Виктория сидела на кухне, как обычно, с чашкой уже остывшего кофе и видом человека, которого вот-вот допекут окончательно. На столе — пестрая кучка счетов, один другого радостнее. Она уставилась на самый верхний: какой-то особенно наглый, красной печатью предупреждающий, что “в случае неуплаты будет…”, ну, вы поняли.
Она провела рукой по лбу, откидывая выбившуюся прядь, и тяжело вздохнула. А в соседней комнате Артем вещал в трубку с таким воодушевлением, будто вот-вот выиграет “Ты — предприниматель года”… если бы не одно “но”.
— Да-да, представляешь, это будет прорыв! — восторженно звенел его голос. — Сейчас же все ищут себя! А я… я им помогу найти!
Виктория даже не улыбнулась. Только усмехнулась криво, по-горькому. Пять лет вот этого “прорыва”. Сначала он спасал мир через магазин эко-губок. Потом через веломастерскую. Потом — через медитацию и осознанность. А теперь, вот, через онлайн-курсы. Осталось только продать воздух по подписке, и всё, можно выдыхать.
Телефон завибрировал — как всегда вовремя. Тамара Семёновна. Классика жанра. Виктория зажмурилась на секунду, как перед уколом.
— Доброе утро, Тамара Семёновна, — выдохнула она, нажимая кнопку ответа.
— Вика, ты перевела деньги на телефон Артему? — свекровь ввалилась в разговор без всяких “привет, как ты там”.
— Я же вчера оплатила… — спокойно, почти по бумажке.
— Мало! — отрезала Тамара Семёновна, как будто резала колбасу. — Ему же надо общаться с клиентами, бизнес развивать. Ты вообще понимаешь, что всё сейчас через интернет?!
Виктория сглотнула. Хотела сказать, что на прошлой неделе ей задержали зарплату, что турагентство дышит на ладан, что она скоро будет есть макароны без масла, но… кому это интересно?
— Я постараюсь что-нибудь придумать, — коротко, без интонаций, как выстрел в стену.
— Вот и умница, — тут же сменила тон свекровь, и голос её зазвенел сахаром. — Ты же знаешь, Артемушка у нас особенный. Ему просто надо… ну, время. Чтобы расцвести.
Расцвести, подумала Виктория. Лучше бы он наконец начал приносить домой хотя бы салфетки, а не только мечты о миллионах.
Она выключила телефон и долго сидела, уставившись в одно и то же пятно на обоях. За окном моросило. Дождь, как заведённый, стекал каплями вниз, размазывая лица прохожих за стеклом. На столе, как добрые друзья, лежали счета за квартиру, просроченные платежи и список долгов, которые уже перестали быть цифрами и стали головной болью.
Артем влетел в кухню так, будто нес Нобелевскую премию на ладошке.
— Вика! Ты не поверишь! — сиял, как лампочка в сортире на вокзале. — Мне только что позвонил один партнёр. Очень перспективный! Он сказал, моя идея — это бомба!
— Очень рада, — Виктория натянуто улыбнулась. — И сколько стоит эта бомба на этот раз?
Артем поерзал, смущённо поджал губы, но потом включил фирменную уверенность.
— Ну, совсем немного… тысяч триста. Для старта. Но это вообще копейки, учитывая, сколько мы потом заработаем!
— Артем, у нас нет трёхсот тысяч. — Виктория смотрела на него, как на пылесос, который вот-вот сгорит.
— Я знаю! — он плюхнулся на стул, руки в стороны. — Но можно же взять в долг. Максим говорит…
— Максим? — Виктория нахмурилась, как будто у неё спросили, не хочет ли она ногу отрезать.
— Ну, помнишь, мой друг с института? Он готов одолжить.
— Готов снова одолжить? — голос у неё стал ледяной. — А предыдущий долг он тебе простил, или мы его тоже “заработаем”, когда курсы “вылетят в космос”?
Артем фыркнул, отмахиваясь:
— Вика, ну что ты начинаешь? Я же говорил — я всё решу. Вот запустим проект…
В этот момент зазвонил её телефон. Незнакомый номер. Виктория глянула на экран с опаской — откуда, мол, вы меня знаете?
— Алло? — голос у неё был, как у человека, которого вот-вот вызовут в ЖЭК на допрос.
— Виктория Андреевна? Добрый день. Я звоню по поводу вашей тёти, Елены Павловны Соколовой…
Виктория ощутила, как внутри всё сжалось. Как будто кто-то взял и затянул резинку от трусов так, что аж дыхание перехватило. Тетя Лена… Ну, конечно, помнила. Смутно. Та вроде как в другом городе жила, далеко, и приезжала раз в пятилетку — как олимпийские игры. Последний раз мелькнула на каком-то дурацком семейном сборище. Три года назад. Или четыре? Не суть.
— С ней что-то случилось? — голос вышел слабым, почти шепотом, как будто сама уже знала ответ, но всё равно спросила — на автомате.
— К сожалению, Елены Павловны не стало, — нотариус звучал как ведущий прогноза погоды: без истерик, но с ноткой сочувствия. — Она оставила завещание. И вы, Виктория Николаевна, являетесь её единственной наследницей.
Комната как-то поплыла, словно стены решили поиграть в «картошку в мундире» — горячо, мутно и давит. Артем, сидевший рядом, подскочил, будто его поджарили снизу.
— Ты чего? Что с тобой?! — встревоженно схватил её за руку, словно проверял — не отключилась ли.
— Тетя Лена… — выдавила она, пытаясь сообразить, где она вообще и что только что сказали. — Она… мне что-то оставила…
— Что именно?! — Артем вынырнул с кресла, навис, глаза — как у ребёнка, которому пообещали лего-набор мечты.
— Квартира в центре города, дача и сбережения, — деловито подтвердил нотариус, будто читал меню в столовке. — Нужно будет приехать, чтобы оформить документы…
Виктория застыла. Это что сейчас вообще было? Почему она? Они ведь даже не особо общались… Ну да, тетя тогда на том празднике сидела с ней долго, расспрашивала про работу, про жизнь… Слушала, кивала, даже пирог подложила. А потом ушла молча. И вот теперь — бабах.
— Это же просто сказка! — Артем хлопнул ладонью по столу, аж чашка подпрыгнула. — Теперь мы сможем…
Он не успел закончить. Звонок в дверь разрезал воздух, как скальпель — неожиданно и как-то не вовремя.
На пороге стояла Тамара Семеновна. С пакетами. Как обычно, с претензией на заботу.
— Я вам тут покушать принесла… — начала она бодро, но замерла, уткнувшись взглядом в Викино лицо. — Что-то случилось?
— Мама, ты сядь… — Артем обнял её, почти церемонно. — Представляешь, Викина тётка оставила ей квартиру! И дачу! И деньги!
Тамара Семеновна замерла, как будто кто-то крикнул «Пауза!» на съёмках сериала.
— Квартира, говоришь? — медленно, как в хорошем детективе, переспросила она, опуская пакеты на пол. — И дача? Ну надо же… какая удача…
Викторию передёрнуло. Взгляд свекрови теперь был как у налогового инспектора, который только что обнаружил недекларированный доход. Маленькая кухонька вдруг стала душной, словно кто-то тайком включил духовку и забыл про курицу.
— Я пойду, — пробормотала она, хватая сумку как спасательный круг. — Мне на работу пора.
Весь день на работе она ходила как под водой. Клиенты тыкали в буклеты, спрашивали про Египет, а она вспоминала тот странный взгляд Тамары Семеновны. Как будто та уже мысленно переставила мебель в новой квартире.
А вечером — классика жанра. Вернулась домой, а там — семейный совет без неё. Артем с матерью что-то живо обсуждали, и оба притихли, как только дверь хлопнула. Тамара Семеновна ловко спрятала в сумку какие-то бумаги, но Вика успела заметить знакомый логотип банка. О да. Старый добрый «Развивай-Банк».
— Вика, как хорошо, что ты пришла! — сияла Тамара Семеновна, будто только что выиграла в лотерею. — Мы тут как раз обсуждали…
— Что именно? — Вика сжала ремешок сумки. Руки вспотели.
— Да так, по мелочи. Семейные дела, — с ухмылочкой переглянулась с сыном. — Знаешь, я подумала… Может, нам завтра встретиться? Обсудить всё? Заодно и посчитаем…
— Что посчитаем? — Виктория не моргнула.
— Ну как же, доченька! — Тамара Семеновна сложила руки на груди, как на иконостасе. — Сколько денег можно выручить! Квартира в центре — это же золото на ногах! А дача? Ты вообще в курсе, где она?
Не прошло и суток, а ее новообретённое счастье уже разделили, приправили и, видимо, успели потратить. Про себя Вика отметила: дача — в районе, где комары носят тебя в зубах, но врать не стала.
На следующее утро, ровно в семь, зазвонил телефон. Вика с трудом протянула руку и, не глядя, сняла трубку.
— Доброе утро, милая! — голос Тамары Семеновны был таким бодрым, что ей явно уже третий кофе залили. — Ты уже узнала, во сколько всё оценивается?
— Тамара Семёновна, я даже документов ещё не видела… — простонала Виктория.
— Ну это безобразие, — уже раздражённо отозвалась свекровь. — В наше время с такими темпами только в морг и можно успеть. А ведь знаешь, сколько можно сейчас решить проблем? Вот, например, у Артемушки долг…
— Какой ещё долг?! — Виктория окончательно проснулась.
— Ах, ты не в курсе? — нарочито удивилась свекровь. — Он взял небольшой кредит. На развитие бизнеса. Ну, под залог квартиры. Но это же такая мелочь, Викуля! Теперь всё отобьём! Ещё и Димочке поможем!
— Какому ещё Димочке? — голос стал ледяной.
— Да брату Артема, конечно! У мальчика небольшие сложности. Надо адвоката… И деньги, само собой. Чтобы долг погасить.
Виктория молча ткнула пальцем в кнопку «отбой». Телефон замолчал, но в голове гудело так, будто за стенкой кто-то включил перфоратор и пьёт при этом кофейку.
Долг? Какой, к чёрту, долг? Когда он успел? — мысли скакали как блохи на ковре. А главное — почему молчал? Почему ей никто ни словом, ни писком?
А теперь, на десерт, ещё и братец его всплыл. С проблемами. Видимо, семейный флешмоб — кто глубже зарыт, тот и любимчик.
Вечером Артём вдруг заявил как ни в чём не бывало:
— Давай ужин устроим, семейный. Мамулю позовём, посидим, поболтаем, — с самым невинным видом сказал он, нарезая хлеб так методично, будто ему сейчас золотую медаль вручат за равномерность ломтиков.
— Ага. А чего сразу не шашлык и баянист? — насторожилась Виктория, не отпуская чайник с кипятком. — Что празднуем-то?
— Да ничего особенного. Мы же семья. Пора бы уже поговорить о планах, — сказал он с видом человека, который вот-вот выкатит пафосную речь и вручит грамоты.
Она открыла рот, чтобы сказать: «Нет». Или хотя бы «Сейчас не время». Или хотя бы «Ты нормальный, нет?» Но он уже, зараза, звонил маме.
Тамара Семёновна приплыла через полчаса. Как торнадо, только в духах. В руках торт, на лице — такая улыбка, как будто она выиграла квартиру в лотерею, и сейчас торжественно вручит ключи.
— Ну что, мои родные, — провозгласила она, поднимая бокал. — Поздравляю всех нас! В нашей семье началась белая полоса!
Виктория уставилась в тарелку. Под ложкой колыхалась куриная грудка, но аппетита не было. Внутри всё сжималось — как будто желудок решил сыграть в йогу.
— Всё решается, мои хорошие! — вещала свекровь, поглаживая по бокалу, будто он был лампой Алладина. — Вика теперь может помочь семье. Как и положено хорошей, понимающей жене. Правда, Артёмушка?
— Угу, — буркнул тот, не поднимая глаз и ковыряясь в салате, как будто там была зарыта золотая монета.
— Поздравляю с наследством от тёти! — Тамара Семёновна даже тостом не ограничилась, прям руку вверх вытянула, будто в параде участвует. — Это, дорогие мои, нужно отметить. И, конечно, начнём с долгов моего младшенького. Адвокат уже наготове!
О, прекрасно. Занавес. Вернее, его отсутствие, — подумала Виктория и сжала вилку так, что побелели костяшки пальцев.
В комнате наступила тишина. Только часы на стене с деловитым видом отбивали каждую секунду, как будто готовили отчёт для прокуратуры.
Те самые часы, которые она когда-то купила на свою первую зарплату. Отдала за них половину аванса и всю свою наивность.
Она медленно подняла взгляд и уставилась на Артёма. Тот всё так же размазывал по тарелке салат. Ни тебе взгляда, ни поддержки, ни слова. Сидит, как школьник на родительском собрании после двойки по математике.
— Артём, — тихо, но очень внятно произнесла Виктория, — ты ничего не хочешь сказать?
Он пожал плечами, глядя в тарелку, как будто там, в глубине салатного моря, был выход из ситуации:
— Мама дело говорит. Димке правда нужна помощь. Да и мне… тоже не помешает.
Она глубоко вдохнула. В груди скрипнуло. Пять лет. Пять лет она тащила на себе это всё: его невезение, кредиты, жалобы, его мамочку с вечными претензиями, и вот теперь — ещё и «надо помочь брату».
— Вы правда думаете, что я должна отдать свои деньги вашей семье? — Виктория посмотрела на свекровь с таким выражением, что у той на секунду дрогнула брошь на груди.
— А зачем тебе они? — с ленивым превосходством ответила Тамара Семёновна, делая вид, что подливает вина, а сама наблюдает за Викторией из-под бровей. — Деньги должны работать на семью. А ты же часть семьи.
— Часть? — Виктория встала, выпрямилась, и в её голосе впервые за долгое время зазвучала сталь. — В какой именно я части? В той, где я — банкомат с голосом? Или в той, где муж прячет долги и бегает к маме жаловаться?
— Вик, ну не кипятись, — Артём попытался встать, но неуверенно, как будто ждал, что сейчас в него полетит сковорода.
Но она уже вышла из-за стола. Спокойно, не торопясь, пошла в спальню и достала старую дорожную сумку. Та самая, с облезлой ручкой и дурацким логотипом турагентства, где она когда-то работала.
Зубная щётка. Расчёска. Документы. Фотография родителей. Всё по списку, как будто она давно знала, что этот день придёт.
— Доченька, ну куда же ты? — Тамара Семёновна уже торчала в дверях спальни. — Давай поговорим. Ты, может, просто перенервничала?
Виктория продолжала собирать вещи. Без лишних слов, как разведчица перед заданием.
— Вика, остановись! — в голосе свекрови проступила истерика. — Ты не можешь просто уйти! Ты жена! Ты — семья!
— А вот и нет, — Виктория застегнула сумку и посмотрела ей прямо в глаза. — У вас есть семья. Вы и ваши сыновья. А я была просто удобной функцией. Но батарейка села, извините.
Прошла неделя. Она подала на развод. Сняла крошечную, но свою квартиру. Написала заявление на увольнение — довольно. Артём названивал каждый день, но его «Вика, ну ты чё…» звучало так натужно, что можно было уши свернуть в трубочку.
— Я уже пять лет справляюсь одна, Артём, — спокойно отвечала она. — Теперь просто делаю это официально.
Развод прошёл на удивление тихо. Квартиру продали. Деньги — пополам. Она не стала сбывать наследство тёти. Сделала ремонт, переехала туда. Завела домашний офис — кстати, очень вовремя. Потому что через месяц уже регистрировала своё турагентство.
Дачу — себе. Каждые выходные ездила туда, копалась в земле, поливала грядки, пилила старый сарай. Там, среди земли, ветра и соседской кошки, приходила в себя.
Бывшие — не доставали. А если и пытались, то, видно, понимали: не та уже Вика, не поддаётся на уговоры про «ну ты же понимаешь».
Все деньги вложила в дело. Через год её агентство уже котировалось в городе как одно из самых толковых. Спецпредложение — только индивидуальные туры. Потому что, как она теперь знала, никакие «все включено» счастья не приносят.
И вот однажды, разбирая хлам тёти Лены, Виктория нашла дневник. Запылившийся, с облезшим корешком. Перелистывая страницы, наткнулась на запись в самом конце:
«Деньги — это свобода. Но только если ты сама решаешь, на что их тратить.»
Виктория улыбнулась. Кажется, тётя всё про неё знала.
Теперь она сидела в своём уютном офисе, смотрела в окно на городской парк, и думала: один шаг — и вся жизнь меняется. Один отказ — и ты снова становишься собой. И это, пожалуй, и есть настоящее наследство.
