Дмитрий вернулся из областного центра совершенно изменившимся. Катерина никак не могла понять, что происходит с её супругом.
— Дима, проходи, ужин готов, и твой любимый вишнёвый компот сварила, — встретила она его у порога.
Дмитрий отложил газету, которую всегда читал, чтобы быть в курсе событий и иметь о чём поговорить с друзьями. Он сел за стол. Катя всегда готовила с любовью, и сегодня стол буквально ломился от всевозможных блюд.
Дима, свежий после душа, одобрительно хмыкнул. Он наложил себе жареной картошки с грибами, рядом положил салат из свежих овощей, налил себе стакан компота и наполнил стакан жены.
— Ну, за новую должность! — поднял он свой стакан.
Катерина рассмеялась:
— Подумаешь, должность! Перевели тебя из простого рабочего в инженеры!
— Не каждому доверяют такое, — с досадой сказал Дмитрий, ставя пустой стакан на стол. — Вот видишь, Кать, какая-то ты не такая стала. Мужа надо поддерживать, гордиться им.
— Ещё как поддерживаю. Целый месяц одна со всем хозяйством справлялась, а у нас, знаешь, его немало. И ничего, меня никто не хвалил.
Катерина тоже поставила стакан, даже не прикоснувшись к напитку.
— Знаешь, в областном центре женщины совсем другие. Такие утончённые, изысканные, едят понемногу. И мужчина для них — это опора и надёжная защита.
Катя попыталась улыбнуться:
— Ну, буду есть понемногу, так и большую кастрюлю не стану ставить на плиту. У нас ведь кастрюли-то большие. А что касается опоры и защиты, то это всё от безделья. Если ты будешь сидеть как барин, а я всё одна тащить, думаешь, это правильно?
Дмитрий даже ударил кулаком по столу:
— Не понимаешь ты меня! Я тебе про отношения, а ты мне про кастрюли. Что за жизнь такая скучная? Никакой красоты. Только огород, птица да животина на уме.
Катерина встала, угрюмо посмотрела на Дмитрия:
— Что-то я тебя не понимаю. Учился на инженера, а приехал будто директором стал. Или… нашёл там себе такую утончённую?
Дмитрий вздрогнул. Катя всегда видела его насквозь. Вот Вероника, с которой он познакомился в общежитии, действительно не такая. Она говорила, что у каждого должна быть своя «территория» — то, куда никто не должен вторгаться. И сейчас Дмитрий очень кстати вспомнил её слова.
— Это, Катя, моё дело. И ты не должна нарушать границы моей личной жизни и пытаться копаться в моих делах.
Дмитрий налил себе ещё компота.
— Пусть знает, что рядом с ней не какой-то необразованный мужик, а вполне современный и умный человек.
— В личную жизнь, говоришь, лезть нельзя?
— Нет.
— Утончённой, говоришь, нужно быть?
Дмитрий демонстративно осмотрел жену. Крепкая, статная. На плечо ей можно ведро поставить — не прогнётся. А если бедром дверной косяк заденет, то косяк треснет.
— Ну, не то чтобы утончённой, но похудеть тебе, Кать, не помешало бы. На диету сесть. Посмотри, что ты ешь — жареное, сладкое, жирное. А женщина должна питаться овощами и фруктами.
— Это так твоя знакомая питается?
— Какая знакомая? — растерялся Дмитрий.
Вот как она догадалась! Но потом он решил, что немного ревности Катерине не повредит. А то слишком уверенной в себе стала.
— Ну, знакомая и есть. Ты слушай и на ус мотай, как настоящие женщины живут. И вообще, у меня от твоей еды живот болит — всё жирное и тяжёлое.
Катерина дала сыну в руку печенье и сказала:
— Иди в комнату, включи мультики.
Максимку уговаривать не пришлось. А Катерина впилась своими большими глазами в Диму:
— То есть ты хочешь сказать, что она, которая овощи ест, — женщина? Причём настоящая. А я, значит, нет?
Дмитрий понимал, что разговор пошёл не в ту сторону, и попытался объясниться:
— Ну, это же эталон женственности, нежности, хрупкости!
Как в руках у жены оказалась сковородка, он не заметил. Увернулся в последний момент. Успел только крикнуть:
— Ты что, с ума сошла?
Катерина снова замахнулась. Каким-то чудом Дима выскочил через окно. Он прекрасно знал характер Катерины ещё с детства. Её очень трудно было вывести из себя. Но если Катя злилась — берегись.
Был случай в селе, когда Пётр, муж учительницы, которая дружила с Катериной, стал поднимать на неё руку. Сам был приезжий. У Веры, кроме матери, никого не было. И долго никто ничего не знал. А потом Катерина заметила синяки. Сразу сказала Диме, что вечером идут в гости к Вере.
Посидели, выпили чаю, и этот тип начал командовать. Вера то подай, Вера это принеси. Та сначала бегала, а потом села и сказала: сам возьми. А он сразу в драку. Только кого там бить? В Вере росту метр с небольшим и веса, как в подростке.
Дима был против, чтобы Катерина вмешивалась. Но тогда она взялась за дело всерьёз. После этого муж больше никогда на Веру не только руку не поднимал, но даже грубого слова сказать боялся. А прежде чем что-то сделать, оглядывался — нет ли Кати поблизости.
Дмитрий спрятался за сараем. В доме есть ружьё. Если только Кате в голову придёт мысль, что он ей изменил, ему конец. Но Катерина не вышла. Он облегчённо вздохнул и пошёл к соседу. К утру остынет, а потом ещё и извиняться будет.
У соседа в сарае, где инструменты висят, у него бутылка припрятана. Так что время с пользой проведёт.
Катерина тем временем со слезами на глазах крутилась перед зеркалом. «Корова», по-другому не скажешь. Прав Дима? Не удивительно, что муж на других засматривается. Сама виновата.
Она видела, что в сарае горит свет. Спокойно выдохнула, но за мужем не пошла. Пусть там переночует, и она сама успокоится.
Ночь почти не спала. Всё вспоминала блюда из овощей и фруктов. Как только вспоминала что-то подходящее, тут же босиком бежала к столу записывать.
Утром Дима осторожно заглянул в дверь:
— Катюш, можно войти?
— Дима, ну что ты как чужой? Погорячились оба немного.
Дима облегчённо выдохнул. Да уж, погорячились. И он тоже хорош. Зачем вспомнил ту Веронику? Приставала к нему тощая. А Катя у него какая! Есть за что подержаться. А волосы, а глаза!
Он сел за стол:
— Позавтракаю и на работу. Наверное, сразу к товарищам зайду потом.
Катерина поставила перед ним тарелку. Дима удивлённо на неё посмотрел:
— Кать, а это что?
— Как что? Гречневая каша на воде. Очень полезная. Знаешь, Дима, посмотрела я на себя, на тебя. Прав ты — неправильно мы питаемся. Теперь всё будет по-другому.
Дмитрий уныло ковырял несолёную кашу и думал о том, что сейчас бы с удовольствием отрезал себе язык.
Домой вернулся под вечер. Голодный, но довольный. Начальник пообещал, что к сезону ему новое оборудование поставят. А это серьёзно — руководство на него рассчитывает.
— Катюш, я дома! Есть хочу страшно!
Катерина странно на него посмотрела:
— Дима, так говорить некрасиво. Нужно говорить «кушать».
— Да какая разница! Неси быстрее, а то помру с голоду.
Катерина поставила перед ним две тарелки — в одной салат из капусты, в другой варёный кусок мяса. Перед собой поставила только капусту.
— Это что, Катюш? А может, хоть хлебушка дашь?
— Нет. Если уж мы решили правильно питаться, то нельзя делать никаких поблажек.
— Кать, я не хочу! Я хочу нормальной еды, понимаешь?
— А как же желудок?
Дима прикусил язык, взял вилку, начал жевать капусту.
С этого дня его мучения только начинались. Он и представить не мог, что ждёт его впереди.
Выход он нашёл быстро — стал ходить в столовую. Товарищи смотрели на него как на ненормального.
— Дим, ты что? Никогда в столовую не ходил. У тебя же Катя готовит — пальчики оближешь!
Сначала отмахивался, а потом рассказал всё на перекуре. Серёга, самый старший из бригады, почесал затылок:
— Это лучше бы ты себя застрелил. Сказать женщине, что она полная, да ещё и готовит не так — это же всё равно что самоубийство совершить.
— Зато моя говорит… что-то случилось в семье у Кати. Такая хорошая была девочка, а сейчас злая стала как змея. Даже дети от неё шарахаются.
— А как тут не злой быть, если голодная постоянно? — вздохнул Дмитрий. — Выселила меня в комнату к Максимке. Говорит, что устаёт очень.
— Ну, хватит смеяться, мужики! Лучше посоветуйте, что делать. У нас сейчас только Максимка нормальную еду ест, потому что растёт.
Товарищи ничего посоветовать не успели. В мастерскую вошла женщина:
— Здравствуйте! Мне сказали, что Дмитрия тут могу найти.
Дима побледнел, потом покраснел, потом встал:
— Вероника, а ты что здесь делаешь?
Она подошла к нему, улыбнулась:
— Приехала. Я же помню, ты говорил, что с женой тебе не повезло. Приехала выручать. Ты рад?
Дима растерялся. Вероника жила в том же общежитии. Они встречались утром в столовой. Потом как-то разговорились. Она тоже приехала учиться. Потом гуляли вместе, потом выпили, посидели. Ничего особенного не было, кроме разговоров. Правда, довольно откровенных.
— В каком смысле выручать? — растерянно смотрел Дима на товарищей.
Но они отводили глаза.
Вероника рассмеялась:
— Да не пугайся ты! Я узнала, что медсестры у вас нет. Вот и устроилась к вам. И ты здесь!
Только сейчас Дима понял, что попал. Причём попал так, что как выйти из этой ситуации, вообще было непонятно.
— Вероника, слушай, я как бы это… я женатый. Жену свою люблю.
Вероника кивала в такт его словам и улыбалась:
— Дим, я всё понимаю. Не принято говорить о жене плохо, но человек же не должен мучиться ради приличий.
Дима вспотел:
— Вероника, какие приличия? В конце концов, я же ничего тебе не обещал!
Она кивнула:
— А я подожду, пока ты в своих чувствах разберёшься. Всё равно мне тут работать.
Вероника выпорхнула за дверь, тоненькая, изящная. Дима с размаху сел на ящик с инструментами.
Серёга вздохнул:
— Вот что я тебе скажу, Дмитрий. Дурак же ты! Последнее дело — с чужими женщинами свои проблемы обсуждать.
Товарищи разошлись, и объяснения Дмитрия никто слушать не стал. А он разозлился. А что, может, он не прав? Женщина должна же быть хрупкой или нет?
Когда вернулся домой, сразу понял — Катерина в курсе дела. Она сидела за столом ровно, как часовой. А перед ней стоял большой чемодан и сумка.
— Это что? — указал Дима на чемодан. — Вещи твои?
— Твои.
— Зачем?
— Приходила ко мне сегодня эта, твоя хрупкая. Сказала, что пришла на меня посмотреть. Оценить, так сказать. Повздыхала тут. Сказала, что Дмитрий такого не заслуживает.
— Кать, послушай! Она какая-то странная, честное слово. У нас с ней ничего не было вообще!
— Дим, а мне неинтересно. Достаточно того, что она просто пришла. Вот и всё.
Катерина встала, сдерживаясь из последних сил:
— Пожалуйста, уходи.
— Да куда же я пойду?
Она удивлённо посмотрела на него:
— Куда? Тебя же там ждут, наверное?
Он выскочил за дверь. Ну что теперь делать? Поболтался по селу, постучался к Серёге. Тот открыл, посмотрел на взъерошенного Дмитрия, кивнул:
— Проходи. Что стряслось?
— Серёга, пусти переночевать? Ну хоть на веранде.
— Выгнала, что ли? Ну и правильно. Так тебе и надо.
— А жить-то где?
— Живи, места хватит.
Село развлекалось. Вечером возле дома Серёги появилась Вероника. Гуляла, на скамейке сидела, семечки щёлкала. А Дмитрий, перемахнув через огород, чтобы она не увидела, тоже слонялся возле своего дома. Ребятишки бегали смотреть то на одну, то на другую. Приходили и взрослые. Кто головой качал, кто просто смеялся.
Катерина, как только видела Диму, сразу на замок запиралась. Так и сидели — она в доме, он на улице.
Дима похудел, стал похож на тень. Катерина тоже сильно изменилась. Осунулась, какая-то серая стала.
Вероника всё пыталась поговорить с Дмитрием, но он постоянно убегал. Пока Серёга не гаркнул на него:
— Дим, ну ты что, как не мужик? Ты уж объясни одной или другой, как жить дальше собираешься!
Он вышел на улицу. Вероника сразу подскочила со скамейки:
— Пойдём к реке, поговорим.
Вероника с готовностью повисла у него на руке:
— Представляешь, ко мне какие-то тётки ходят, совесть мою мучают, а не понимают, что любовь на совесть наплевать хотела!
— Какая любовь?
Вероника посмотрела на него удивлённо:
— Как какая? Наша! Я же помню, какие слова ты мне говорил, как восхищался!
— Вероника! — Дмитрия прорвало. — Да это не я говорил, это выпивка говорила! Мы с тобой тогда сколько выпили!
Вероника упрямо мотнула головой:
— Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке!
— Ты вообще глупая! Зачем сюда приехала? Что тебе дома не сиделось? Может, я тебя звал? А может, что-то обещал? Ну как же ты понять не можешь — я свою жену люблю! Именно такую, какая она есть! Потому что она у меня самая красивая и самая лучшая!
— Но я же видела её. Она толстая!
— Нет, она нормальная. Такой и должна быть женщина. А вот ты тощая. Ты уж прости, но в тебе ничего женского нет. Одна видимость.
— Дим, всё. Прошу тебя, уезжай! Вот даже если Катя меня не простит, никогда я с тобой не буду!
Вероника даже ногой топнула, глядя ему в спину. Потом осмотрелась, увидела камень, схватила и со злости кинула ему вслед. Не думала, что попадёт, а попала.
Дмитрий медленно открыл глаза. Потолок. Его потолок. А как он здесь оказался? Вообще ничего не помнил.
— Ну очнулся наконец?
Дима вздрогнул. Точно, его потолок. И голос Кати.
Он повернул голову. Она стояла рядом.
— Катюшенька…
— Значит, так. Если ты хоть раз, нет, хоть полразочка посмотришь куда-то на сторону…
— Катя!
Дима хотел вскочить, но она его удержала:
— Лежи, сотрясение у тебя!
Дима замолк. Лежал и только счастливо улыбался. Да, он готов был хоть десять дыр в голове получить, лишь бы сюда вернуться.
— Что на ужин будешь?
Катерина смотрела на него выжидающе.
— А можно картошки с грибами?
Катерина уже воздух набрала, но потом рассмеялась:
— Что, опять переходим на вредную еду?
— Не вредная она, а вкусная!
Спустя несколько дней Дмитрий наконец решился:
— Кать, а почему ты простила меня?
Она хмыкнула:
— Так Серёга, следопыт недоделанный, весь ваш разговор с этой Вероникой подслушал. В кустах сидел. Ну, не специально, а когда вы пришли, спрятался. Вот он тебя и притащил, и всё рассказал.
— А она где?
— Отпустила я её. Несчастная она очень, раз за чужими мужьями гоняется. Так что медсестры у нас опять нет.
Дима осторожно прижался щекой к её руке:
— Да и ладно. Главное, что ты у меня есть.
А Катерина как-то особенно на него посмотрела:
— Кстати, о том, кто есть и кто будет. Прибавление у нас намечается.
Дорогие друзья, прочитав эту историю, я не могу не задуматься, как часто мы, сами того не желая, рушим своё счастье, гоняясь за мифическими идеалами. Ведь иногда то, что кажется нам таким привлекательным и «утончённым», на самом деле оказывается совсем не тем, что нам нужно. И только потеряв то, что у нас есть, мы осознаём его настоящую ценность.
А вы когда-нибудь сталкивались с ситуацией, когда чужое мнение или мимолётное увлечение заставляло вас усомниться в самом дорогом человеке? Поделитесь своими мыслями в комментариях.
