Юра пришёл домой. И прямо с порога сказал:
— Я сделал тест ДНК.
Как будто хлеб купил.
— Зачем это?
Я стояла на кухне. Держала в руках мокрую тарелку. Капала вода с пальцев на линолеум. И каждая капля была как удар молотка по голове.
— Зачем? — только и смогла выдавить.
Он пожал плечами. Сел за стол.
— Хочу знать, кто я такой, — сказал Юра. — Откуда мои корни.
Корни… Я вытерла руки полотенцем. Медленно. Тщательно. Каждый палец отдельно. А в голове крутилось:
«А что, если он узнает не только про корни?»
Видите ли, у нас с Юрой есть дочка. Машенька. Ей пять лет. Глаза говорят в папу. Нос — в меня. Улыбка — вообще непонятно в кого. Своя такая, особенная.
И вот сидит мой муж с этими мыслями. И не знает, что Машенька…
Не знает, что почти шесть лет назад я встретила Сергея на корпоративе. Не знает, что мы проговорили всю ночь в его машине. Не знает, что потом были ещё встречи. Короткие. Тайные. Как украденное счастье.
— Лен, ты чего такая бледная? — спросил Юра.
— Да так… устала просто.
А сама думаю:
«Господи, что теперь делать?»
Сергей… Он был как глоток воздуха в душном браке. Юра работал по двенадцать часов. Приходил, ужинал молча. Включал телевизор. Засыпал на диване. И так каждый день. Как заведённый.
А Сергей говорил со мной. Слушал. Смотрел в глаза. Говорил, что я красивая. Что я интересная. Что я… живая.
Но как-то мы поругались. Он хотел, чтобы я развелась. Но я не была к этому готова…
Машенька родилась через девять месяцев после нашего разрыва с Сергеем. Я сама не знала… не была уверена… Но иногда смотрела на неё и думала:
«А что, если?»
— Результат через две недели будет — сказал Юра.
Две недели. Четырнадцать дней. Я уже считала.
Вечером, когда Машенька спала, я позвонила Сергею. Впервые за эти годы.
— Алло?
— Это я… Лена.
Молчание. Долгое. Я слышала, как он дышит.
— Привет — сказал он наконец. — Как дела?
— Юра решил сделать тест ДНК.
Ещё одна пауза. Более тяжёлая.
— Понятно — сказал Сергей. — И что теперь?
— Не знаю. Может, ничего не будет. Может, тест покажет, что она его дочь.
— А может, и не покажет.
— Да.
— Лен, а ты… ты хочешь знать правду?
Я сидела в темноте. Смотрела на спящую Машеньку через приоткрытую дверь. Она лежала, раскинув руки. Сопела носиком. Такая маленькая. Такая беззащитная.
— Не знаю — честно призналась я.
— Слушай… — Сергей помолчал. — А что, если я тоже сдам анализ?
Сердце ухнуло вниз.
— Зачем?
— Чтобы знать. Если она моя дочь, то я…
— Что? Что ты сделаешь?
— Не знаю. Честно. Но я имею право знать.
Право знать. Какие простые слова. И какие страшные.
Я положила трубку. Пошла на кухню. Налила воды. Выпила. Ещё налила.
Юра спал. Храпел тихонько. Я легла рядом. Закрыла глаза. Но сон не шёл. В голове крутились мысли. Одна страшнее другой.
Что будет, если Машенька — не Юрина дочь? Что будет с нашей семьёй? Что будет с ней?
А что будет, если она от Сергея? Он захочет её видеть? Захочет участвовать в её жизни?
И почему, почему я тогда не подумала об этом? Почему была такой… безответственной?
А я думала:
«Господи, если есть машина времени, дай мне её. Дай вернуться назад. Дай всё исправить.»
Но машины времени не было. Были только я, Юра, Машенька и этот тест, который мог разрушить нашу жизнь.
На следующий день пришла СМС от Сергея:
«Сдал анализы. Результат тоже через две недели.»
Я удалила сообщение. Но слова остались. Висели в воздухе. Как приговор.
Машенька играла с куклами. Кормила их из игрушечной посуды. Пела песенки. Не знала, что её мир может рухнуть через две недели.
А я смотрела на неё и думала: «Что я наделала? Что я наделала с нами всеми?»
Две недели почти пролетели…
И самое страшное было впереди… Потому что я ещё не знала, что Юра уже давно что-то подозревал. И тест ДНК был не про корни и национальность.
Это я узнала только на следующий день…
Юра пришёл с работы раньше обычного. Я готовила ужин. Резала лук. Слёзы текли — от лука, конечно. Только от лука.
— Лен, — сказал он. — Мне нужно кое-что сказать.
Я обернулась. Он стоял в дверях кухни. Серьёзный. Какой-то чужой.
— Что случилось?
— Я знаю про Сергея.
Нож выпал из рук. Грохнулся на пол. Лук остался недорезанным.
— Что… что ты знаешь?
— Всё. Про корпоратив. Про встречи. Про то, что было потом.
Я села на стул. Ноги не держали. Сердце колотилось так, что казалось — вот-вот выпрыгнет.
— Как?
— Твоя подруга Света. Она мне рассказала. Случайно проговорилась…
Света… Единственная, кто знал. Единственная, кому я доверяла.
— Юра, я…
— Не надо — перебил он. — Не надо объяснять. Я всё понял. Поэтому и решил сделать тест.
Он достал из кармана смятую бумажку. Результат анализа.
— Пришёл сегодня — сказал он. — На день раньше срока.
Я не могла дышать. Воздух застрял в горле.
— И что там?
Юра молчал. Долго. Смотрел на меня. А потом сказал:
— Машенька не моя дочь.
Мир рухнул. Просто взял и рухнул. Как карточный домик.
— Юра…
— Знаешь, что самое страшное? — продолжил он. — Не то, что ты мне изменила. Не то, что родила не от меня. А то, что я столько лет любил её как свою. Был папой. Учил ходить. Читал сказки. Лечил, когда болела.
Он сел напротив. Положил руки на стол.
— А теперь что? Теперь я должен перестать её любить? Должен сказать:
«Извини, малышка, но ты не моя дочь»?
Я плакала. Тихо. Без звука.
— Я не знаю — прошептала.
— А я знаю, — сказал Юра. — Я не смогу на неё смотреть и не думать об этом. Не смогу читать сказки и не вспоминать. Не смогу жить с этим.
Он встал. Пошёл к двери.
— Юра, подожди…
— Собираю вещи. Уезжаю к матери.
— А Машенька?
— А что Машенька? У неё есть настоящий папа. Пусть он и воспитывает.
Он ушёл не попрощавшись.
Дверь хлопнула. Я осталась одна. В тишине. Только тикали часы на стене.
Время шло. А жизнь разваливалась.
Через час в детской проснулась Машенька.
— Мама, а где папа?
— Папа… папа уехал по делам.
— Когда вернётся?
Я не знала, что ответить. Обняла её. Крепко-крепко.
— Не знаю, солнышко. Не знаю.
Вечером позвонил Сергей.
— Лен, у меня результат пришёл.
— И что?
— Она моя дочь.
Я закрыла глаза. Последняя надежда умерла.
— Сергей, я не знаю, что делать.
— А что произошло?
Я рассказала ему. Всё. Про Юру. Про результат теста. Про то, что он ушёл.
— Господи — сказал Сергей. — Я не думал, что так получится.
— А что ты думал?
— Не знаю. Может, что всё как-то само собой решится.
— Ничего само собой не решается.
Мы помолчали. Каждый думал о своём.
— Лен, — сказал наконец Сергей. — Я хочу видеть дочь.
— Не сейчас. Не сейчас, когда всё рушится.
— Но я её отец.
— Нет. Отец тот, кто эти годы вставал к ней по ночам. Кто учил её говорить. Кто любил просто так.
— Но биологически…
— Плевать на биологию! — крикнула я. — Плевать на ДНК! Юра был её папой. А теперь его нет.
Я повесила трубку. Сидела в темноте. Машенька спала. Не знала, что завтра проснётся в другом мире.
Утром Юра пришёл ещё за оставленными вещами. Я стояла у окна. Смотрела, как он выносит чемодан.
— Папа, ты куда? — спросила Машенька.
— Уезжаю, малыш.
— Надолго?
Юра присел перед ней. Взял за руки.
— Да. Надолго.
— А когда вернёшься?
— Не знаю.
— Но ты же мой папа!
Он обнял её. Крепко. Очень крепко. И я видела, как он плачет.
— Прости — прошептал он. — Прости меня.
Машенька не понимала. Зачем папа просит прощения? За что?
Юра встал. Взял чемодан. Пошёл к двери.
— Передай ей, когда вырастет, — сказал он мне. — Передай, что я её любил. Что для меня она всегда будет дочерью.
Дверь закрылась. Машенька заплакала. Я взяла её на руки.
— Мама, а почему папа уехал?
— Потому что… потому что взрослые иногда делают глупости.
— Какие глупости?
— Такие, которые нельзя исправить.
Прошло полгода
Юра не звонил. Не писал. Как будто его никогда не было.
Сергей пытался участвовать в жизни Машеньки. Приходил по выходным. Дарил подарки. Пытался играть с ней.
Но она звала его дядей. И каждый вечер спрашивала:
— Мама, а когда папа вернётся?
А я не знала, что ответить. Потому что понимала — он не вернётся. Никогда.
Тот тест ДНК разрушил всё. Нашу семью. Нашу любовь. Нашу жизнь.
И теперь я знаю: некоторые истины лучше не узнавать. Некоторые секреты лучше хранить и никому не рассказывать.
Потому что правда не всегда освобождает.
Иногда она просто уничтожает…
