Даша стояла у холодильника и считала котлеты. Семнадцать штук. На восемь человек.
— Зачем тебе, Даша, садиться за стол? Твоё дело гостей обслуживать, чтобы они были сыты и довольны. А тебе вредно есть, и так толстая — сказал Коля.
Она молчала. Котлеты лежали на тарелке ровными рядами. Как солдатики. Готовые к бою.
Коля включил телевизор. Гости скоро придут. Его друзья из института. Они всегда приходят шумные. Весёлые. Голодные.
Даша открыла шкаф. Достала лучшие тарелки. Те, что свекровь подарила на свадьбу. Восемь лет назад. Тогда она весила пятьдесят два килограмма.
— Дашка, где соль? — крикнул Коля из зала.
— На столе!
— На столе? Я же спрашиваю — где соль?
Она пошла в зал. Взяла солонку. Поставила перед ним. Он даже не поднял глаз от экрана. Только махнул головой.
Вернулась на кухню. Семнадцать котлет. Восемь человек. Значит, на каждого по две. Плюс семнадцатая…
Она сама приготовила их. Мясо крутила. Лук резала мелко-мелко. Яйцо взбивала. Хлеб размачивала в молоке. Руки пахли мясом и луком. Как у мамы пахли.
— Дашуль, а где вилки? — снова голос из зала.
— Сейчас принесу!
Она расставила приборы. Красивые. Серебряные. Тоже от свекрови. Только Коля их не любил. Говорил — слишком тяжелые. Неудобные.
Пришли гости.
— Коля! — радостно заорал кто-то. — Как дела, братишка?
Даша быстро поправила волосы. Улыбнулась. Вышла встречать.
— Дашенька! — Витька обнял её. — Как поживаешь, красавица?
— Спасибо, хорошо.
— Ой, а что это так пахнет? — Лена принюхалась. — Котлетками?
— Да, проходите, садитесь.
Гости расселись. Заговорили. Коля разливал напитки. Даша бегала между кухней и залом. Салаты, хлеб, огурцы…
— Дашка, котлеты неси! — крикнул Коля.
Она принесла. Семнадцать котлет на большом блюде. Красивые. Золотистые. Пахнут домом.
— Ух ты! — Петя потянулся к блюду. — Даша, ты волшебница!
— Спасибо — она улыбнулась.
— Дашенька, садись с нами! — позвал Витька.
— Да нет, мне ещё…
— Садись, садись! — Витька подвинул стул.
Даша посмотрела на Колю. Он жевал котлету. Не смотрел на неё.
— Спасибо, мне ещё на кухню…
— Да брось ты! — Лена схватила её за руку. — Что ты как прислуга?
Прислуга. Слово повисло в воздухе. Коля поперхнулся.
— Дашка, принеси ещё… — сказал он тихо.
Она пошла на кухню. Достала бутылку из морозилки.
Прислуга…
А ведь она работала когда-то. В банке. Кредитным консультантом. Люди к ней приходили. Советовались. Уважали.
Было.
Пять лет назад.
— Дашка! — снова крик из зала.
Она вернулась с бутылкой.
— Ещё наливай — он протянул рюмку.
— Может, хватит?
— Что?
— Может, хватит столько пить?
Все замолчали. Даже телевизор вдруг стал тише.
— Дашка — Коля медленно поставил рюмку, — ты чего?
— Ничего. Просто…
— Просто что?
— Просто хочу тоже за стол сесть. С вами.
Витька засмеялся. Неловко так. Петя закашлялся. Лена смотрела в тарелку.
— Садись — сказал Коля. — Садись, раз хочешь.
Даша села. Взяла вилку. Потянулась к блюду.
— Стой — Коля положил руку на её запястье. — Принеси хлеба. Сначала гостей обслужи. Сядешь ещё. Хотя ты и так толстая…
— Коль, да ладно тебе — начал Витька.
— Не твоё дело — отрезал Коля. — Пусть несёт.
Даша встала. Тяжело вздохнула. Пошла на кухню. Открыла холодильник. Достала йогурт. Маленький. Обезжиренный.
Села за кухонный стол. Маленький. Круглый. На двоих.
Когда они его покупали, Коля сказал:
— Хватит. Пока всё равно только мы вдвоем.
А она мечтала о большом столе. Длинном. Чтобы вся семья помещалась.
Дети. Внуки. Шумно. Весело.
Не получилось.
Йогурт был невкусный. Кислый. Как слёзы.
Из зала доносился смех. Чоканье. Коля рассказывал анекдот про женщин. Старый. Она слышала его раз двадцать.
Даша допила йогурт. Выбросила стаканчик. Подошла к окну.
Во дворе играли дети. Мальчик гонял мяч. Девочка прыгала на скакалке. Мама сидела на скамейке. Читала книгу.
— Дашка! — опять крик.
Она не отвечала.
— Дашка, блин, где ты?
Шаги. Коля зашёл на кухню. Уже пьяный. Красный.
— Ты чего сидишь? Гости чай хотят.
— Сам заваривай.
— Что?
— Сам заваривай чай!
Он посмотрел на неё. Долго. Непонимающе.
— Дашка, ты что, больная?
— Нет. Здоровая.
— Тогда чего?
— Устала.
— От чего устала? Ты же дома сидишь.
Дома. Сидит. Как собака. Верная. Преданная.
— Коля — она повернулась к нему, — а помнишь, как мы познакомились?
— Чего?
— Как мы познакомились. Помнишь?
— Дашка, не время сейчас…
— В кафе. Ты угостил меня мороженым.
— Ну и?
— Ты сказал, что я красивая.
— Дашка, гости ждут.
— Потом сказал, что хочешь на мне жениться.
— Дашка!
— Что изо всех девчонок выбрал меня.
Коля молчал. Смотрел в пол.
— Я тогда училась в университете. Помнишь? На экономическом.
— Дашка, прошу тебя…
— Хотела работать в банке. Карьеру делать.
— Ну делала же!
— Три года. Потом ты сказал — хватит. Дома нужна.
— Ну и что?
— А что дома? — она встала. — Что дома, Коля?
— Как что? Порядок. Готовка. Уборка.
— Для кого?
— Для семьи.
— Какой семьи? — голос сорвался. — Какой семьи, Коля?
Он молчал.
— Детей у нас нет. Животных нет. Только мы с тобой.
— Дашка, не начинай…
— Я готовлю. Убираю. Стираю. Зачем?
— Затем, что ты жена!
— Жена? — она засмеялась. — Или домработница?
— Дашка, ты чего несёшь?
— Правду.
Из зала донесся смех. Кто-то включил музыку.
— Иди к гостям — сказала Даша. — Им скучно без тебя.
— А чай?
Коля постоял. Развернулся. Ушёл.
Даша осталась одна. На кухне. Со своими мыслями.
Семнадцать котлет. Восемь человек. Семнадцатая — лишняя.
Как она.
Она открыла дверцу духовки. Достала противень. Ещё теплый. Пахнул жареным мясом.
На противне лежали крошки. От котлет. Маленькие. Золотистые.
Даша взяла одну крошку. Положила на язык. Вкусно. Сочно.
Она съела ещё одну. Потом ещё.
Потом встала. Подошла к холодильнику. Открыла. Достала кусок сыра. Отрезала ломтик. Толстый. Щедрый.
Съела.
Достала колбасу. Хорошую. Дорогую. Ту, что покупала для гостей.
Отрезала кружок. Съела.
Потом ещё.
Из зала доносились голоса. Веселые. Пьяные. Им хорошо.
А ей?
Даша открыла шкаф. Достала баночку варенья. Клубничного. Домашнего. Сварила летом. Из дачной клубники.
Открыла. Взяла ложку.
Зачерпнула варенье. Густое. Сладкое. Положила в рот.
Боже, как вкусно! Она съела ещё ложку. Потом ещё.
Варенье было сладким. Настоящим. Живым.
Не как йогурт. Не как эта диета. Не как эта её жизнь.
— Дашка! — снова крик.
Она не отвечала. Ела варенье. Медленно. Смакуя.
— Дашка, где чай?
— Сам заваривай! — крикнула она с полным ртом.
Тишина. Потом шёпот. Гости переглядывались.
— Дашенька, — в кухню вошла Лена. — Ты как?
— Хорошо — Даша улыбнулась. — Теперь. Очень хорошо.
— Может, поможешь с чаем?
— Не хочу. Не хочу быть прислугой… Я вообще-то кушаю…
Лена растерялась. Постояла. Ушла.
Даша доела варенье. Всю банку. До дна.
Потом достала торт. Купила утром. В хорошей кондитерской. Дорогой.
Для гостей.
Отрезала кусок. Большой. Со сливками. С вишенкой.
Съела.
Сладко. Нежно. Вкусно.
Как в детстве. Когда мама покупала торт на день рождения.
Тогда она была счастливой.
А теперь?
Даша отрезала ещё кусок.
— Дашка, что происходит? — Коля вошёл на кухню.
— Ем — сказала она с полным ртом.
— Что ты ешь?
— Торт.
— Какой торт? Он же для гостей!
— А для меня что?
— Дашка, ты сошла с ума?
— Возможно.
Она отрезала ещё кусок. Коля смотрел на неё как на сумасшедшую.
— Дашка, хватит. Пойдём к гостям.
— Не пойду.
— Почему?
— Потому что я толстая. Ты же сам сказал.
— Дашка, я не то имел в виду…
— А что имел?
Коля молчал.
— Что ты имел, Коля?
— Я… я хотел как лучше.
— Для кого лучше?
— Для тебя.
— Для меня? — она засмеялась. — Для меня лучше быть голодной?
— Дашка, ты красивая…
— Когда худая?
— Дашка…
— Ответь. Я красивая только когда худая?
Коля стоял. Молчал. Мялся.
— Значит, так — сказала Даша. — Значит, толстая я некрасивая.
— Я не это хотел сказать.
— А что?
— Я хотел… я беспокоюсь о твоём здоровье.
— О здоровье? А про моё душевное здоровье думал?
— Дашка, не ешь больше. Пожалуйста.
— Почему?
— Потому что… потому что тебе вредно.
— А не вредно быть голодной? Злой? Несчастной?
— Дашка…
— Мне вредно быть прислугой в собственном доме.
— Ты не прислуга.
— А кто?
— Ты моя жена.
— Жена имеет право есть?
— Имеет.
— Жена имеет право сидеть за столом?
— Имеет.
— Жена имеет право на уважение?
Коля молчал.
— Имеет? — повторила Даша.
— Имеет.
— Тогда зачем ты сказал, что мне нельзя садиться за стол?
— Я…
— Зачем назвал меня толстой при гостях?
— Дашка, прости.
— Поздно.
Она съела кусок торта. Потом пошла к холодильнику. Достала пачку пельменей. Замороженных.
Поставила воду. Включила плиту.
— Дашка, что ты делаешь?
— Готовлю ужин.
— Какой ужин? Мы же только обедаем.
— Я не обедала. Я йогурт ела.
— Дашка, не надо пельменей.
— Надо.
Вода закипела. Даша высыпала пельмени. Все. Всю пачку.
— Дашка, их же много!
— Я голодная. Много лет голодная.
— Дашка, остановись.
— Не останавливаюсь.
Из зала доносились голоса. Тихие. Обеспокоенные. Гости переживали.
— Дашенька — снова пришла Лена. — Может, поговорим?
— Не хочу разговаривать.
— Дашенька, что случилось?
— Ничего не случилось. Я просто ем.
— Но зачем так много?
— А мне не хватает.
Лена посмотрела на Колю. Он пожал плечами.
— Дашенька, может, мы пойдем домой? — осторожно спросила Лена.
— Нет. Сидите. Продолжайте.
— Дашенька…
— Сидите!
Лена испугалась. Ушла.
Пельмени сварились. Даша выложила их в блюдо. Все. Полила сметаной. Жирной. Настоящей.
Села за стол. Взяла ложку.
— Дашка, не надо — взмолился Коля.
— Надо.
— Дашка, я понял. Я всё понял. Прости меня.
— Поздно.
— Не поздно. Давай поговорим.
— Не хочу говорить. Хочу есть.
Она съела первый пельмень. Горячий. Сочный. Мясо внутри ароматное.
Хорошо.
Съела второй. Третий. Четвертый.
— Дашка, хватит. Я прошу тебя.
— Не хватит.
— Дашка, я изменюсь. Честно.
— Не изменишься.
— Изменюсь! Буду помогать по дому. Буду уважать тебя.
— Не будешь.
— Буду!
Даша подняла глаза. Посмотрела на него.
— Дашка, не делай так. Не губи себя.
— Не гублю. Я ем.
— Дашка…
— Ты столько лет меня губил. Голодом. Унижением. Равнодушием.
— Прости меня.
— Прощаю.
— Правда?
— Правда. Но не останавливаюсь.
Она съела ещё пять.
Живот болел. Но она продолжала.
— Дашка, остановись. Ради меня.
— Ради тебя я всегда останавливалась. Но не сейчас.
— Дашка, ради нас.
— Нет нас. Есть ты. И есть я.
— Дашка, я люблю тебя.
— Какую? Худую?
— Любую.
— Врёшь.
— Не вру!
— Тогда почему стыдишься меня?
— Не стыжусь.
— Стыдишься. При гостях говоришь, что я толстая.
— Больше не буду.
— Не будешь?
Она съела еще пельменей.
Коля сидел рядом. Смотрел на неё.
— Дашка, что тебе нужно? Говори. Сделаю всё.
— Нужно?
— Да.
— Сесть за стол. С гостями.
— Садись.
— Есть сколько хочу.
— Ешь.
— Опять устроюсь на работу.
— Работай.
— Уважение.
— Будет.
— Любовь.
— Есть.
— Какую?
— Любую. Худую. Толстую. Любую.
Даша смотрела на него.
— Дашка, остановись. Пожалуйста.
— Почему?
— Потому что я боюсь.
— Чего боишься?
— Что потеряю тебя.
— Уже потерял.
— Дашка…
— Потерял, когда заставил уйти с работы.
— Дашка, вернись на работу.
— Не знаю.
— Почему?
— Потому что много лет не работала. Забыла всё.
— Вспомнишь.
— Не уверена.
— Дашка, попробуй.
Она съела еще три пельменя.
Живот разрывался.
— Дашка, я понял. Я всё понял. Ты права. Давай начнём сначала.
— Не получится.
— Получится. Я изменюсь.
— Не изменишься. Через месяц всё забудешь.
— Не забуду.
— Забудешь. Опять будешь говорить, что я толстая.
— Не буду.
— Будешь. Опять буду голодать.
— Не будешь.
— Буду. Потому что ты меня не любишь.
— Люблю!
— Не любишь. Любил худую. Послушную. Бесплатную домработницу.
— Дашка, это не так.
— Так.
Коля встал. Забрал блюдо с пельменями.
— Хватит — сказал он. — Хватит, Дашка.
— Не хватит.
— Хватит. Я не дам тебе больше есть.
— Не дашь?
— Не дам.
— А кто ты такой, чтобы не давать?
— Я твой муж.
— Муж должен заботиться. А не запрещать.
— Я забочусь.
— Не заботишься. Унижаешь.
— Дашка, я больше не буду.
— Тогда дай мне доесть.
— Не дам.
— Значит, будешь. Унижать. Запрещать. Контролировать.
— Дашка…
— Ничего не изменилось.
Она встала и пошла в спальню. Достала сумку. Стала складывать вещи.
Коля вошел следом.
— Дашка, что ты делаешь?
— Собираюсь.
— Куда?
— К маме.
— Дашка, не надо.
— Надо.
— Дашка, мы же семья.
— Какая семья? Ты же сам сказал — я прислуга.
— Я не говорил…
— Говорил. Своим поведением.
— Дашка, останься. Пожалуйста.
— Не останусь.
— Дашка, я буду скучать.
— Не будешь. Найдешь другую прислугу.
— Дашка…
— Помоложе. Посимпатичнее.
— Дашка, мне нужна только ты.
— Зачем?
— Потому что я люблю тебя.
— Докажи.
— Как?
— Дай мне доесть пельмени.
— Дашка, это же глупо.
— Это принципиально.
— Дашка, ты себя убиваешь.
— Я себя убивала голодом. Теперь попробую, наоборот.
— Дашка, это не выход.
— А какой выход?
— Давай поговорим.
— Говорили уже. Дай мне быть свободной.
— Дашка, ты свободная.
— Не свободная. Контролируемая. Ты владеешь мной как вещью.
— Не владею.
— Владеешь. Решаешь, что мне есть. Где работать. Как жить.
— Дашка, мы же вместе решаем.
— Не вместе. Ты решаешь. Я подчиняюсь.
Она закрыла сумку. Взяла куртку.
— Дашка, не уходи.
— Ухожу.
Она пошла к выходу. Коля шёл следом.
— Хорошо. Доедай их.
— Правда?
— Правда. Сколько хочешь.
— И не будешь запрещать?
— Не буду.
— И не будешь говорить, что я толстая? Не будешь стыдиться меня?
— Не буду.
— И дашь мне найти работу?
— Дам.
— И будешь помогать по дому?
— Буду.
— И будешь уважать меня? И любить меня какая есть?
— Буду.
Даша поставила сумку. Сняла куртку.
— Посмотрим — сказала она.
— Посмотрим.
Она пошла на кухню.
Взяла блюдо с пельменями.
Села за стол. Взяла ложку.
— Дашка — сказал Коля.
— Что?
— Прости меня, я правда изменюсь.
— Посмотрим.
— Дашка, можно я тебя обниму?
— Можно.
Он обнял её. Осторожно. Нежно.
Она встала. Подошла к зеркалу. Посмотрела на себя.
Вздохнула.
Было тяжело. Но эту битву она выиграла…
За этими спорами они не заметили, как гости давно уже разошлись…
