— Барончик, друг мой, — вздохнула женщина, выходя во двор с миской каши. — Остались мы с тобой вдвоём на всём белом свете.
Пёс поднял морду, благодарно лизнул хозяйке руку и принялся за еду. Татьяне Николаевне исполнилось шестьдесят пять, но выглядела она моложе – крепкая, статная, с аккуратно уложенными седыми волосами. Только глаза выдавали пережитое горе – в них застыла такая тоска, что смотреть было больно.
Полгода назад Виталий разбился на мотоцикле. Купил себе «железного коня» к сорокалетию, говорил – давняя мечта. Татьяна отговаривала, но разве сына переспоришь? А через месяц – звонок из больницы. Не справился с управлением на повороте.
После похорон Ева забрала Мишу и уехала к своим родителям в город. Сначала звонила, давала поговорить с внуком, потом стала отвечать всё реже. Татьяна пыталась настоять на встречах – по закону имела право видеться с внуком. Но Ева то ссылалась на болезнь ребёнка, то на занятость. А потом и вовсе сменила номер телефона. Съездила Татьяна по адресу — соседи сказали, что Ева с родителями квартиру продали и уехали в другой город. Куда — никто не знал.
— Эй, Татьяна! — раздался голос из-за забора. — Живая ещё?
Это был сосед Арсений Васильевич, бодрый семидесятилетний вдовец. Они с покойным мужем Татьяны дружили семьями, а после его смерти Арсений взял на себя негласную опеку над соседкой.
— Живая, Арсений, куда я денусь, — улыбнулась Татьяна. — Заходи, чаю попьём.
— Некогда мне с тобой чаи гонять, — отмахнулся сосед. — В город собираюсь, в аптеку да за продуктами. Тебе чего привезти?
— Спасибо, у меня всё есть.
— Ну смотри. А то знаю я тебя – сидишь тут как сова, никуда не выходишь. Не дело это, Тань. Жить надо.
Арсений уехал, а Татьяна вернулась в дом. В прихожей на стене висели фотографии – вся её жизнь как на ладони. Вот молодые с мужем на свадьбе, вот Виталик делает первые шаги, вот уже взрослый сын с женой и маленьким Мишей. Все улыбаются, счастливые.
Женщина тяжело вздохнула и пошла на кухню. День тянулся бесконечно долго. Она включила телевизор, но смотреть не могла – всё казалось чужим и ненужным. Взялась за вязание, но руки не слушались. В конце концов легла спать пораньше, надеясь, что во сне придёт забвение.
— Мам, мама!
Татьяна открыла глаза. Перед ней стоял Виталий – молодой, улыбающийся, в той самой клетчатой рубашке, которую она ему на день рождения подарила.
— Виталик! — всхлипнула женщина. — Сынок мой!
— Не плачь, мам. Я пришёл предупредить. Будь осторожна. Зло рядом, совсем близко. Береги себя.
— Что ты говоришь? Какое зло? Виталик!
Но сын уже растворялся в предрассветной дымке. Татьяна проснулась в слезах. За окном занимался рассвет, петухи заливались на разные голоса. Сон был таким явственным, будто Виталий действительно приходил.
Женщина встала, умылась холодной водой и вышла во двор. Утренний воздух был свеж и прозрачен. Вдали, за речкой, поднимался туман. Красота такая, что сердце щемило.
— Бабушка Татьяна! Бабушка Татьяна!
К калитке бежала девочка лет девяти – Злата, внучка покойной подруги Татьяны. Родители девочки погибли в автокатастрофе два года назад, и она жила в местном детском доме. Татьяна часто навещала её, приносила гостинцы, помогала с уроками.
— Злата, солнышко! Что так рано?
— Нас на уборку картошки везут на колхозное поле. Я к вам забежала попрощаться. Вернусь только через неделю.
— Подожди, — Татьяна быстро зашла в дом и вернулась с пакетом. — Вот, возьми. Тут пирожки с капустой, яблоки из сада и конфеты. Поделись с ребятами.
— Спасибо! — девочка крепко обняла женщину. — Я вас очень люблю!
— И я тебя люблю, деточка. Береги себя там.
Злата убежала, а Татьяна долго смотрела ей вслед. Сколько раз она думала забрать девочку к себе! Но одинокой пожилой женщине опеку не дают. Нужна полная семья, говорят в органах опеки, стабильный доход, медицинские справки. А какая теперь семья?
День прошёл в обычных хлопотах. Татьяна полола грядки, кормила кур, готовила обед. К вечеру совсем утомилась и рано легла спать. И снова пришёл сон.
На этот раз Виталий стоял у калитки и махал рукой, словно пытался остановить кого-то.
— Не пускай! — кричал он. — Мама, не пускай в дом! Опасность!
Татьяна проснулась от стука в дверь. На часах было половина одиннадцатого вечера. Кто мог прийти в такое время?
— Кто там? — спросила она, не открывая.
— Татьяна Николаевна, это я, Ева. Откройте, пожалуйста!
Бывшая невестка? Татьяна удивлённо отперла дверь. На пороге стояла Ева – растрёпанная, с большой сумкой в руках, в измятой одежде.
— Простите, что так поздно. У меня беда – дом сгорел. Совсем сгорел. Еле выскочила.
— Господи! А Миша? Где Миша?
— У моих родителей. Они в Запорожье уехали отдыхать, его с собой взяли. Татьяна Николаевна, можно я у вас поживу? Совсем недолго, пока что-нибудь не найду.
Татьяна посмотрела на неё внимательно. Ева никогда не отличалась теплотой к свекрови, а после смерти Виталия и вовсе старалась избегать встреч. И вот теперь явилась посреди ночи.
«Не пускай в дом!» – вспомнились слова сына из сна.
Но как не пустить? Человек в беде, да ещё и родственница, пусть и бывшая.
— Заходи, — вздохнула Татьяна. — Комната Виталия свободна.
Первые дни Ева вела себя тихо. Помогала по хозяйству, готовила обед, даже в магазин сходила. Татьяна начала думать, что зря подозревала невестку в чём-то недобром. Может, горе её изменило?
— Как хорошо у вас, Татьяна Николаевна, — говорила Ева за ужином. — Тихо, спокойно. В городе такой суеты, а здесь – благодать.
— Дом большой, места всем хватит, — отвечала Татьяна. — Живи сколько нужно.
Но через неделю поведение Евы начало меняться. Она перестала помогать по хозяйству, целыми днями лежала на диване с телефоном, требовала особенной еды.
— Татьяна Николаевна, а нельзя ли телевизор в мою комнату перенести? А то неудобно каждый раз в гостиную ходить.
— Бери из моей спальни, я всё равно не смотрю.
— А вы бы документы на дом проверили. Мало ли что – вдруг где ошибка. Я могу помочь, я же в юридической конторе работала.
Татьяна насторожилась. Зачем Еве документы на дом?
— Спасибо, не нужно. У меня всё в порядке.
Ева поджала губы и ушла к себе. А ночью Татьяне снова приснился Виталий.
— Мама, она зло замышляет. Будь осторожна. Не пей и не ешь, что она готовит. Береги себя, мамочка.
— Виталик, что мне делать? Как её выгнать? Она же мать Миши.
— Миша в безопасности. А ты в опасности. Помни мои слова.
Утром Татьяна проснулась с тяжёлой головой. На кухне уже хозяйничала Ева.
— Доброе утро! Я кашу сварила, кофе заварила. Садитесь завтракать.
— Спасибо, я потом. Сначала кур покормлю.
Татьяна вышла во двор и задумалась. Неужели Ева действительно что-то замышляет? Но что? И тут к забору подошёл Арсений Васильевич.
— Здорово, соседка! Что притихла?
— Да так, думаю.
— Слышал, невестка к тебе вернулась. Как она?
— Живёт пока. Говорит, дом у неё сгорел.
Арсений нахмурился.
— Странно. Я на днях в городе был, встретил Игоря Рыжего – он в той же конторе работает, где твоя Ева работала. Так он говорит, что её полгода назад уволили за воровство. И никакого пожара не было. Живёт она у какого-то мужика, а тот её выгнал. Вот она к тебе и припёрлась.
Татьяна похолодела. Значит, сны были вещими. Виталий правда предупреждал об опасности.
— Спасибо, Арсений, что сказал.
— Ты поосторожней с ней, Тань. Мало ли что у неё на уме.
Следующие дни Татьяна была начеку. Готовила сама, за Евой незаметно наблюдала. Та становилась всё наглее. Начала распоряжаться в доме как хозяйка, переставляла вещи, приглашала каких-то подруг.
— Татьяна Николаевна, а дом-то большой. Может, сдавать комнаты приезжим? Доход был бы.
— Не нужен мне доход. Мне покоя нужно.
— Да что вы всё покой да покой! Жить надо! Вон, может, замуж выйдете ещё. За того же Арсения Васильевича. Он вдовец, вы вдова – чем не пара?
Татьяна промолчала, но про себя отметила – Ева явно хочет её из дома выжить. Но как? Уговорами не получается.
Ответ пришёл неожиданно. Утром Арсений Васильевич прибежал взволнованный.
— Татьяна, срочно! Я сейчас в магазине видел твою Еву. Она крысиный яд покупала. Две пачки! Говорит, мыши завелись. Но я же знаю – нет у тебя никаких мышей!
У Татьяны подкосились ноги. Вот оно что! Отравить хочет. Дом прибрать к рукам.
— Что делать, Арсений?
— А вот что. Ты делай вид, что ничего не знаешь. Но будь начеку. Если что заподозришь – сразу ко мне.
Вечером Ева была особенно любезна.
— Татьяна Николаевна, я тут пирог испекла. С яблоками, как вы любите. И чай заварила, с травками.
— Спасибо, милая. Поставь на стол, сейчас приду.
Татьяна зашла в свою комнату и быстро набрала смс Арсению: «Началось. Будь наготове».
На кухне Ева уже разливала чай. Две чашки – себе и свекрови. Пирог красиво нарезан, на блюде.
— Садитесь, остынет ведь.
Татьяна села, но пить не спешила.
— А знаешь, Ева, мне вчера Виталий приснился.
Невестка вздрогнула.
— Да? И что же он говорил?
— Предупреждал об опасности. Говорил, что кто-то хочет мне зла.
— Мало ли что во сне привидится, — Ева нервно засмеялась. — Пейте чай, остывает.
— Сейчас, только сахару добавлю.
Татьяна встала, якобы за сахарницей, но по пути незаметно поменяла чашки местами. Села обратно, размешала сахар.
— За что пьём? — спросила с улыбкой.
— За… за здоровье! — выдавила Ева.
— За здоровье так за здоровье.
Они одновременно поднесли чашки к губам. Татьяна сделала вид, что пьёт, а сама внимательно смотрела на невестку. Та сделала большой глоток, потом ещё один.
И вдруг побледнела. Схватилась за горло.
— Что… что это? Вы… вы поменяли чашки!
— А что не так с чаем, Евочка? Сама ведь заваривала.
Ева попыталась встать, но ноги не держали.
— Сволочь! Старая ведьма! Это всё мне должно было достаться! Дом, деньги! Я столько лет терпела вашего Виталика, а он всё мамочке-мамочке! А потом ещё и разбился, дурак!
— Скорую вызвать? — спокойно спросила Татьяна, доставая телефон.
— Вызывайте… быстрее… умираю ведь…
Татьяна набрала 112, потом отправила смс Арсению. Тот прибежал через минуту, следом приехала скорая, потом полиция. Еву увезли, предварительно промыв желудок. Яд оказался не смертельным в такой дозе, но неприятностей хватило.
В доме на столе остались вещественные доказательства – упаковка от яда в мусорном ведре, чашки с остатками отравленного чая.
— Как вы догадались поменять чашки? — спросил следователь.
— Сын предупредил. Во сне, — просто ответила Татьяна.
Молодой следователь хмыкнул, но записывать это в протокол не стал. Написал: «Действовала по наитию».
После всех событий Татьяна долго не могла прийти в себя. Дом опустел ещё больше. Даже присутствие злобной Евы создавало иллюзию, что она не одна.
Арсений Васильевич заходил каждый день, приносил продукты, помогал по хозяйству.
— Тань, а может, правда – давай поженимся? Нам по годам положено вместе быть. И веселее, и спокойнее. Я мужик ещё крепкий, хозяйство знаю. Обижать не буду.
Татьяна смотрела на него и думала. Арсений хороший человек, добрый, работящий. С покойным мужем дружили. Но как же память о муже?
— Арсений, а что люди скажут? В нашем возрасте…
— А пусть говорят! Мы что, для людей живём? У меня вон дочка в Одессе, внуков не дождусь. А тут Злата… Может, попробуем удочерить её? Вдвоём-то скорее разрешение дадут.
У Татьяны ёкнуло сердце. Злата! Как же она не подумала!
— Ты правда готов Злату к нам взять?
— А что тут такого? Девочка хорошая, умная. Будет кому стакан воды в старости подать.
Татьяна заплакала. Впервые за долгие месяцы это были слёзы не горя, а радости.
— Спасибо тебе, Арсений. Согласна я.
Свадьбу сыграли скромно – посидели за столом с близкими соседями. А потом начали долгий процесс оформления опеки над Златой.
Сначала собирали документы – справки о доходах, о состоянии здоровья, характеристики. Потом были проверки жилищных условий – приезжала комиссия, осматривала дом, проверяла, есть ли у девочки отдельная комната, место для занятий.
Прошли обучение в школе приёмных родителей – два месяца по выходным ездили в районный центр на занятия. Потом были собеседования с психологом, встречи в органах опеки.
Процесс затянулся на полгода, но они не сдавались. Злата всё это время жила надеждой, а Татьяна с Арсением регулярно навещали её в детском доме.
Наконец пришло долгожданное решение – опека одобрена. Семейная пара пенсионеров с собственным домом и стабильным доходом оказалась подходящими кандидатами.
Девочка, узнав, что будет жить у бабушки Татьяны и дедушки Арсения, расплакалась от счастья.
— Я так мечтала! Каждый день мечтала!
Дом снова наполнился жизнью. Злата бегала по комнатам, Арсений Васильевич мастерил ей полки для книг, Татьяна учила печь пироги. По вечерам сидели все вместе за столом, пили чай, разговаривали.
А по ночам Татьяне снова снился Виталий. Только теперь он улыбался.
— Спасибо, мама. Ты всё правильно сделала. Береги Злату. Она тебе как внучка будет. И Арсения Васильевича береги – хороший мужик. Я спокоен за тебя.
Татьяна просыпалась с лёгким сердцем. Жизнь продолжалась. И в этой жизни снова было место счастью.
Год спустя, когда пришла весна, во дворе снова звенел детский смех. Злата качалась на качелях, которые смастерил дед Арсений. Барон, помолодевший на глазах, бегал за мячом. Татьяна стояла на крыльце и смотрела на эту картину со слезами умиления.
— Бабушка, смотри, как я умею! — кричала Злата, раскачиваясь всё выше.
— Осторожней, внученька!
Внученька. Как естественно звучало это слово. И где-то там, далеко, Татьяна чувствовала, Виталий тоже радуется за них.
Жизнь взяла своё. Дом больше не был пустым. В нём снова поселилось счастье.
