— Кто вы будете пациенту? — медицинская сестра строго посмотрела поверх очков на даму в ослепительном наряде.
— Я его законная жена, — невозмутимо парировала Ольга, поправляя свою безупречную причёску. — Владимир Павлович Соколов, сорок два года. Его привезли этим утром с гипертоническим кризом и подозрением на микроинсульт.
— Странно, — медсестра слегка нахмурилась, пролистывая бумаги. — В нашей системе записана другая супруга. Ирина Николаевна Соколова.
— Это… его прежняя жена. Мы только недавно расписались, просто не успели поменять документы. Ну, знаете, эта бюрократия!
В этот самый момент двери приёмного отделения распахнулись, и в коридоре возникла невысокая женщина в простеньком сером плаще. Её и без того усталое лицо стало совершенно бледным, когда она увидела Ольгу.
— Что ты тут делаешь? — тихо спросила Ирина.
— А ты? — Ольга нарочито небрежно закинула ногу на ногу. — Вова уже давно не живёт с тобой. По-моему, у меня куда больше прав находиться рядом с ним.
Медсестра, совершенно сбитая с толку, растерянно переводила взгляд с одной соперницы на другую.
Ирина всегда начинала утро в половине седьмого, готовила завтрак для сына-подростка и для мужа. Владимир обычно молча уплетал яичницу, не отрываясь от экрана смартфона, затем целовал её в щёку — скорее по заведённой привычке, чем от искренних чувств — и уходил в своё проектное бюро.
Так всё текло и продолжалось последние лет пять. До этого были замечательные времена: совместные выходы в Киевский оперный театр, поездки на дачу к Ирининым родителям под Львовом, милые семейные ритуалы вроде пятничной пиццы и просмотра старых комедий. Но потом что-то невидимое, но важное сломалось.
Всё началось с незначительных вещей. Владимир завёл профили во всех социальных сетях, часами скроллил ленты, ставил лайки совершенно незнакомым дамам. Ирина старалась не придавать этому значения — ну что такого, человеку скучно, вот и развлекается. Но вскоре появились личные переписки. Она увидела их нечаянно — телефон мужа лежал на столе, и пришло уведомление от какой-то Светланы с тремя сердечками.
— Да это же коллега, — отмахнулся Владимир. — Поздравляла меня с новым повышением.
Только вот повышения у него не было уже года три.
Ирина держалась. Ради Егора, ради привычного, налаженного быта, ради того, чтобы не пополнить ряды разведёнок, которых среди её приятельниц становилось всё больше. Её мама, Елена Петровна, женщина старой закалки, наставляла: «Мужчина, он как ребёнок, погуляет и вернётся в семью. Главное — не зуди».
И Ирина не зудела. Молча стирала его рубашки, пахнущие чужими, резкими духами, находила в карманах чеки из дорогих ресторанов, в которых они с Владимиром не бывали уже много лет, видела, как он лихорадочно стирает сообщения, едва она переступала порог комнаты.
А потом возникла Ольга.
— Представляешь, нашёл в «Одноклассниках» Олю Григорьеву! — радостно объявил Владимир за ужином месяца три назад. — Помнишь, я тебе рассказывал? Мы в параллельных классах учились, я же по ней просто сох!
Ирина помнила. Эту байку о его первой любви муж пересказывал раз десять, каждый раз добавляя всё новые романтические подробности.
— И что? — спросила она, накладывая салат.
— Да так, переписываемся понемногу. Она в разводе, дочь уже совсем взрослая. В Житомире живёт, но часто в наш Киев приезжает — мама у неё тут.
Егор фыркнул: — Пап, тебе не кажется, что в твои годы странно радоваться как школьник из-за чата с какой-то одноклассницей?
— В мои годы? — обиделся Владимир. — Мне всего сорок два!
— Ну да, прям юнец, — съязвил сын.
Ирина промолчала, но тревожный колокольчик в её душе уже звенел вовсю. Она видела, как горят глаза мужа, когда он говорил об этой Ольге. Так они не сияли уже очень давно — уж точно не когда он смотрел на жену.
Через пару недель Владимир «пошёл с ребятами из офиса в бар». Вернулся глубоко за полночь, весь сияющий, с блаженной улыбкой на лице.
— Не спала? — он чмокнул Ирину в макушку. — Что-то мы засиделись.
От него пахло женским парфюмом — приторным, с явными нотками ванили. Таких духов у Ирины не было никогда.
В больничной палате Владимир лежал с закрытыми глазами. Капельница размеренно отмеряла время, кардиомонитор слабо попискивал. Ирина присела на стул у окна, а Ольга вызывающе устроилась на краешке кровати, поглаживая его руку.
— Зачем ты вообще сюда притащилась? — шипела Ольга. — Он же от тебя ушёл!
— Ушёл? — Ирина усмехнулась. — Это когда же он успел уйти? Вчера вечером собрал свой рюкзак и сказал, что ему надо подумать. А сегодня утром мне позвонили отсюда.
— Он переехал ко мне!
— На целых десять часов? Что ж, поздравляю с новосельем.
Владимир слабо застонал и приоткрыл глаза. Увидев обеих женщин, он попытался что-то произнести, но речь давалась ему с огромным трудом.
— Ти-хо… — выдохнул он.
— Вовочка, милый, я здесь! — Ольга склонилась к нему. — Всё будет хорошо, я тебя выхожу!
Ирина молча поднялась и вышла из палаты. В коридоре она достала мобильник и набрала маму.
— Мам, я в больнице. Нет, со мной всё в порядке. Володя… Да, прихватило его. Микроинсульт. И знаешь, что самое главное? Тут его пассия сидит, изображает из себя жену.
Елена Петровна помолчала, потом сказала: — Возвращайся домой. Егор у меня, накормлен. Поговорим по душам.
Дома мама заварила крепкий травяной чай, достала немного коньяка «для согрева души» и села напротив дочери.
— Рассказывай всё по порядку, без утайки.
Ирина рассказала. Про переписки, про тайные встречи, которые Владимир уже не пытался скрывать, про вчерашний тяжёлый разговор.
— Он заявил, что любит её. Что с ней он чувствует себя полнокровным, живым, а со мной — будто в болоте. Что я превратилась в какую-то унылую, скучную бабу.
— А что ты ответила на это?
— Ничего. Сказала, чтобы собирал вещи и уходил. Он собрал сумку и ушёл. А утром звонок из неотложки — его привезла скорая, нашли мой телефон в его вещах как контакт жены.
— И эта… Ольга там была?
— Примчалась через час после меня. Видимо, он ночевал у неё, там ему и стало плохо.
Елена Петровна горестно покачала головой: — Глупец твой Владимир. Но ты же понимаешь, что бросить его сейчас в таком состоянии нельзя?
— Почему это? Он же меня бросил!
— Потому что ты не она. Ты — порядочный человек, Ирочка. И потом, вы официально не разведены. Ты — его законная супруга, со всеми правами. А она кто? Никто.
— Мам, я не хочу быть сиделкой для мужчины, который меня предал!
— Я не предлагаю быть сиделкой. Но проконтролировать всю ситуацию ты обязана. Мало ли, что эта дамочка себе задумала.
На следующий день Ирина пришла в больницу с полным комплектом документов. Паспорт, свидетельство о браке, медицинский полис Владимира.
— Я буду решать все вопросы, касающиеся лечения моего мужа, — заявила она заведующему отделением. — И прошу не пускать к нему посторонних лиц без моего личного разрешения.
— Но женщина, которая приходила вчера…
— Это любовница моего мужа. Она не имеет абсолютно никаких прав на принятие решений о его здоровье.
Ольга устроила громкий скандал прямо в вестибюле больницы.
— Ты не имеешь права! Он же меня любит! Он же ушёл от тебя!
— Во-первых, на «ты» мы с вами не переходили, — холодно ответила Ирина. — Во-вторых, по законам Украины я его жена. А вы — юридически никто.
— Я беременна! — выпалила Ольга.
Ирина на мгновение замерла, потом усмехнулась: — В сорок пять лет? Спустя двадцать лет после рождения дочери? Поздравляю. Только при чём тут мой муж? Вы знакомы всего три месяца, а беременность, судя по вашему заявлению, должна быть минимум недель восемь-десять. Кажется, математика совершенно не сходится.
Ольга побагровела от злости: — Ты… ты…
— Я привыкла всё считать и анализировать. А теперь извините, мне нужно к мужу.
Владимир шёл на поправку очень медленно. Речь восстанавливалась тяжело, правая рука плохо слушалась. Ирина приходила каждый день — приносила диетическую еду, помогала с логопедическими упражнениями. Они почти не разговаривали — он не мог, она не хотела.
На пятый день пришёл Егор.
— Привет, папа.
Владимир попытался улыбнуться. Получилось криво — правая сторона лица всё ещё была ослаблена.
— Мама сказала, что ты идёшь на поправку. Это хорошо.
Владимир кивнул и с трудом выговорил: — Про-сти.
— За что? За то, что бросил маму? Или за то, что довёл себя до койки? Или за то, что связался с этой накрашенной тёткой?
— За… всё.
Егор пожал плечами: — Мне-то всё равно. Это маму проси. Хотя вряд ли это поможет.
— По-че-му?
— Потому что она терпела твои закидоны восемнадцать лет. А ты за это назвал её «унылой бабой». Знаешь, что я тебе скажу, папа? Мама — самый светлый человек, которого я знаю. Она никогда не говорила о тебе плохого, даже сейчас. А ты… ты просто дурак, папа.
Через неделю Владимира навестил коллега Виктор. Принёс мандарины и свежие новости из бюро.
— Слушай, Вова, тут такое дело… К нам тут одна женщина приходила. Сказала, что ты ей обещал оформить доверенность на право подписи документов.
Владимир напрягся: — Ка-кую до-ве-рен-ность?
— Ну, она сказала, что вы собирались продавать квартиру. Твою однушку на Харьковском массиве. Типа, вы вместе хотели купить новую.
Владимир почувствовал, как леденеет его спина. Однокомнатная квартира на проспекте Бажана досталась ему от бабушки. Он её сдавал и получал неплохой дополнительный доход. Ирина про эти деньги не знала — он тратил их на… на подарки Ольге, на рестораны, на совместные поездки.
— Я… ни-че-го… не обе-щал!
— Ну, я так и подумал. Сказал ей, чтобы она обратилась к тебе сюда. Но она ответила, что жена тебя к ней не пускает.
В палату вошла Ирина с термосом супа. Увидев Виктора, кивнула: — Здравствуйте.
— Здравствуйте, Ирина Николаевна. Я уже ухожу.
Когда Виктор ушёл, Владимир с трудом произнёс: — Ири-на… важ-но…
Она села рядом, и он медленно, подбирая слова, рассказал ей про квартиру и про визит Ольги к нему на работу.
Ирина слушала его молча, потом сказала: — Значит, у тебя есть квартира, о которой я за восемнадцать лет брака не знала. И доход от неё ты тратил на свою любовницу. А теперь эта любовница хочет эту квартиру себе забрать. Я всё правильно поняла?
Владимир закрыл глаза и кивнул.
— И что ты сейчас от меня хочешь? Чтобы я помогла тебе сохранить твою тайную недвижимость?
— По-мо-ги. По-жа-луй-ста.
Ирина встала: — Знаешь, что? Я помогу. Но не тебе, а Егору. Эта квартира будет для нашего сына. Ты оформишь на него дарственную. Тогда твоя Ольга точно ничего не получит.
— Да.
— И ещё. После выписки ты переедешь жить в ту квартиру. Один. Мы с Егором останемся в нашей. На развод я подам, как только ты будешь способен дойти до ЗАГСа.
Выписка состоялась спустя три недели. Владимир уже мог передвигаться с палочкой и говорить почти связно, хотя и замедленно. Ольга появилась в день выписки — с роскошным букетом роз и фальшивыми слезами на глазах.
— Вовочка, милый! Как же я переживала! Эта стерва не подпускала меня к тебе!
— Ольга, — медленно проговорил Владимир. — Нам нужно серьёзно поговорить.
— Конечно, дорогой! Поехали ко мне, я приготовила твой любимый обед!
— Нет. Мы поговорим прямо здесь. Ты приходила в моё бюро. Говорила про доверенность на квартиру.
— Ну да, ты же сам говорил, что мы продадим твою однушку и купим нашу общую, двухкомнатную! Ты забыл? Это же из-за инсульта, память шалит!
— Я ничего подобного не говорил.
— Вовочка, что ты такое говоришь! Мы же обо всём договорились! Мы же будем жить вместе!
В коридор вышла Ирина с пакетом вещей Владимира.
— Вот твои вещи. Такси внизу ждёт. Водитель знает адрес.
— Ты куда его отправляешь? — взвилась Ольга.
— В его квартиру. Ту, которую ты так мечтала отобрать.
— Я не хотела отобрать! Мы хотели начать жить вместе!
— Вместе? — Владимир покачал головой. — Ольга, между нами всё закончено.
— Как это закончено? Ты же любил меня! Ты же говорил, что я — твоя юношеская мечта!
— Мечты имеют свойство внезапно рассеиваться, — вставила Ирина. — Особенно когда они сталкиваются с суровой действительностью.
Ольга перевела взгляд с одного на другого: — Вы что, сговорились? Ты простила этого козла?
— Нет, не простила. Но и тебе его не отдам. Пусть живёт теперь один и очень хорошо думает о том, что он потерял.
Прошло полгода. Владимир почти полностью восстановился после удара. Работал теперь на удалёнке — в бюро ходить было тяжело. Бабушкину квартиру он переоформил на сына, как и обещал.
Ольга исчезла сразу после той сцены в больнице. Позже Виктор рассказывал, что видел её с каким-то мужчиной в дорогом ресторане в центре Киева — смеялась, кокетничала, будто ничего и не произошло.
Ирина подала на развод. Процесс шёл небыстро — делить особо было нечего, но Владимир тянул время, просил ещё немного подумать.
— Подумать о чём? — спросила Ирина на их последней встрече у адвоката.
— О том, как я могу всё вернуть и исправить.
— Ничего уже не исправить, Владимир. Ты сделал свой выбор. Я сделала свой.
— Но я же осознал, что был неправ!
— Поздно осознал. После того, как тебя использовали и бросили. Если бы не инсульт, ты бы сейчас был с ней.
— Может быть. А может, и нет. Я бы всё равно со временем понял, что совершаю страшную ошибку.
— Но ты её уже совершил. И я больше не желаю ждать твоей следующей ошибки.
Егор навещал отца раз в неделю. Приносил продукты, помогал с уборкой.
— Пап, может, тебе нанять кого-то для помощи? — предложил он как-то.
— Не нужна мне никакая сиделка. Я прекрасно справляюсь сам.
— Справляешься? Пап, ты на себя в зеркало-то давно смотрел? Ты выглядишь как… ну, как неряха. Небритый, нестриженый, в мятой майке.
— А для кого мне теперь наряжаться?
— Для себя. Ты же всегда учил, что мужчина должен следить за собой.
— Это когда у мужчины есть ради чего жить.
— Пап, прекрати уже. Ты сам всё разрушил. Мама восемнадцать лет терпела твои выкрутасы. А ты сбежал к первой встречной.
— Она не была первой встречной. Я любил её ещё в школе.
— И что? Ты всерьёз думал, что через двадцать пять лет она осталась той семнадцатилетней девочкой? Пап, ты жил в своих собственных иллюзиях.
— Наверное. Но тогда это всё казалось таким чертовски настоящим…
— А мама была не настоящей? Восемнадцать лет совместной жизни — это не настоящее?
Владимир замолчал. Потом тихо сказал: — Знаешь, я осознал одну вещь. В соцсетях мы всегда показываем себя такими, какими отчаянно хотим казаться. Красивыми, успешными, очень интересными. А в реальной жизни мы обычные. Со всеми своими проблемами, морщинами, больной спиной. И тот, кто любит тебя настоящего — это и есть подлинная любовь. А я променял это на красивую, но пустую картинку из интернета.
В день развода Владимир пришёл в ЗАГС с охапкой белых роз — точно таких, какие дарил Ирине на их свадьбу.
— Это тебе. Прости меня за всё, что было.
Ирина взяла букет: — Спасибо. Я не держу на тебя зла, Владимир. Просто всему есть своё время. И время нашего брака, к сожалению, закончилось.
— А может…
— Нет никаких «может». Есть только то, что есть. Мы разведены. Ты свободен. И я свободна.
Они вышли из ЗАГСа уже совершенно чужими людьми. Ирина села в такси и уехала в сторону Днепра. Владимир долго стоял на ступеньках, глядя вслед удаляющейся машине.
Вот такая вот, друзья, получилась невесёлая, но поучительная история. В ней, как в зеркале, отразилась вся правда о цене легкомысленных «юношеских мечт» и о том, как легко можно потерять самое ценное — человека, который принимал тебя, настоящего, со всеми твоими «морщинами и проблемами».
