— Ну спасибо! У всех матери как матери, квартиры дарят, деньгами поддерживают, а моя меня беременную на улицу выставляет!
— Уля, я просто хочу обрести покой, — холодно ответила Надежда, отмеряя себе успокаивающие капли. — Не преувеличивай. Ты не одинока, у тебя есть муж. Найдёте, где обустроиться, вы же взрослые люди.
— М-да, не ожидала от тебя подобного, — Ульяна скрестила руки на груди и нахмурилась. — По-моему, ты просто искала удобный повод нас прогнать. Ты же придираешься к любой мелочи! Мы и так уже ходим на полусогнутых, а ты всё равно недовольна. Вон Марина тоже живёт с матерью, так та просто золотая женщина! Ещё и помогает им с ипотекой.
— Вот и ступайте к этой золотой женщине. Я тоже была хорошей, пока не открыла вам свои двери.
Надежда не была бессердечной. Ей было тяжело, возможно, даже больнее, чем дочери. Просто она осознала одну простую истину: они всё равно рассорятся. Вопрос был только во времени. Можно было растянуть это «мучение» ещё на год-другой, а можно было выдернуть этот «сорняк» сразу с корнем. И она выбрала последнее.
…Началось всё примерно год назад. Дочь тогда приехала в гости. Как оказалось — с очень важным предложением.
— Мам, я хотела предложить… точнее, попросить. Может, мы временно переедем к тебе и поживём все вместе? Ты сама говорила, что коммунальные платежи просто сумасшедшие. Мы возьмём на себя две трети расходов, будем закупать продукты, всё будет честно. А там потихоньку и на своё жильё отложим.
Тогда Надежда сразу вспомнила свою сестру, Екатерину. Она тоже пустила к себе детей. Тоже временно. Это «временно» длилось уже три года, и конца-края ему не было видно.
Екатерина попала в настоящий бытовой ад. Почему-то и сын, и невестка решили, что всё хозяйство должно быть на ней. Екатерина ещё не вышла на пенсию и работала, а после работы у неё начиналась вторая «смена». Она готовила, стирала и убирала, а в ответ на свои жалобы получала лишь хамство.
— А что тут сложного-то? Бросила пару пачек крупы, котлеты разогрела и всё, — удивлялся сын.
С невесткой было ещё хуже. Она игнорировала любые просьбы помочь хотя бы с уборкой.
— Вам надо — вы и убирайтесь, — отвечала она. — Как по мне, здесь достаточно чисто.
Стоило ещё тогда задуматься, а не попадёт ли Надежда в ту же ловушку. Однако она отмахнулась от этой мысли. У неё ведь не сын, а дочь. Уж девушки-то точно знают, каким трудом даётся чистота в доме и приготовление еды. Да и Уля никогда не была неряхой.
Надежда даже обрадовалась этому предложению. Ей было одиноко. Всего пару лет назад они жили с дочерью вдвоём, и им было очень хорошо. Так почему бы не вернуться к тем временам?
Она согласилась, и первые несколько недель всё действительно шло на удивление гладко. Молодые взяли ведение хозяйства на себя почти полностью. Олег, зять, прикрутил отвалившиеся ручки к ящикам, починил смеситель в ванной, что-то подправил с проводкой. Ульяна всегда приносила из супермаркета любимые мамины йогурты, готовила обеды и ужины на троих. По вечерам они все вместе смотрели старые, добрые комедии.
В такие моменты казалось, что они — идеальная семья.
Но потом… Надежда потеряла покой. В прямом смысле.
В юности Надежда очень страдала от того, что мир приспособлен под «жаворонков». Ранние подъёмы, боль в голове в течение дня, сонливость уже к обеду. А ведь нужно было ещё дотерпеть до вечера и сохранить хотя бы видимость работоспособности.
Когда Надежда вышла на пенсию, она наконец-то почувствовала себя свободной. Теперь она могла жить по своему внутреннему графику. Женщина привыкла ложиться спать в два — четыре часа ночи и просыпаться ближе к полудню. При таком распорядке она чувствовала себя совершенно комфортно.
Но с приходом молодых ей пришлось полностью пересмотреть свой режим.
Зять очень громко храпел и сильно кашлял. У него был хронический бронхит. Надежда старалась относиться к этому с пониманием: человек же не может это контролировать. Однако понимание не делало её сон более крепким.
И это была только половина проблемы.
Молодые вставали в шесть утра, и тогда начинался самый настоящий «утренний оркестр»… Дочь гремела посудой, разогревала еду в громкой микроволновке, заваривала чай, включала телевизор. Зять слушал музыку в душе, хлопал дверями, разговаривал по телефону по рабочим вопросам. Они громко смеялись и общались в полный голос.
Надежда, конечно же, просыпалась. Она не могла уснуть, пока они собирались. И ещё несколько часов — после их ухода. Потом — мучилась от головной боли и учащённого сердцебиения, ни за что не могла взяться, отлёживалась почти полдня. Словом, просто влачила существование, а не жила.
Надежда попыталась договориться. Для начала — с зятем, ведь готовка была необходимостью, а вот громкая музыка — это уже излишество.
— Олег, не мог бы ты вести себя немного тише по утрам? Пожалуйста. Я не высыпаюсь, мне потом очень плохо.
— Я постараюсь, Надежда Петровна, но вы же понимаете, что мы с Улей работаем? Мы физически не можем быть абсолютно бесшумными, — ответил зять.
Уже тогда стало ясно, что замечание Надежды никто не воспринял всерьёз. Всё оставалось по-прежнему.
Это было вдвойне обидно, ведь она-то полностью подстроилась под привычки молодых. Она смотрела фильмы только в наушниках, включала стиральную машину лишь в дневное время и старалась ходить на цыпочках. Почему они не могли сделать то же самое?
Потом Надежда поговорила с дочерью.
— Уля, вы, конечно, большие молодцы, по дому у меня к вам никаких претензий, но… Не могли бы вы не шуметь, когда я сплю? — осторожно попросила она. — Я просыпаюсь от любого шороха, а вы очень громко разговариваете и собираетесь по утрам.
— Мам… Ну мы же не можем говорить совсем шёпотом. Мы и так очень стараемся. Олег вон фильтр тебе для воды поставил, мусор каждый день выносит, — тут же бросилась дочь на защиту мужа.
Надежде хотелось сказать, что она просит не о фильтре, а о тишине, но она всё же старалась сохранять вежливость.
— Я вижу. Я вам очень благодарна за это. Но в моём возрасте уже трудно заснуть мгновенно. Я потом днём хожу разбитая.
— Мам, а что мешает тебе поспать днём, когда нас нет? — вдруг спросила Ульяна. — Мы-то возвращаемся где-то в семь вечера.
Надежда просто опешила. Она теперь ещё и должна ломать свой график под их нужды?
— Мне неудобно спать днём. У меня уже сформировались привычки, с которыми мне комфортно.
— Вообще-то все нормальные люди спят по ночам, — обиженно заявила дочь.
Надежда удивлённо вскинула брови.
— Уля, я всю жизнь вставала рано, чтобы работать, обеспечивать тебя и отводить в садик и школу. Дай мне хоть на старости лет пожить в том режиме, который подходит мне, а не в чужом.
— Ну, хорошо, я поговорю с Олегом, — Ульяна недовольно нахмурилась, но хотя бы согласилась пойти на уступки. — Мы попробуем установить специальные накладки на двери, чтобы они не хлопали. Должно помочь. Давай только не будем ссориться.
Они действительно обклеили все двери, но этого оказалось недостаточно. Слышимость осталась на прежнем уровне. Сначала они старались говорить тише, однако уже через неделю всё вернулось в прежнее русло.
— Ох, как же я тебя понимаю… — сказала сестра, когда Надежда пожаловалась ей. — Попробуй беруши. Может, станет чуть легче.
— Пробовала. У меня от них только уши болят. И голова, — со вздохом ответила Надежда.
— Ну, тогда могу только посочувствовать. Терпи…
Но Надежда не хотела больше терпеть. Тем более, что в какой-то момент Ульяна вдруг объявила, что она беременна. Надежда лишь невесело улыбнулась: не хотела портить всем настроение, но прекрасно понимала, чем ей это грозит. Колики, режущиеся зубки, круглосуточный плач…
Она мечтала стать бабушкой, но в формате «приехала, помогла, уехала». Совместное проживание с младенцем она бы не потянула ни физически, ни морально. И ещё было неизвестно, на сколько затянется вся эта история, ведь ребёнок — это огромные траты. Тут уже будет не до накоплений на собственное жильё.
Но окончательно добило Надежду не это.
В один день Ульяна принесла в дом маленькую лохматую собачку — йорка по кличке Персик.
— Ты что, решила завести собаку? — удивилась мать.
— Нет, — сказала дочь, улыбаясь и пытаясь вручить йорка Надежде. — Это Ира попросила присмотреть. Ну, моя коллега. Я тебе о ней рассказывала, помнишь? Она на Чёрное море отправилась, а взять Персика некому. Ты не переживай, он совершенно беспроблемный. К лотку и прогулкам приучен, не кусается.
Пёсик и правда был милым. Он лизнул Надежду в руку, но та лишь отстранилась.
— Уля… Вообще-то о таких вещах надо советоваться.
— Мам, ну всего на две недели. Ты его даже не заметишь, обещаю. Он будет находиться в нашей комнате.
Ну куда тут деваться? Не выставлять же животное за дверь.
Очень быстро стало ясно, что Персик вовсе не такой уж беспроблемный. Он скулил по ночам и царапал закрытую дверь. Видимо, тосковал по своей хозяйке.
Это и стало последней каплей.
— Уля, я так больше не могу. У вас есть две недели, ищите жильё. Как раз Персика вернёшь хозяйке и съезжайте, — сказала Надежда на третий день.
И вот тут-то и началось… Ульяна устроила такой скандал, словно мать выгоняла её босой посреди зимы. Олег обиделся и не разговаривал с тёщей все эти две недели. Но в итоге она всё-таки смогла «вытолкнуть» их из своего уютного гнёздышка.
В ту ночь Надежда спала, как ребёнок: долгим, глубоким сном без единого перерыва и внезапных пробуждений.
На следующий день ей позвонила сестра. Надежда похвасталась ей, что наконец-то выспалась.
— Завидую тебе. Может, и мне своих выставить…
— Ну, если ты готова к тому, чтобы остаться одной. Мои мне за сутки так ни разу и не позвонили, — невесело усмехнулась Надежда. — Но как по мне, так лучше в одиночестве, чем с такими соседями.
Надежда понимала, что с Ульяной они уже не будут общаться так тепло, как раньше. Но ведь будут же, когда обе стороны отойдут от конфликта. Она даже была готова первой пойти на примирение. Главное, что в их отношениях уже не будет ежедневных ссор, а в её доме вновь воцарится долгожданная тишина.
