тебе.
Но деньги продолжали исчезать. И не только мелочь из кошелька. Однажды Марина обнаружила пропажу десяти тысяч гривен из заначки — конверта, спрятанного в книге на верхней полке шкафа. Деньги, отложенные на день рождения Максима.
В тот вечер разразился скандал. Илья, обычно спокойный и сдержанный, кричал на Олю:
— Это уже не шутки! Десять тысяч! Ты понимаешь, что это воровство? Уголовная статья!
Оля плакала, клялась, что ничего не брала. Ольга Васильевна сидела в углу дивана с каменным лицом, молча наблюдая за происходящим.
— Илья, перестань, — Марина пыталась успокоить мужа. — Мы не знаем наверняка…
— Чего мы не знаем? — он повернулся к ней. — Деньги пропали после её приезда! До этого ничего подобного не было!
— Я не брала! — Оля уже не плакала, а кричала. — Почему вы мне не верите? Я ваша родственница, а не воровка!
— Хватит! — Марина встала между ними. — Сейчас все успокоятся, и мы подумаем, что делать дальше.
Илья отошёл к окну, тяжело дыша. Оля упала на диван, закрыв лицо руками.
— Надо вызвать полицию, — сказал Илья, не оборачиваясь. — Пусть разбираются.
— Нет, — твёрдо ответила Марина. — Это семейное дело. Мы сами разберёмся.
Тем вечером Илья лёг спать в гостиной, на диване. Сказал, что хочет побыть один, подумать. Марина не стала настаивать — знала, что мужу нужно время, чтобы остыть.
А на следующий же день она купила камеру.
Камеру Марина установила в тот же вечер — маленькое устройство, почти незаметное на книжной полке в коридоре. Направлено так, чтобы захватывать входы во все комнаты. Она не говорила никому — ни Илье, ни тем более Оле или свекрови. Хотела разобраться сама, без лишнего шума.
Уже на следующее утро, просматривая запись на работе в обеденный перерыв, Марина замерла. На видео чётко было видно, как ночью, около двух часов, Ольга Васильевна появляется в коридоре.
Она берёт с вешалки в коридоре сумку сына, которую тот всегда оставлял там, быстро копается в ней, достаёт кошелёк. На записи отчётливо видно, как свекровь открывает его, вынимает несколько купюр, прячет в карман халата, возвращает кошелёк в сумку и тихо уходит к себе.
Руки Марины задрожали. Невозможно. Невероятно. Свекровь — воровка? Женщина, которую они приютили, которой доверяли, которая жила с ними уже два года как член семьи?
Марина пересмотрела запись несколько раз. Сомнений не было — это Ольга Васильевна брала их деньги. Вопрос только — зачем? У неё была пенсия, накопления от продажи квартиры после смерти мужа. Зачем ей красть у сына и невестки?
Весь день Марина не находила себе места. Хотелось позвонить Илье, рассказать, показать запись. Но что-то останавливало — может, боязнь разрушить его отношения с матерью, может, нежелание причинять боль.
Вечером она перенесла камеру в спальню свекрови. Дождалась, пока все уйдут — Илья на тренировку, Ольга Васильевна в магазин — и быстро установила устройство на шкафу, среди статуэток и фотографий.
На следующий день Марина перенесла камеру в комнату свекрови, дождавшись, пока та уйдёт в магазин. И вечером, просматривая новую запись, она увидела то, что окончательно подтвердило все подозрения.
Ольга Васильевна стояла у шкафа, выдвинула вторую полку и достала оттуда конверт. С каким-то почти ритуальным спокойствием она пересчитывала купюры, аккуратно раскладывала их по стопкам, добавляла новые. На её лице при этом не было ни тени смущения или стыда — будто считала свои собственные сбережения, а не украденные у сына деньги.
Марина выключила запись. Внутри всё кипело от возмущения, обиды, недоумения. Как же так? Почему? Что делать с этим знанием?
Она решила поговорить с Ильёй. Наедине, без свидетелей. Показать записи, спросить совета. В конце концов, это его мать. Ему решать, как поступить.
Но поговорить не удалось. Вечером приехала Оля, расстроенная очередным неудачным собеседованием. Потом дети устроили концерт — Соня плакала из-за двойки по математике, Максим требовал внимания к своему новому увлечению лепкой из пластилина. Илья был молчалив, погружён в свои мысли, едва отвечал на вопросы.
И вот они все за ужином — напряжённые, усталые, думающие каждый о своём. Марина разливала суп, когда Илья вдруг спросил:
— Оль, ты надолго к нам?
Сестра вздрогнула:
— Я же говорила — пока не найду работу и жильё…
— А конкретнее? — Илья смотрел на неё в упор. — Неделя? Месяц? Год?
— Илья, — Марина положила руку ему на плечо. — Не сейчас.
— А когда? — он повернулся к жене. — Уже две недели прошло, а воз и ныне там. Ни работы, ни квартиры. Зато деньги пропадают.
— Я не брала ваши деньги! — Оля стукнула ложкой по столу. — Сколько можно повторять?
— Деньги начали пропадать только с твоим приездом, — Илья скрестил руки на груди. — Совпадение? Не думаю.
— Это не Оля, — сказала Марина тихо.
Все повернулись к ней.
— Что? — Илья нахмурился.
— Это не Оля, — повторила Марина громче. — Я знаю, кто берёт наши деньги.
Тишина за столом стала звенящей. Ольга Васильевна замерла с поднесённой ко рту ложкой. Оля переводила взгляд с сестры на зятя. Дети притихли, чувствуя напряжение.
— И кто же? — спросил наконец Илья.
Марина сжала под столом кулаки так, что ногти впились в ладони. Кровь стучала в висках. Все взгляды сейчас были устремлены на неё — настал момент, когда нужно было сказать правду, какой бы неприятной она ни была.
— Ольга Васильевна, — Марина посмотрела прямо на свекровь, чувствуя, как дрожит внутри каждая клеточка, — я знаю, что это вы берёте наши деньги. Из кошельков, из заначки… отовсюду.
Свекровь моргнула, но лицо осталось невозмутимым:
— Что за чушь ты несёшь?
— Не чушь, — Марина старалась говорить спокойно. — У меня есть доказательства. Записи с камеры. Ночью берёте кошелёк Ильи. А потом прячете деньги у себя в шкафу. На второй полке, под скатертями.
— Намекаешь на кражу? — закричала свекровь, вставая из-за стола.
— Нет, не намекаю. Прямо говорю: вторая полка, за скатертью.
Ольга Васильевна побледнела. Илья переводил взгляд с матери на жену, не понимая, не веря.
— Мама? — его голос дрогнул. — Это правда?
— Ерунда какая-то, — свекровь пыталась сохранить достоинство. — Твоя жена всё выдумала. Наверное, хочет избавиться от меня!
— У меня есть записи, — Марина достала телефон. — Хотите посмотреть?
— Подожди, — Илья поднял руку. — Давайте сначала проверим… это заявление.
Марина встала из-за стола:
— Пойдёмте в комнату мамы. Посмотрим, что там на второй полке.
Ольга Васильевна дёрнулась, как от удара:
— Ты собираешься рыться в моих вещах? Ты?
— Если там ничего нет, то и волноваться не о чем, — ответила Марина, уже направляясь к двери.
Марина взяла мужа за руку. Вместе они пошли в комнату свекрови. Ольга Васильевна двинулась следом, бормоча что-то про неблагодарных детей и клевету. Оля осталась с притихшими детьми на кухне.
В комнате Илья сразу подошёл к шкафу. Открыл дверцы, нашёл вторую полку. Там лежали аккуратно сложенные скатерти, салфетки, полотенца.
— Ну? — Ольга Васильевна стояла в дверях, скрестив руки на груди. — Убедился? Твоя жена лжёт.
Илья запустил руку под стопку белья, пошарил. Ничего.
— Марина, — он повернулся к жене. — Ты уверена?
— Абсолютно, — она подошла ближе. — Дай-ка мне.
Она отодвинула скатерти в сторону, приподняла полотенца. И там, в самом углу полки, обнаружился конверт.
Илья взял его, открыл. Внутри были деньги — купюры разного достоинства, аккуратно разложенные по стопкам.
— Мама? — его голос звучал растерянно, почти по-детски. — Что это?
Ольга Васильевна вдруг выпрямилась, лицо её исказилось.
— Это всё она! — свекровь резко указала на Марину. — Она подбросила! Хочет меня выжить, опорочить!
— Мама, — Илья сделал шаг к ней, — здесь почти тридцать тысяч гривен. Наши деньги.
Ольга Васильевна вдруг перешла на крик.
— Она давно хотела избавиться от меня! А эта её сестрица — тунеядка, нахлебница! Занимает комнату, которая нужна Павлику!
— Какому ещё Павлику? — Илья нахмурился.
— Моему племяннику! — глаза свекрови лихорадочно блестели. — Ему негде жить, я обещала ему комнату! А тут эта… эта…
Ольга Васильевна осеклась на полуслове, будто поперхнувшись собственным признанием. В комнате повисла такая тишина, что слышно было, как тикают часы на стене и шумит холодильник на кухне.
— Стоп, — Марина подалась вперёд, не веря своим ушам, — ты воровала у нас, своей семьи, чтобы выжить мою сестру? Чтобы освободить комнату для какого-то своего родственника?
— Я не воровала! — Ольга Васильевна побагровела. — Я защищала интересы семьи! Моей семьи!
— Твоя семья — это я, — тихо сказал Илья. — И Марина. И наши дети.
Свекровь покачнулась, схватилась за грудь:
— Ты… ты…
— Да, я, — Илья положил конверт на стол. — Да, выбираю. И всегда выберу.
Ольга Васильевна резко развернулась и выбежала из комнаты. Хлопнула дверь её спальни. Илья и Марина остались стоять в тишине.
— Я не знаю, что сказать, — наконец произнёс Илья. — Просто не могу поверить.
Марина подошла к нему, обняла:
— Мне так жаль.
Он прижал её к себе, уткнулся лицом в волосы:
— Почему ты сразу не сказала? Почему не показала мне записи?
— Я хотела… я не знала, как ты отреагируешь.
Его молчание было красноречивее любых слов.
В дверях появилась Оля, бледная, растерянная:
— Что происходит? Дети напуганы.
— Всё хорошо, — Марина выдавила улыбку. — Мы разобрались. Ты не воровка.
Они вернулись на кухню. Дети притихли, вжавшись в стулья. Соня тихо всхлипывала.
— Всё в порядке, милая, — Марина погладила дочь по голове. — Просто взрослые немного поспорили.
— Бабушка плакала, — прошептал Максим. — Я видел, когда она уходила.
Илья и Марина переглянулись.
— Я пойду к ней, — сказал Илья. — Поговорю.
Он вышел. Марина осталась с детьми и Олей, не зная, что сказать, как объяснить произошедшее.
— Вы поссорились? — спросила Соня, теребя край футболки.
— Нет, солнышко, — Марина погладила дочь по голове. — Просто выяснили одно недоразумение.
Оля смотрела на сестру, не веря:
— Ты доказала, что Ольга Васильевна брала деньги?
Марина кивнула.
— Но зачем?
— Потом объясню, — Марина покачала головой. — Не при детях.
Но утром Ольга Васильевна не вышла к завтраку. Илья постучал в её дверь — тишина. Обеспокоенный, он открыл дверь.
Комната была пуста. На кровати лежала записка: «Я ухожу туда, где меня ценят. Не ищите».
Илья опустился на кровать, сжимая записку в руке. Марина села рядом, обняла его за плечи.
— Она вернётся, — сказала она. — Просто нужно время.
— Не уверен, — Илья покачал головой. — Ты не знаешь мою мать. Она никогда не признает свою вину. Никогда не попросит прощения.
— Но она твоя мать. Она любит тебя.
— Любит? — он горько усмехнулся. — Любящие люди не крадут друг у друга. Не лгут. Не манипулируют.
Марина молчала. Что тут скажешь? Он был прав.
Ольга Васильевна как в воду канула — не звонила, не приходила, не передавала весточки через общих знакомых. Через пару дней Илья не выдержал и поехал искать. Нашёл её у племянника Павла — долговязого студента-заочника, который снимал комнатушку в старой пятиэтажке на самой окраине.
— Даже разговаривать не стала, — сказал Илья, вернувшись домой поздно вечером, осунувшийся и потемневший. — Сидела на кухне, смотрела в окно и твердила, что мы её предали. Что я её предал.
— Ей нужно время, — повторяла Марина, хотя сама уже не верила в это.
Оля осталась с ними ещё на месяц — и действительно нашла работу, сняла квартиру, начала новую жизнь. Перед отъездом она обняла сестру:
— Спасибо, что верила в меня.
Однажды, почти через год после того памятного вечера, раздался звонок в дверь. На пороге стояла Ольга Васильевна — серая, но с тем же упрямым взглядом.
— Здравствуй, сынок, — сказала она, не глядя на Марину. — Можно войти?
Илья пропустил мать в квартиру. Марина стояла в стороне, не зная, что сказать, как себя вести.
— Я пришла поговорить, — Ольга Васильевна села на диван. — Объясниться.
— Слушаю, — Илья скрестил руки на груди.
— Я не должна была брать ваши деньги, — начала свекровь. — Это было… неправильно.
— Это было воровство, мама, — поправил Илья. — Называй вещи своими именами.
Ольга Васильевна поджала губы:
— Да, воровство. Но я делала это не ради себя. Паша… он в трудной ситуации. Ему нужны были деньги на учёбу, на жильё. А тут приехала эта, сестрица опять.
— И ты решила её выжить, — Илья покачал головой. — Подставить, обвинить в краже.
— Я думала о семье! — Ольга Васильевна повысила голос. — О моей семье!
— Нет, мама, — Илья покачал головой. — Ты думала только о себе. Ты не спросила нас, не предложила, не попросила помощи. Ты просто решила всё за нас.
— Я ваша мать, — упрямо ответила она. — Я знаю, как лучше.
Илья вздохнул, посмотрел на Марину:
— Видишь? Ничего не изменилось.
Марина подошла ближе, встала рядом с мужем:
— Ольга Васильевна, мы могли бы помочь вашему племяннику. Если бы вы попросили. Если бы объяснили ситуацию.
— Я не привыкла просить, — свекровь гордо подняла подбородок. — Никогда не просила и не буду.
— Тогда зачем вы пришли? — спросила Марина. — Если не за прощением, не за примирением — зачем?
Ольга Васильевна встала:
— Я пришла сказать, что не держу на вас зла. Вы молодые, вам ещё учиться и учиться. Но я прощаю вас.
Она развернулась и пошла к выходу. Илья и Марина переглянулись — не веря своим ушам, не зная, смеяться или плакать.
Когда дверь за свекровью закрылась, Илья притянул Марину к себе:
— Вот теперь я уверен, что она никогда не изменится.
— И что нам делать? — Марина прижалась к его плечу.
— Жить дальше, — ответил он просто. — Теперь хоть точно комната освободилась. Дети смогут вернуться в свою детскую, не придётся Максиму с нами ютиться.
Она улыбнулась:
— Да, это, пожалуй, единственный плюс во всей этой истории.
Наконец-то их квартира снова стала просторнее.
А вы, друзья, сталкивались с подобными ситуациями? Что бы вы сделали на месте Марины? Давайте обсудим! ❤️
