Лариса Борисовна стояла, прислонившись к дверному косяку, и никак не могла заставить себя сдвинуться с места. Дверь, как будто живая, теплая от её спины, удерживала её, словно не хотела выпускать в пустоту. За той дверью осталось всё её прошлое: два десятилетия, уложенные в шкафы, полки, кастрюли, в недомолвки, редкие смешки, но гораздо чаще — в обиды и молчание. А здесь, в прихожей её собственной квартиры, начиналась новая жизнь, и это новое напоминало пустой бетонный остов: ни пола, ни стен, лишь сквозняки. С Валерием они жили как чужие люди. Это произошло не сразу — сначала они ещё пытались: она задавала вопросы, а он отвечал односложно. Она готовила что-то простое для них двоих, он мял еду вилкой в тарелке и читал новости в своем телефоне, изредка кивая, будто разговаривал с невидимым собеседником. Постепенно и эти попытки сошли на нет. Утром: «Привет». Вечером: «Как дела». Ночью — ничего. Они не ругались, не кричали, не хлопали дверями. Просто слова испарились. Развод они оформили удивительно быстро. Лариса была поражена — ей казалось, что это будет мучительно, с кучей бумаг и унижений. Но всё вышло до ужаса обыденно: нотариус, пара подписей, обмен короткими фразами. Он даже улыбнулся на прощание. Его улыбка получилась слабой и неуверенной, но Лариса вдруг уловила в ней что-то человеческое. Конечно, уже слишком поздно. И вот теперь — пустота. Она направилась на кухню, включила чайник, и в гудении кипящей воды ей послышался её собственный вопрос: «Ну и что мне делать дальше?» В свои пятьдесят четыре года она чувствовала себя, как школьница после выпускного, не знающая, куда двигаться. Вот только девочке намного проще: у неё впереди целая жизнь, а у Ларисы позади двадцать лет, в которых она потеряла не только своего мужа, но и саму себя. Телефон завибрировал на столе. Она взглянула на экран и тяжело вздохнула: это была Инна Ивановна. Её бывшая свекровь.
— Лариса? — голос звучал твёрдо, без приветствия. — Нам необходимо встретиться. Лариса машинально кивнула в пустоту, хотя никто не мог её увидеть. К вечеру она уже стояла у той самой двери, где когда-то её встречали как полноправную хозяйку, а теперь — как чужую. Дверь открылась, и лицо Инны Ивановны, раньше знакомое до каждой мелочи, вдруг показалось ей незнакомым, словно нарисованным с нуля.
— Ну что, развелась? — свекровь оглядела её с ног до головы, словно проверяя её вес и внешний вид. — Отлично. Машину отдай Валерию. Лариса моргнула. Раз. Два.
— Простите? — Ты прекрасно всё расслышала. Машина принадлежит семье. Теперь она нужнее моему сыну. Сзади послышался лёгкий кашель — это был Валерий. Он не вышел, стоял где-то в глубине, как подросток, который прячется за занавеской. Лариса сделала вдох глубже, чем было нужно.
— Машина моя. Я её купила сама. — На семейные деньги, — резко отрезала Инна Ивановна. — А теперь ты чужая. Это слово ударило больнее, чем она могла ожидать. «Чужая». Двадцать лет она приносила сюда еду на все праздники, бинтовала раны, когда у отца Валерия была травмирована нога, выслушивала бесконечные замечания. И вдруг — она стала чужой. Она позвала Валерия. Он вышел, какой-то осунувшийся, в старой футболке, в домашних тапочках, и смотрел в пол.
— Скажи маме, что машина моя. Валерий стал переминаться с ноги на ногу.
— Ну… мама права. Мне теперь надо как-то передвигаться. А у тебя своя квартира осталась. Смех сорвался у Ларисы внезапно, короткий и злой.
— Будешь ездить на общественном транспорте. Как я.
— Не веди себя глупо, — вмешалась свекровь. — Валерию трудно. Мужчине автомобиль нужнее.
— А мне, получается, не нужно никуда ездить?
— Женщина всегда выкрутится, — отмахнулась Инна Ивановна. — Женщина всегда приспособится. А мужчине труднее. Лариса почувствовала, что внутри неё что-то сломалось.
— Ключи привезёшь завтра. И документы. — И дверь захлопнулась прямо у неё перед носом. Она стояла на лестничной площадке, глядя на облезлый дверной косяк. Затем медленно спустилась вниз, села в машину — пока ещё свою — и просто сидела, держась за руль. Руки дрожали. То ли от ярости, то ли от обиды. Ночью она практически не спала. Перебирала документы: справку о наследстве, договор купли-продажи. Всё было чисто, абсолютно прозрачно. Но разве какая-то бумага остановит человека, которому наплевать на других? Утром телефон снова зазвонил. Голос свекрови был жестким:
— Где ключи? Ты думаешь, можешь так запросто забрать машину? Это воровство!
— Машина была куплена на деньги, которые я получила от продажи маминого загородного дома. Это наследство, а не наше общее имущество.
— Больше ври! Жду тебя сегодня же с ключами. Иначе ты об этом пожалеешь. Лариса положила трубку. Когда-то она очень боялась таких слов. Но сейчас она чувствовала только усталость. Звонки не прекращались весь день. К вечеру её телефон был забит сообщениями: «Немедленно верни машину!», «Ты воровка!», «Я всем расскажу, какая ты на самом деле!» Лариса отключила звук и закрыла глаза. Может быть, проще уступить? Отдать — и жить спокойно? Но что-то внутри неё решительно сопротивлялось. И в этот момент в дверь позвонили. На пороге стояла Алла Дмитриевна, тётя Валерия, сестра его покойного отца. Невысокая, седая, но с таким пронзительным взглядом, что сразу заставлял держать спину прямо.
— Могу войти? Нам нужно поговорить. Лариса отошла в сторону. На кухне Алла Дмитриевна положила ладони на стол и посмотрела Ларисе прямо в глаза.
— Лариса, Инна окончательно сошла с ума? Вчера орала по телефону, что ты украла её машину. Я спрашиваю: «Инна, что ты несешь?» А она мне: «Лариса катается на нашей машине! Я ей покажу!» Старушка покачала головой.
— Я Инну знаю очень давно. Ещё с тех пор, как она вышла замуж за моего брата. У неё всегда был хватательный рефлекс: если что-то блестит — значит, это должно быть её. Но здесь дело не только в алчности. Здесь замешан Лёша.
— Какой ещё Лёша?
— Её племянник. Он проигрался в пух и прах. У него огромные долги. Ему уже звонят коллекторы. Вот Инна и решила: она продаст твою машину, и поможет племяннику. Лариса почувствовала, как её горло сжалось.
— Так значит, не для Валерия?
— Да какой там Валерий. Он у неё на поводке. Скажет «гав» — он гавкнет. Скажет «продать» — он продаст. Лариса молчала, переваривая услышанное.
— Но есть один способ, — продолжила Алла Дмитриевна. — Инна боится одного — огласки. Чтобы про Лёшу никто не узнал. Особенно родственники. Я могу поехать с тобой. При мне она будет говорить совершенно по-другому. Лариса села, сжав руки на коленях. Неожиданно она почувствовала облегчение: наконец-то кто-то встал на её сторону.
— Алла Дмитриевна… почему вы мне помогаете? Я ведь теперь не ваша родственница.
— Справедливость не зависит от паспорта. Ты двадцать лет была хорошей невесткой. И сейчас ты в беде. Значит, надо помогать. Лариса впервые за долгое время улыбнулась.
— Спасибо вам. Без вас я бы точно не справилась. На следующий день они стояли у двери Инны Ивановны. В руках у Ларисы была папка с документами, а у Аллы Дмитриевны — уверенность человека, который пришёл не разговаривать, а сражаться.
— Не переживай, — прошептала старушка. — Я знаю, как с ней общаться. И позвонила в дверь. Инна Ивановна открыла дверь осторожно, будто ожидала кого-то другого. Увидев на пороге Аллу Дмитриевну, сразу напряглась:
— Тома? А ты зачем пришла? Голос её стал намного мягче, но глаза — острые и колючие, как иголки. Ларису она словно и не заметила.
— Поговорить приехала, — сказала Алла Дмитриевна и оттолкнула Ларису внутрь квартиры. — Про машину. В гостиной Валерий сидел на диване и делал вид, что смотрит телевизор. Но по тому, как он крепко сжал пульт, было ясно: его уши ловили каждое слово. Лариса стояла с папкой, прижимая её к себе. Раньше она всегда чувствовала себя здесь «чужой на собственном празднике» — всё хозяйство было в руках свекрови, а она, Лариса, будто временная квартирантка. Сейчас это чувство стало вдвойне сильнее. Алла Дмитриевна села в кресло и строго посмотрела на сестру своего покойного мужа:
— Инна, объясни мне, с какой стати чужой автомобиль стал твоей собственностью?
— Чужой? — в голосе Инны зазвенела фальшь. — Они же жили в браке! Всё общее!
— Машину Лариса купила на свои деньги. Наследство от мамы, — вмешалась Алла Дмитриевна. — Это её личная вещь. Инна взмахнула руками, словно отгоняла осу.
— Да она всё врёт! Всё!
Лариса открыла папку и разложила документы на журнальном столике: справку о наследстве, договор купли-продажи. Бумаги лежали между ними, словно линия фронта.
— Вот даты, вот подписи, — спокойно сказала Лариса. Инна схватила документы, пробежалась по ним глазами, и её лицо налилось красным.
— И что? Валерию она нужнее! Он мужчина, а ты — женщина.
— Валерий, — Алла Дмитриевна повернулась к племяннику, — ты что, не можешь сам купить себе машину? Валерий поморщился, открыл рот, но мать посмотрела на него так, что слова застряли. Он снова уткнулся в экран. Лариса почувствовала: всё повторяется. Валерий — всегда в тени. Всегда молчит, со всем соглашается, лишь бы не ссориться. Но тут Алла Дмитриевна внезапно пошла в наступление:
— А если я прямо сейчас расскажу всем родственникам, зачем тебе на самом деле эта машина? Инна вздрогнула.
— Не смей!
— Боишься? — голос старушки стал ещё твёрже. — Боишься, что все узнают про Лёшу? Наступила тишина. Даже телевизор будто притих, прислушиваясь. Валерий приподнял голову.
— Мам… Какой ещё Лёша?
— Молчи! — рявкнула Инна. Но слова уже были произнесены.
— Он что, имеет к этому отношение? — Валерий встал. — Ты мне врала? Хотела продать машину для него? Лариса смотрела на бывшего мужа с огромным удивлением. Впервые за двадцать лет он заговорил против матери.
— Валера, не всё тебе нужно знать… — попыталась смягчиться Инна.
— Нет, всё! — неожиданно громко сказал он. — Я хочу знать! Я уже не мальчик. Алла Дмитриевна кивнула, словно подтверждая его право на голос.
— Лёша проигрался в казино, — спокойно произнесла она. — У него большие долги. Инна решила расплатиться за него за счёт твоего автомобиля. Инна вскочила, как будто ужаленная:
— Врет! Алла всё выдумала! Но её глаза бегали, а руки дрожали.
— Мам, — тихо сказал Валерий. — Это правда? Инна отвела взгляд. Лариса испытывала странную смесь чувств. С одной стороны — ярость: двадцать лет её использовали как бесплатное приложение к сыну. С другой — жалость: перед ней сидела старая женщина, вся сжатая в комок. Жадность, страх, ложь — всё это не делало её сильной, а наоборот, выставляло в жалком свете. Но жалость быстро прошла.
— Инна, — произнесла Алла Дмитриевна. — Лариса оставила тебя в покое. А ты её — нет. Если еще раз попробуешь забрать машину, я расскажу обо всём всем. И про Лёшу, и про коллекторов. Инна опустилась в кресло и вдруг стала маленькой, почти смешной. Валерий повернулся к Ларисе:
— Прости меня. Я не знал. Машина, конечно, твоя. Слова его звучали искренне. Но Лариса чувствовала: он снова ищет, к кому прильнуть, чтобы не остаться одному. Они с Аллой Дмитриевной вышли из квартиры. На улице воздух был свежим, даже холодным.
— Ну вот, — сказала старушка, — теперь она ненадолго успокоится. Но помни: такие люди не меняются. Сегодня пообещает, а завтра снова начнет. Лариса кивнула.
— Спасибо вам.
— Да ладно. Я давно на неё смотрю и думаю: кто же её остановит? Вот и пришлось мне вмешаться. Несколько дней прошли спокойно. Звонков от Инны не было. Но Лариса всё равно ждала чего-то плохого. И оно пришло оттуда, откуда она меньше всего ждала. Вечером в дверь постучали. На пороге стоял молодой человек в дорогом пиджаке, с цепким взглядом.
— Лариса Борисовна? — уточнил он. — Меня зовут Анатолий. Я работаю с вашим бывшим мужем. Лариса нахмурилась.
— С Валерием?
— Да. Мы вместе в одной компании. Но я пришел не по работе. Мне нужна ваша помощь. Он вошел в квартиру так уверенно, словно был её хозяином. Сел на стул, скрестив руки.
— Дело касается Инны Ивановны и её племянника.
Лариса села напротив, не скрывая своего недоверия.
— Что именно?
— Лёша задолжал людям, которые не прощают. Инна пытается вытянуть деньги из всех, кого только может. Но даже если она продаст ваш автомобиль, этого не хватит. Сумма — очень большая. Лариса молчала, пытаясь уловить, в чем подвох.
— И вы хотите, чтобы я что? — наконец спросила она. Анатолий улыбнулся. Его улыбка была неприятной, как у человека, который знает о чужих слабостях.
— Чтобы вы убедили Инну продать её квартиру. Тогда вопрос будет решен. Лариса чуть не рассмеялась.
— Вы в своём уме? Она портит мне жизнь из-за машины, а вы говорите о квартире? Анатолий пожал плечами:
— Поймите меня правильно. Люди, которым должен Лёша, не будут ждать. Если деньги не найдутся, проблемы начнутся у всех родственников. В том числе и у вас. Он посмотрел ей прямо в глаза. Взгляд был холодным, почти хищным. Лариса вдруг поняла: борьба за машину — это было только начало. Ночью она долго не могла уснуть, не находя себе места. В голове крутились слова Анатолия: «Проблемы начнутся у всех родственников. В том числе и у вас». Как это — «у вас»? Она же больше не их родственница. Но, судя по всему, прошлое так просто не отпускает. В темноте она осознала: конфликт с Инной — не про машину. Машина — лишь символ. Символ её права на собственную жизнь, без чужих указаний. Если она уступит сейчас, то будет уступать всегда. Но как быть с этим Анатолием? С его угрозами? В её памяти всплыло лицо Аллы Дмитриевны. У неё был честный, прямой взгляд. Может, рассказать ей? Вместе они что-то придумают. Утром Лариса поехала к Алле Дмитриевне. Та открыла дверь, будто ждала её.
— Ну что, опять Инна?
— Не Инна, а хуже. Ко мне вчера приходил её человек. Требовал, чтобы я продала свою квартиру. Старушка прищурилась.
— Какой ещё человек?
— Анатолий. Говорит, что работает с Валерием.
— Ах вот оно что… — пробормотала Алла Дмитриевна. — Значит, это не просто коллекторы. Это куда более серьезные ребята. Лариса почувствовала, как по её спине пробежал холодок.
— И что теперь делать? Старушка встала, накинула на плечи платок.
— Сидеть и ждать — глупо. Нужно искать союзников. Я знаю одного человека… Он старый друг моего брата. Когда-то работал в правоохранительных органах. Человек надёжный. Думаю, он поможет разобраться, кто эти Анатолии и откуда они взялись. Лариса посмотрела на неё с благодарностью.
— Вы будто всё знаете наперёд.
— Это возраст, Лариса, — усмехнулась Алла Дмитриевна. — В мои годы уже становится ясно, что такие истории — не про имущество. Они про власть. Кто кого сломает. Она взяла сумку и кивнула:
— Поехали. И вот Лариса снова сидела в чужой гостиной. На этот раз — у невысокого крепкого мужчины с густыми бровями и голосом, в котором чувствовался большой опыт. Его звали Евгений Николаевич.
— Итак, девочка, — сказал он, выслушав её. — Машина — это мелочь. Тут чувствуется серьезная криминальная схема. Лёша — просто прикрытие. А настоящие люди хотят втянуть вас всех в огромные долги. Лариса почувствовала, что земля уходит у неё из-под ног.
— Но я тут при чём?
— Ты — удобная мишень. У тебя есть машина, квартира. Ты одинока. На тебя проще оказывать давление. Алла Дмитриевна нахмурилась:
— Что будем делать? Евгений Николаевич посмотрел на Ларису внимательно.
— Вопрос в том, готова ли ты бороться. По-настоящему. Не за машину. А за себя. Лариса закрыла глаза. Внутри всё сопротивлялось страху. Да, ей было страшно. Но ещё страшнее — снова стать чьей-то тенью, снова позволить, чтобы её волю подавляли. Она открыла глаза и кивнула.
— Готова. Евгений Николаевич налил себе чаю из пузатого чайника и посмотрел поверх очков на Ларису.
— Ну что, Лариса, готовься. В таких историях без шума не обходится. Здесь важно одно — чтобы ты перестала бояться. Пока боишься — они уже победили. Лариса кивнула. Внутри всё сжалось, но она понимала: отступать больше некуда. Машина, квартира, да и вся её жизнь стали лакомым куском для чужих рук. Алла Дмитриевна тихо добавила:
— Эти ребята только кажутся серьезными. На самом деле у них нет совести. Они тебя съедят, если ты им это позволишь. На следующий день звонки возобновились. Но теперь звонил не Анатолий, а неизвестные номера. Грубые голоса требовали «решить вопрос» до конца недели. Лариса молчала. Вечером её автомобиль оказался поцарапан: на капоте красовалась длинная борозда. Она стояла во дворе, смотрела на эту царапину и чувствовала, как злость вытесняет страх.
— Ну всё, — сказала она себе. — Хватит. Они с Аллой Дмитриевной снова пришли к Евгению Николаевичу. Тот только хмыкнул, увидев фотографии поврежденной машины.
— Значит, пошли на угрозы. Я так и думал. Надо действовать на опережение. Он кому-то позвонил, говорил коротко, по-военному. Затем сказал:
— У нас есть два пути. Первый: ты идешь в полицию, но там будет волокита. Второй: мы собираем всю информацию на Инну и её племянника, подключаем родственников. Ударим оглаской. Лариса посмотрела на него:
— Думаете, это сработает?
— На таких, как Инна, действует только страх. Она боится не закона, а позора. И вот наступил вечер, когда они втроём — Лариса, Алла Дмитриевна и Евгений Николаевич — снова оказались у двери той квартиры. В руках у Евгения была толстая папка с документами: распечатки долгов Лёши, данные о звонках коллекторов. Инна открыла дверь и сразу побледнела: вид у троицы был очень решительный.
— Что вам ещё нужно? — почти пропищала она. Евгений шагнул вперёд:
— Инна Ивановна, давайте будем честными. Машина не ваша. Квартира не ваша. Долги Лёши — не ваши. Хватит всех втягивать. Мы готовы пойти в полицию, а потом разослать документы всем родственникам.
— Вы не посмеете! — сорвалось с её губ.
— Посмеем, — твёрдо сказал он. Валерий вышел из комнаты. В этот раз без привычного безвольного взгляда.
— Мам, я устал. Мне надоело, что из-за Лёши мы все живём, как в клетке. Я хочу жить нормально. Оставь Ларису в покое. Лариса не верила своим ушам. Валерий впервые сказал то, что должен был сказать двадцать лет назад. Инна села прямо в коридоре, опустив руки. Её лицо сморщилось, будто маска упала.
— А что мне делать? — прошептала она. — Лёшу же могут убить.
— Лёша сам виноват, — жестко ответила Алла Дмитриевна. — Он взрослый. Хватит чужими руками разгребать его проблемы. Вечер закончился неожиданно спокойно. Евгений убрал бумаги обратно в папку, Инна больше не сопротивлялась, а Валерий стоял, растерянный. Уже на улице Лариса остановилась и впервые за долгое время вдохнула полной грудью. Воздух был морозным, колючим, но чистым.
— Ну вот, — сказал Евгений. — Первая победа на твоей стороне. Лариса кивнула. Она чувствовала: всё ещё впереди. Но самый главный шаг был сделан — она впервые не отступила. Дома, сидя на кухне с чашкой чая, она долго думала. Машина стояла во дворе, хоть и поцарапанная, но всё же её. Квартира — её крепость. Но самое главное — у неё впервые появилось ощущение, что она не одна. Алла Дмитриевна, с её прямотой и добротой. Евгений Николаевич, с его твёрдой рукой. Даже Валерий, хоть и поздно, но начал прозревать. Она посмотрела на своё отражение в тёмном окне и вдруг увидела там не растерянную женщину после развода, а человека, который заново строит свою жизнь. И, может быть, завтра всё будет не так легко. Но теперь она знала: уступать больше нельзя. Так закончился один этап её жизни. Но начался другой — трудный, но честный.
