— Игорь, мне нужна новая обувь.
Голос Светланы звучал ровно, как метроном, без тени просьбы или каприза. Она просто констатировала факт, как будто сообщила о закончившемся запасе соли. Игорь, развалившийся на их новеньком, дорогом диване, никак не отреагировал. Всё его внимание было приковано к ярким спецэффектам на огромном экране, где виртуальные чудовища распадались на пиксели под его виртуозным управлением. Мощный звук из акустической системы заполнял всю гостиную их, ещё пахнущей свежим ремонтом, квартиры.
Светлана подождала, давая ему возможность поставить игру на паузу. В ответ — тишина, только звуковые дорожки. Она сделала шаг вперёд, заслонив часть изображения. В руках она держала свою старую пару обуви, держа их за голенища, словно пойманную за ноги птицу.
— Я говорю, мне срочно нужны зимние сапоги, — повторила она чуть громче, но сохраняя спокойствие. — Эти абсолютно износились. На улице уже стабильный мороз, а у них вот-вот отвалится подошва. Видишь?
Она слегка покачала старым сапогом, и трещина на сгибе уродливо разошлась, обнажая внутренний серый утеплитель. Игорь раздражённо цыкнул, оторвал взгляд от контроллера и лениво скользнул по ней глазами. Его взгляд был оценивающим и абсолютно безразличным, как у сытого хищника, которому подсунули неинтересную добычу.
— Свет, ну вот опять за своё, — протянул он, возвращаясь к игре. — Мы же только-только закрыли вопрос с ипотечным взносом, сейчас каждая гривна на счету. А у тебя вечно то обувь, то какая-то сумочка, то ещё какая-то ерунда. Нужно быть более экономной.
— Экономной? — в её голосе впервые прозвучала сталь. — Игорь, вся моя месячная зарплата до последней копейки ушла на этот самый взнос. Весь аванс и вся премия! Хотя по нашей изначальной договорённости, это была твоя доля, из твоих запасов. Я свои деньги отдала, потому что ты сказал, что это «наше общее дело». Теперь у меня на банковской карте осталось около шестисот гривен. Как, по-твоему, я должна быть «экономнее» с этой суммой?
Он наконец-то поставил игру на паузу. В наступившей внезапной тишине его голос прозвучал особенно отвратительно и снисходительно. Он даже не сел, продолжая лежать, закинув ногу на ногу.
— Ну, отдала, и что? Правильно. Квартира ведь общая. Или ты думала, я один буду за всё платить, а ты сможешь тратить только на свои нужды? Мы семья, бюджет у нас общий. А раз он общий, то я, как мужчина, решаю, какие расходы сейчас приоритетны, а какие вполне могут подождать.
Он буквально упивался этой ролью. Ролью мудрого главы семьи, великого распорядителя финансов, который снисходительно преподаёт урок неразумной жене. Он совершенно не видел нелепости ситуации: он, с геймпадом от приставки стоимостью более тридцати тысяч гривен в руках, перед телевизором, который стоил около ста двадцати тысяч, рассуждал о необходимости экономии на зимней обуви.
Светлана смотрела на него, и в её глазах что-то медленно, безвозвратно гасло. Последние искорки надежды на понимание, остатки тепла. Она видела не своего мужа. Она видела чужого, самодовольного человека, которому доставляло искреннее удовольствие ощущать свою власть, пусть даже такую мелкую, бытовую.
— У меня нет возможности «подождать», — отчеканила она. — Мне не в чем завтра идти на работу.
Игорь отложил контроллер и сел, глядя на неё в упор. На его губах появилась та самая мерзкая, самоуверенная ухмылка, которую она ненавидела больше всего. Ухмылка триумфатора, который вот-вот произнесёт решающий, уничижительный аргумент.
— А моя мама говорит, что я слишком много денег на тебя трачу! Так что, милая, никаких больше дорогих подарков! Радуйся, что вообще вышла замуж за такого мужчину!
Он выпалил это и откинулся на подушки, абсолютно уверенный, что поставил её на место. Что сейчас она либо расплачется, либо начнёт скандалить, и он в любом случае выйдет победителем из этой перепалки. Но Светлана не сделала ни того, ни другого. Она просто смотрела на него. Долго, несколько секунд, которые для него показались вечностью. Её лицо ничего не выражало. А потом она молча развернулась, унося с собой в коридор пару изношенных сапог, и так же молча прошла в их спальню. В её движениях не было ни обиды, ни ярости. Только холодный, кристально чистый расчёт. Будто внутри неё щёлкнул какой-то невидимый тумблер, навсегда отключая систему под названием «мы вместе».
Игорь, абсолютно довольный произведённым эффектом, увеличил громкость и с головой погрузился в виртуальный мир. Он был победителем. Он не просто отказал, он продемонстрировал иерархию, напомнил, кто здесь главный. Теперь можно было расслабиться и получать удовольствие. Он надел беспроводную гарнитуру, и его громкий, самодовольный смех стал доноситься даже сквозь закрытую дверь спальни.
— Да говорю тебе, графика — огонь! Тут восемь «К», ты понимаешь? Каждый, блин, волосок видно! Старый телек рядом с этим — просто калькулятор. Светлана сначала ворчала, мол, дорого, но теперь сама иногда смотрит. Она у меня понятливая, знает, когда мужику нужно себя порадовать!
Светлана слышала эти обрывки фраз, пока шла в кладовку. Она не прислушивалась; слова сами впивались в уши, как острые занозы. В кладовке, за стопкой коробок с посудой, стояла огромная картонная упаковка от нового телевизора. Игорь не разрешал её выкидывать — «вдруг придётся переезжать или везти в сервис». Светлана молча достала из неё тонкую папку с документами: чек, гарантийный талон, инструкция. Всё было на месте.
Вернувшись в спальню, она села на край кровати и открыла ноутбук. Её пальцы не дрожали. Её дыхание было ровным. Ею двигали уже не эмоции; эмоции закончились там, в гостиной, когда он произнёс ту последнюю фразу. Сейчас ею управляло нечто иное — холодная, ясная, почти математическая целесообразность.
Она сделала несколько чётких фотографий на свой телефон: общий вид телевизора, тонкая рамка, логотип, задняя панель со всеми разъёмами, пульт. Затем сфотографировала чек, аккуратно прикрыв пальцем их личные данные. Сумма в чеке была внушительной, почти в три раза превышающей её месячную зарплату, которую она без остатка перевела на общий ипотечный счёт.
Она зашла на самую популярную площадку онлайн-объявлений. Заголовок был коротким и деловым: «Срочно! Продам флагманский 8К ТВ. Состояние идеальное». В описании она сухо перечислила характеристики, упомянув, что телевизору всего неделя, имеется полный комплект и официальная гарантия. И добавила ключевую фразу: «Причина продажи — срочно нужны деньги. Продажа только сегодня, самовывоз. Небольшой торг уместен». Она поставила цену на тридцать процентов ниже магазинной — достаточно, чтобы предложение стало невероятно привлекательным для тех, кто ищет именно эту модель.
Не прошло и пяти минут, как телефон завибрировал. Первое сообщение. Потом второе. Третье. Она не отвечала сразу, давая интересу нарастать. Из гостиной доносились восторженные вопли Игоря, который, очевидно, выигрывал очередной раунд. Он праздновал свою маленькую семейную победу, совершенно не подозревая, что в соседней комнате его главный трофей уже выставлен на аукцион.
Светлана выбрала самый конкретный диалог.
— Добрый вечер. Телевизор в наличии? Готов забрать в течение часа.
— В наличии, — напечатала она в ответ.
— Состояние соответствует описанию? Без дефектов, царапин?
— Как из магазина. Можете проверить на месте.
— Отлично. Окончательная цена?
Она назвала сумму, скинув ещё пару тысяч гривен для ускорения сделки.
— Забираю. Продиктуйте адрес.
Она отправила ему адрес их новой квартиры. Адрес жилья, за которое она заплатила своей зарплатой и своим унижением. Получила в ответ короткое «Выезжаем». Она закрыла ноутбук. Вся операция заняла не больше двадцати минут. Впереди был час ожидания. Она встала, подошла к шкафу и достала дорожную сумку. Небольшую, но вместительную. И начала методично, без суеты, складывать в неё свои вещи. Не все. Только самое необходимое.
Ровно через час, как по расписанию, резкий, настойчивый звонок в дверь перерезал звуки выстрелов и взрывов, доносившиеся из гостиной. Игорь, поглощённый баталией, даже не повернул головы.
— Свет, открой, а? Я занят! — крикнул он, его пальцы продолжали яростно танцевать на кнопках контроллера.
Светлана вышла из спальни. Её дорожная сумка была собрана и стояла у стены, но он этого, разумеется, не заметил. Она без малейшего колебания повернула ключ в замке и открыла дверь. На пороге стояли двое крепких парней в рабочих куртках, тот самый покупатель и его товарищ. Они выглядели как обычные ребята, решившие выгодно обновить технику.
— Добрый вечер. Мы по поводу телевизора, — деловито произнёс тот, с кем она переписывалась.
Светлана молча кивнула и сделала шаг в сторону, пропуская их в квартиру. Она не улыбалась, не проявляла гостеприимства. Она просто выполняла следующий пункт своего плана. Парни вошли, оглядываясь. Шум из гостиной тут же привлёк их внимание.
— Он там, — тихо сказала Светлана, указывая на дверной проём.
Чужие голоса в прихожей наконец заставили Игоря оторваться от своей игры. Он поставил её на паузу, и внезапная тишина сделала присутствие незнакомцев ещё более ощутимым. Он вышел из гостиной, недоумённо хмурясь, с контроллером в одной руке и гарнитурой, сдвинутой на шею.
— Это ещё кто такие? — его вопрос был адресован Светлане, но смотрел он на парней с откровенной враждебностью. — Светлана, ты кого в дом привела?
Светлана не ответила. Она просто посмотрела на покупателя и сделала едва заметный кивок в сторону гостиной. Парень всё понял. Он и его напарник, не обращая больше внимания на хозяина квартиры, прошли мимо него к стене, где висел огромный чёрный прямоугольник.
— Э, вы что творите?! — голос Игоря поднялся на несколько тонов, когда один из парней сноровисто полез за телевизор, чтобы отсоединить кабели. — Руки убрали! Это мой телевизор!
Парни переглянулись и посмотрели на Светлану, ища подтверждения. Она стояла в дверях гостиной, спокойная и неподвижная, как статуя. Её молчание было красноречивее любых слов.
— Женщина его продаёт, — пожал плечами один из них, обращаясь к Игорю, и продолжил своё дело. Щёлкнул замок кронштейна.
Игорь бросился к жене. Его лицо побагровело от ярости и абсолютного непонимания. — Ты что устроила?! Ты в своём уме?! А ну скажи им, чтобы проваливали!
Она смотрела на него так, словно видела впервые. С холодным, отстранённым любопытством исследователя, изучающего незнакомый и довольно неприятный вид насекомого. Она проигнорировала его вопли и обратилась к парням: — Коробка в кладовке, за стопкой с посудой. Заберёте?
Игорь задохнулся от возмущения. Пока один из парней шёл за коробкой, второй уже аккуратно снимал драгоценную панель со стены. Игорь метался между ними и женой, не зная, кого хватать. Его мир, такой понятный и подконтрольный ещё десять минут назад, рушился на глазах. Он был царём в своём замке, но вдруг оказалось, что замок продан вместе с троном.
Телевизор упаковали быстро и профессионально. Покупатель достал из кармана толстую пачку денег, но Светлана остановила его жестом руки. — Нет, спасибо. Только переводом, — её голос был твёрдым и не допускал возражений. — Наличные не нужны.
Она достала телефон и продиктовала номер своей банковской карты. Игорь смотрел на эту сцену с открытым ртом. Он видел, как парень в своём телефоне набирает сумму, как нажимает кнопку «перевести». И в следующую секунду на экране телефона Светланы, который она держала так, чтобы ему было видно, высветилось уведомление о зачислении. Сумма была огромной. Это были деньги. Её деньги. Его лицо исказилось в гримасе такой ярости, что на мгновение показалось, будто у него случится удар.
— Готово, — сказали парни, поднимая коробку. — Спасибо за сделку.
Они развернулись и пошли к выходу. Светлана проводила их до двери и закрыла за ними замок. Затем она повернулась и встретилась взглядом с мужем, который стоял посреди гостиной, тяжело дыша и глядя на пустую стену с сиротливо торчащим кронштейном. Представление было окончено.
— Деньги поступили. Можете забирать.
Они подхватили коробку и направились к выходу. Игорь остался стоять посреди гостиной, напротив пустой стены, с которой свисали бесполезные провода. Дверь за грузчиками захлопнулась, отрезая путь к отступлению. Он медленно повернулся к жене. Его лицо было белым от ярости. Он тяжело дышал, раздувая ноздри, и готовился выплеснуть всё, что в нём кипело.
Щелчок замка прозвучал в оглушительной тишине, как выстрел. Воздух в гостиной, ещё секунду назад вибрировавший от яростных криков Игоря, стал плотным и тяжёлым. Он стоял посреди комнаты, тяжело дыша, его грудь вздымалась так, будто он только что пробежал марафон. Он медленно повернулся к Светлане. Его лицо было бледным, с некрасивыми красными пятнами, а глаза, обычно ленивые и самодовольные, сузились до маленьких, злых точек. Он открыл рот, набирая в лёгкие воздух для сокрушительного, уничтожающего потока оскорблений, который должен был стереть её в порошок, размазать по стене, вернуть на место.
Но она его опередила.
Не сказав ни слова, Светлана сделала несколько тихих шагов к низкой тумбе у стены, где вперемешку с какими-то счетами и рекламными буклетами пылились забытые мелочи. Её движения были плавными и совершенно лишёнными суеты. Она не боялась его взрыва, она его просто не ждала. Он больше не был фактором, который стоило принимать во внимание. Её пальцы на мгновение замерли, а затем взяли с тумбы маленький, потёртый пульт из серого пластика. Резиновые кнопки на нём почти стёрлись от времени, а крышечка отсека для батареек была перемотана скотчем. Это был пульт от их старого, маленького телевизора, который уже год стоял без дела в спальне.
Она подошла к застывшему мужу. Он смотрел на неё, не понимая, что она задумала, его готовая взорваться ярость на мгновение сменилась растерянностью. Она не стала кричать. Она не стала ничего доказывать. Она просто протянула ему этот кусок старого пластика.
— Что это? — прохрипел он, его голос был чужим и севшим.
Светлана не ответила. Она взяла его безвольно висящую руку, разжала ему пальцы и вложила в ладонь старый пульт. Его рука машинально сжалась. И только тогда она заговорила. Её голос был тихим, ровным и абсолютно безжизненным. Голос человека, зачитывающего приговор.
— Это наш новый телевизор, — спокойно ответила Светлана, кивнув в сторону спальни. — А твой большой и дорогой я только что продала ребятам, которые, наверное, уже грузят его в машину.
Она сделала паузу, давая словам впитаться в его сознание, стать частью его новой реальности. Он смотрел то на пульт в своей руке, то на неё, его лицо начало искажаться, превращаясь в маску боли и унижения.
— Денег хватило на сапоги, тёплый пуховик и билет на поезд к моей маме, в Житомир, в один конец.
Каждое слово было точным, выверенным ударом. Сапоги — причина. Пуховик — следствие. Билет в один конец — окончательное решение. Она не оставила ему ни единого шанса на ответ, ни одной лазейки для спора. Она просто представила ему итоговый баланс их совместной жизни.
Затем она произнесла последнюю фразу, которая была не просто финальной точкой, а контрольным выстрелом.
— Она, в отличие от твоей, не любит, когда её дочь унижают.
Сказав это, она развернулась. Не быстро, не демонстративно. Просто повернулась и пошла в спальню. Он слышал, как щёлкнули замки на её дорожной сумке, как тихо скрипнула дверца шкафа, когда она доставала пальто. Он не двинулся с места. Он так и остался стоять посреди гостиной, напротив пустой стены с одиноким, бесполезным кронштейном, сжимая в ладони старый, никому не нужный пульт. В квартире больше не было криков, не было скандала. Была только пустота. И эта пустота была громче и страшнее любого крика…
Ох, друзья, как же тяжело читать такие истории! Как думаете, почему в отношениях, где есть общие цели, один партнёр так легко начинает пренебрегать базовыми потребностями другого? И что, по-вашему, должен почувствовать человек, когда понимает, что его любимая вещь, его символ власти, продан за пару сапог и билет в один конец?
