Галина вернулась домой, когда уже стемнело. Осенний дождь стучал по окнам так настойчиво, что, казалось, вот-вот снесёт крышу. В коридоре тускло светила лампочка, и в её свете на кухне за столом сидела Леся Олеговна. Она была в своём неизменном фиолетовом халате, с платочком на голове, а на лице застыло выражение той самой обиженной святости, которой свекрови, похоже, обучаются на тайных курсах.
— О, хозяйка пожаловала, — сказала она с наигранным облегчением, откладывая на стол пачку квитанций. — Думала, уже не дождусь.
— Добрый вечер, — устало ответила Галина, снимая пальто. — Что-то произошло?
— Да как тебе сказать… — вздохнула Леся Олеговна, словно готовилась произнести поминальную речь. — У нас же с тобой одна семья, верно? Значит, и проблемы у нас общие.
Галина уже знала этот подход. Каждый раз он заканчивался одинаково: просьбой о деньгах.
— Я слушаю, — сказала она, присаживаясь напротив.
— Плата за коммунальные услуги выросла, — голос стал громче и жалобнее. — Газ, свет… да и лекарства, сама понимаешь, — всё становится дороже. А пенсия… Ну, ты же в курсе, на неё едва хватает на хлеб и молоко.
— Понимаю. — Галина кивнула. — Но, Леся Олеговна, у вас же есть сын.
— Сын? — прищурилась свекровь, и в глазах мелькнуло что-то злое. — А ты думаешь, он тут гривны лопатой гребёт? У него зарплата восемнадцать тысяч. Разве это деньги? Это так, на дорогу и сигареты.
— Так пусть он и решает, как помочь. Это его обязанность, — мягко, но твёрдо сказала Галина.
— Ой, не заводи эту пластинку! — вскинулась свекровь. — Я, значит, твоему мужу всю жизнь отдала, в институт отправила, кормила, одевала, а теперь он мне ничем не обязан? А ты, выходит, сидишь на своём бизнесе, как наседка на яйцах, и делаешь вид, что всё это тебя не касается?
Галина усмехнулась — устало, но с лёгкой иронией.
— Ага, именно так и делаю вид. Наседка я, а не человек. Только, знаете, Леся Олеговна, в отличие от наседки, я эти «яйца» себе сама снесла, извините за сравнение.
— Ой, какая умная нашлась! — свекровь хлопнула ладонью по столу. — Всё сама, всё сама… А мой сын, значит, что, так, мебель в твоей жизни?
— Мебель хотя бы не просит переписать на себя половину квартиры, — парировала Галина, поднимаясь.
— Это ты к чему? — подозрительно прищурилась Леся Олеговна.
— К тому, что я не люблю, когда мои вещи считают общими, а свои — личными, — холодно сказала Галина.
В этот момент на кухню зашёл Степан. В спортивных штанах, с телефоном в руке, он выглядел так, будто только что вернулся с пробежки. Хотя, зная его, максимум, что он пробегал, — это расстояние от дивана до холодильника.
— Что за шум? — спросил он, глядя то на мать, то на жену.
— Да вот, — ехидно протянула Леся Олеговна, — твоя жена считает, что у нас с тобой нет общих проблем.
— Галина… — начал Степан, почесав затылок. — Ну, ты же знаешь, маме сейчас трудно.
— Знаю. — Она повернулась к нему. — Но трудно не только ей. Мне тоже несладко. Я развиваю фирму, плачу по кредитам, налоги… И я не обязана оплачивать всё, что мама сочтёт необходимым.
— Ну, один раз помочь — не обеднеешь, — примирительно сказал он.
— Один раз? — Галина подняла брови. — А в прошлый раз это был «один раз»? А в позапрошлый?
Леся Олеговна вздохнула так, будто её только что приговорили к пожизненной каторге.
— Ладно, вижу, не дождусь от тебя великодушия. Но ты потом не удивляйся, когда к тебе спиной повернутся.
— Лучше уж так, чем когда в кошелёк лезут, — отрезала Галина.
Степан посмотрел на жену с таким видом, будто она только что сожгла его любимые кроссовки.
— Ты слишком утрируешь, Галина.
— А ты, Степан, слишком уступаешь, — холодно сказала она. — И вот это как раз настоящая проблема.
Повисла тишина. Лишь за окном дождь всё так же барабанил, словно подталкивая их к новой ссоре.
Леся Олеговна первой нарушила паузу:
— Ну что ж, я пойду, раз вы тут вдвоём такие умные. Не буду мешать вашей счастливой семейной жизни.
— Она и без того под угрозой, — тихо, но достаточно громко бросила Галина, глядя на мужа.
Свекровь поджала губы и вышла, громко хлопнув дверью.
Степан остался стоять, переминаясь с ноги на ногу.
— Галя, ну зачем ты так? Это же мама…
— А я кто, Степан? Соседка по подъезду? — Галина села обратно за стол. — Я твоя жена. И если ты не понимаешь, что моя работа — это не общедоступный банкомат, то нам нужно серьёзно поговорить.
— Вот поговорим… — буркнул он и вышел в коридор.
Галина осталась одна. Она смотрела на пачку квитанций на столе и понимала: это только начало.
И странное чувство тревоги не покидало — словно дождь за окном предупреждал её о чём-то более серьёзном, чем просто сырой вечер.
Прошла неделя. Галина работала в офисе допоздна, надеясь, что дома её ждёт хоть какой-то покой. Но, как оказалось, у Леси Олеговны был свой план — и, судя по всему, стратегический.
Когда Галина открыла дверь, на диване в гостиной уже сидела свекровь. Рядом — Степан, на столе — чай, печенье и какая-то толстая папка.
— Надо же, хозяйка вернулась, — произнесла Леся Олеговна с таким видом, будто это она тут платила за квартиру. — Мы тебя ждали.
Галина бросила сумку на стул и медленно разулась.
— Я вижу, — сухо сказала она. — И что у нас сегодня? Очередная «совместная» беседа?
— Разговор серьёзный, — сказал Степан, но как-то без особой уверенности. — Присядь.
Галина села, но взгляд держала на папке.
— Что это? — кивнула она на стол.
— Документы, — важно произнесла свекровь. — Мы тут со Степаном подумали… В общем, нужно всё оформить по-честному. Половина фирмы — Степану.
Галина прищурилась.
— Это шутка? — спросила она, глядя то на мужа, то на свекровь.
— Это здравый смысл, — отрезала Леся Олеговна. — Вы же в браке. Всё, что ты заработала, по закону наполовину принадлежит ему. Так зачем тянуть? Оформи сразу, чтобы потом без лишних нервов.
Галина едва заметно усмехнулась.
— Ага, и что дальше? Завтра половину квартиры, потом машину, потом, может, и кошку разделим? Только, боюсь, хвост придётся пилить по живому.
— Не шути, Галина, — нахмурился Степан. — Мама права. Так будет честно.
— Честно? — Галина медленно повернулась к нему. — Степан, напомни, пожалуйста, ты сколько ночей сидел в офисе, пока я работала с клиентами? Сколько денег ты вложил в мою фирму?
Он замялся.
— Ну… это же не главное.
— Зато главное, что я сама её с нуля подняла, — резко сказала Галина. — И теперь вы вдвоём решили, что можно просто прийти и забрать половину?
— Да мы ж семья! — воскликнула свекровь, прижимая руки к груди. — Я, между прочим, думала о твоём будущем. Если с тобой что случится, фирма останется мужу. Так зачем ждать беды? Оформи заранее.
— Трогательно, — кивнула Галина. — Только почему-то у меня ощущение, что вы о моём будущем думаете меньше, чем о своём комфорте.
Леся Олеговна резко наклонилась вперёд.
— Галина, хватит строить из себя. Ты же не вечная. И муж тебе нужен не для того, чтобы просто ночевать дома.
— Да что вы говорите, — Галина откинулась на спинку стула. — А я думала, что муж — это человек, который поддерживает, а не планирует, как переписать на себя твой бизнес.
Степан поднял руки, словно пытаясь погасить пожар.
— Давайте без обид. Галя, ну правда, это ведь не изменит твоей жизни. Ты как управляла, так и будешь. Просто в бумагах будет ещё и моя фамилия.
— И доступ к счетам, — тихо добавила Галина.
Он отвёл взгляд. Молчание длилось несколько секунд, но казалось, что время застыло.
— Ладно, — наконец сказала Галина. — Скажу прямо: этого не будет. Никогда. Ни половины фирмы, ни квартиры, ни даже моего любимого чайника.
— Галина! — свекровь вскочила. — Ты что, думаешь, мы тебя ограбить хотим?
— Думаю, что если человек так настойчиво просит переписать на него моё имущество, он явно планирует что-то, от чего мне будет плохо, — ответила она.
Степан нахмурился.
— Ты утрируешь.
— А ты, Степан, слишком гнёшься, — парировала Галина. — И знаешь, под кого.
Леся Олеговна вдруг повысила голос.
— Да ты вообще без нас никто! Если бы не мой сын, ты бы сейчас в своей однокомнатной… — она резко замолчала, но было поздно.
— Договорите, — тихо сказала Галина. — В однокомнатной… что?
— Жила бы и не тянулась в бизнес! — выкрикнула свекровь. — Всё тебе мало, всё ты копишь… А мы что, хуже? Мы тоже жить хотим!
Галина встала. Медленно, спокойно.
— Вот и живите. Только не за мой счёт.
— Галя, — попытался вмешаться Степан, но Галина подняла руку.
— Нет, Степан. Ты можешь сейчас пойти с мамой. Если это твой выбор — я не держу.
Он замер, глядя то на жену, то на мать.
— Я… подумаю, — выдавил он.
Галина усмехнулась.
— Конечно, подумай. Только учти: когда решишь вернуться, дверь может быть уже заперта.
Леся Олеговна взяла сумку, но взгляд у неё был победный, как у человека, который уверен — игра ещё не окончена.
Когда они ушли, Галина почувствовала, что внутри всё дрожит. Не от страха — от предчувствия.
Она знала: это ещё не конец. Они вернутся. И ударят сильнее.
Прошло всего три дня с того вечера, как Галина отказалась «поделиться» фирмой. Она работала дома, когда в дверь позвонили. Звонок был долгим и наглым, как будто за дверью стоял человек, уверенный, что имеет право врываться без приглашения.
Галина подошла к глазку. Степан. За ним — Леся Олеговна. У неё в руках папка и какой-то пухлый конверт.
— Открывай, — сказала свекровь, заметив, что кто-то смотрит. — Мы по делу.
Галина не спешила.
— По какому делу? — её голос был холоден.
— Оформлять, — вмешался Степан. — Мы нашли нотариуса. Он сказал, что можно всё сделать быстро.
— Что — всё? — спросила Галина, хотя уже знала ответ.
— Половину квартиры и фирмы, — Леся Олеговна шагнула ближе к двери. — Так будет правильно. Ты же не хочешь тянуть с этим до суда? Мы ведь можем и так.
Галина на секунду прикрыла глаза, собираясь с мыслями.
— Понятно… — тихо произнесла она. — Сейчас открою.
Дверь распахнулась неожиданно резко. Галина стояла прямо перед ними — собранная, без тени усталости, которая раньше всегда была в её глазах.
— Заходите, — сказала она. — Раз уж вы так хотите всё «по-честному», давайте поговорим.
Леся Олеговна прошла первой, Степан — следом. Они уселись на диван, как дома. Галина села напротив, положив на колени связку ключей.
— Слушайте внимательно, — сказала она ровно. — Квартира оформлена на меня. Фирма — тоже. Это моё. Не «наше», не «общее». Моё. Ты, Степан, ни копейки не вложил. Вы, Леся Олеговна, тем более. И с сегодняшнего дня я прекращаю любые разговоры об «оформлениях».
— Да ты что, думаешь, мы просто так уйдём? — резко перебила свекровь. — Я в этой квартире почти живу!
— Ключи, — Галина протянула руку.
— Что? — удивился Степан.
— Ключи от квартиры. Сейчас. — Её голос был уже стальным.
— Галя, ты с ума сошла? — он попытался рассмеяться, но смех вышел нервным.
— Нет. Я просто поняла, что хочу жить без воров в своём доме, — она поднялась. — Ключи. Или я вызываю полицию.
Повисла пауза. Степан сжал губы, достал связку, положил на стол. Леся Олеговна фыркнула, но, буркнув что-то вроде «ещё пожалеешь», тоже достала свои.
— А теперь — вон, — тихо сказала Галина.
— Мы ещё посмотрим, кто кого выгонит, — бросила свекровь на ходу.
— Уже посмотрели, — ответила Галина и закрыла за ними дверь. На этот раз — с поворотом ключа.
Она стояла в тишине. Впервые за долгое время эта тишина не была тревожной. Она была её.
Галина подошла к окну. Снизу донеслись голоса — Степан что-то объяснял матери, та возмущённо жестикулировала. Но их слова уже не имели к ней никакого отношения.
Она знала: назад дороги нет. Ни для них, ни для неё.
Вечером она сложила ключи в маленькую шкатулку. Как символ.
Больше никто не войдёт в её жизнь без спроса.
И да, теперь ей придётся многое перестроить, возможно, и в бизнесе, и в быту. Но она впервые за долгое время чувствовала — это только её путь.
И только её дом.
Слова бывают сильнее оружия. Как думаете, что почувствовал Степан, когда Галина закрыла за ним дверь? И как бы вы поступили на её месте?
