Каждое утро они встречались на платформе, садились в один вагон, и постепенно случайные взгляды превратились в разговоры, а разговоры — в нечто большее.
—Замерзла? — спросил он на их первом свидании. — Ну-ка, накинь — поделился своей курткой Иван.
Марина помнила каждую деталь того вечера: свое синее пальто, которое оказалось слишком легким для промозглой весенней погоды, его теплые руки, запах кофе..
Их роман развивался стремительно, как горная река — такой же чистый и неудержимый. Через 5 месяцев они поженились, а через год родилась Алиса — их маленькое солнышко с папиными глазами и маминой улыбкой.
Жизнь казалась идеальной картиной. Но как иногда бывает с идеальными картинами, однажды на ней появилась трещина.
***
Марина не могла потом объяснить, когда именно появилось это чувство. Оно накатывало исподволь, как туман — сначала едва заметной дымкой, потом всё гуще и плотнее.
Иван стал задерживаться на работе. Сначала редко, потом — всё чаще. Его объяснения звучали правдоподобно: важный проект, сложный заказчик, срочные правки.
— Прости, родная, — говорил он, целуя её в щёку. — Этот торговый центр сводит меня с ума.
Но что-то изменилось в его поцелуях. В его взгляде. В том, как он отворачивался, отвечая на телефонные звонки.
Однажды вечером, проверяя карманы его рубашки перед стиркой, она нашла чек из кафе. Время — 15:30, два бокала вина, десерт на двоих. В это время он должен был быть на важном совещании.
— Ваня, — позвала она, когда он вернулся домой. Её голос звучал странно, будто со стороны. — У тебя есть другая женщина?
Он замер в дверях кухни. Секунда, другая. Марина физически ощущала, как между ними растёт стена.
— Да, — просто ответил он.
Один слог. Две буквы. Целая жизнь, рассыпающаяся как карточный домик.
— Давно? — этот вопрос вырвался сам собой.
— Три месяца.
Он подошёл, обнял её — так буднично, словно она спросила его о погоде. От этой обыденности стало ещё больнее.
— Кто она?
— Это имеет значение?
— Наверное, нет.
Марина отстранилась. В голове крутился водоворот мыслей: Алиса, ипотека, их совместные планы, фотографии на стенах, утренние завтраки…
— Ты уйдёшь к ней? — спросила она, глядя в окно. За стеклом качались ветки клёна, которые они видели каждое утро, просыпаясь вместе.
— Я не знаю, — он провёл рукой по волосам. — Я не хочу терять вас. Вы — моя семья.
— А она?
— И она тоже важна для меня.
Марина почувствовала, как к горлу подступает комок. Важна. Какое странное слово. Как оно может стоять рядом с «семья», «любовь», «верность»?
— Алиса не должна ничего знать, — твёрдо сказала она.
— Конечно, — кивнул он. — Я буду приходить, как обычно.
«Как обычно». Еще одна фраза, которая теперь звучала как издевательство.
Той ночью она не спала. Лежала, вслушиваясь в его ровное дыхание рядом, и думала: как можно спать так спокойно, разрушив чью-то жизнь? Утром она встала раньше обычного, долго стояла под душем, словно пытаясь смыть с себя этот разговор.
— Мамочка, ты плачешь? — Алиса заглянула в ванную.
— Нет, солнышко, в глаз что-то попало, — соврала Марина, вытирая глаза. — Иди, я сейчас приготовлю завтрак.
Она справилась. Сделала блинчики, собрала дочь в садик, улыбалась, шутила. Но внутри всё окаменело. Началась новая жизнь — жизнь, где нужно было делить любимого человека с кем-то ещё.
***
Иван теперь жил как человек, разрываемый на части. Его дни превратились в бесконечное жонглирование временем, чувствами, обязанностями.
— Ты сегодня поздно, — заметила Анна, когда он вернулся с очередного «семейного ужина». Она сидела в их съёмной квартире, забравшись с ногами в кресло, и листала журнал.
— Алиса показывала новый рисунок, не мог уйти сразу, — он устало опустился на диван.
— Она талантливая девочка, — в голосе Анны не было упрёка, только понимание и какая-то затаённая грусть.
Анна работала в той же архитектурной фирме, что и Иван. Их роман начался случайно — совместный проект, поздние совещания, разговоры о современном искусстве. Она была другой — острая на язык, независимая, с короткой стрижкой и татуировкой на запястье.
— Знаешь, что самое сложное? — спросил как-то Иван, готовя ужин на двоих. — Помнить, кому что я рассказывал. Иногда мне кажется, что я живу две разные жизни.
— Может, тебе пора уже выбрать? — спросила она однажды.
— Что выбрать?
— Не что, а кого. Меня или их.
Иван посмотрел на неё долгим взглядом:
— А ты готова к любому ответу?
Она не ответила. Оба знали — любой выбор будет неправильным.
***
— Папа, а почему ты всегда спешишь? — спросила однажды Алиса за ужином.
— У меня много работы, солнышко.
— А ты любишь свою работу больше, чем нас?
Иван поперхнулся. Марина сделала вид, что не слышит разговора, сосредоточенно протирая посуду.
— Нет, конечно нет. Вы самое главное в моей жизни.
«Вы» теперь включало слишком многих.
С Анной они строили планы на будущее, но всегда с оговоркой «если». Если он решится. Если сможет. Если найдёт в себе силы.
— Я видела сегодня твою дочку в магазине, — сказала как-то Анна. — Она так на тебя похожа. Особенно когда улыбается.
Иван застыл с чашкой кофе в руках. Эти случайные пересечения пугали его больше всего.
— Она не знает про тебя, — тихо сказал он.
— Знаю. И не должна знать. Она ещё слишком маленькая для такой правды.
Вечерами, лёжа в постели с Анной, он думал о том, как Марина читает Алисе сказку.
— Ты же понимаешь, что так не может продолжаться вечно? — спросила однажды Анна.
— Понимаю, — ответил он. — Но пока я не знаю, как сделать так, чтобы никому не было больно.
И продолжал жить в этом странном равновесии, где каждый день был похож на хождение по канату, натянутому между двумя жизнями, двумя домами, двумя правдами.
***
Марина долго не могла принять эту новую версию своей жизни. Каждое утро, просыпаясь в пустой постели, она проживала боль заново.
— Ты похудела, — заметила подруга за чашкой кофе. — Может, к психологу сходишь?
— Зачем? — Марина рассеянно помешивала остывший напиток. — Чтобы она сказала, что нужно отпустить и жить дальше?
— Нет, чтобы научиться жить в новой реальности.
Первый сеанс дался тяжело. Психолог, женщина средних лет с добрыми глазами, внимательно слушала.
— Что вы чувствуете, когда он уходит к ней?
— Пустоту. И странное облегчение. Наверное, я плохая жена?
— Вы не плохая. Вы просто человек, который учится жить заново.
Постепенно, день за днем, Марина начала замечать цвета вокруг себя. Сначала это была яркая заколка в волосах дочери, потом — желтые листья за окном, красная чашка с чаем на столе.
— Мамочка, смотри какая красивая бабочка! — Алиса тянула её за руку к окну.
— Действительно красивая, — улыбнулась Марина, и улыбка впервые за долгое время была настоящей.
Иван продолжал быть частью их жизни. Привозил продукты, помогал с уроками, иногда оставался на ужин. Эти вечера были похожи на старые фотографии — всё вроде то же самое, но цвета немного выцвели.
— Вкусно получилось, — похвалил он её стряпню.
— Спасибо. Новый рецепт.
— Ты всегда хорошо готовила.
Они научились разговаривать о простых вещах, избегая главного. Словно между ними был негласный договор — не бередить раны.
— Мам, а почему папа больше не живет с нами? — этот вопрос Алисы прозвучал во время субботнего завтрака.
Марина на секунду замерла. Вот он — момент, которого она так боялась.
— Знаешь, милая, иногда взрослые принимают решения, которые трудно понять. Но это не значит, что мы перестаем быть семьей. Просто теперь всё немного по-другому.
— А папа нас всё равно любит?
— Конечно, солнышко. Это никогда не изменится.
Вечером она рассказала об этом разговоре Ивану. Он долго молчал, потом тихо произнес:
— Спасибо, что не настраиваешь её против меня.
— Она любит тебя. Это главное.
***
Жизнь постепенно обретала новый ритм. Марина записалась на курсы фотографии, о которых давно мечтала. Нашла новых друзей в группе поддержки. Даже работа открылась с неожиданной стороны.
— Ты изменилась, — заметил как-то Иван.
— Да, наверное.
— Тебе идет.
Теперь, разбирая старые фотоальбомы с Алисой, она могла улыбаться, глядя на счастливые лица на снимках. Это было их прошлое — красивое, настоящее, но прошлое.
— Мам, смотри, какая тут красивая радуга — воскликнула Алиса, указывая на снимок их последнего совместного отпуска.
Марина взглянула и подумала, радуга после самого сильного дождя раскрашивает небо самыми яркими красками. Так и в жизни бывает. И пусть эти краски теперь другие, они не менее прекрасны. Просто нужно научиться их видеть.
— Да, милая, — ответила она дочери, — очень красивая. И знаешь что? Радуга всегда появляется после дождя. Всегда.
