— Ты бы лучше пожарила котлеты, чем всё время за твоими кодами пропадать, — ворчливо хлопнула дверцей старого холодильника Галина Петровна, словно обиженная на законченное в нём молоко.
Александра стояла у окна и смотрела вниз, где Андрей караулил свой вечно грязный «Рено». Точнее, не совсем свой — от отца достался, мир ему покой. Машина, как и её хозяин, давно требовала вмешательства, но у каждого был свой предел запущенности.
— Ужин будет готов через пятнадцать минут, — холодно ответила Саша, не оборачиваясь. — Рыба в духовке, салат уже на столе, а хлеб лежит в хлебнице.
— Рыба… — протянула свекровь с таким отчаянием, будто это слово могло убить аппетит надолго. — А нормальной еды ты, конечно, не признаёшь? Котлеты — это же, наверное, «отстой», так?
Она произнесла это «отстой» с подчеркнутым пренебрежением, словно слово чужаковское в речи прижилось.
Саша медленно повернулась. В тёмно-синем халате, обычном домашнем, она всё же держала осанку генеральши, а не той, кто стирает носки. Галина Петровна же предстала в своём любимом велюровом костюме «с рынка», с рисунком, как будто цветы с портьер переселились на ткань. Волосы туго заколоты, губы сжаты, будто она таит за ними весь тот сарказм.
— Я работаю до шести, — спокойно проговорила Александра. — Я не ваша домработница, Галь…
— Не тыкай мне «Галь»! — зло воскликнула свекровь. — Мы не «на волне», как ты любишь говорить. Я — старшее поколение, и знаешь, ты живёшь в квартире моего сына!
— В нашей квартире, — чётко произнесла Саша. — Мы её вместе покупали в ипотеку. Половина на мне. Тебе не забыть?
— Ах да ладно тебе! — махнула рукою Галина Петровна. — Это он платил, когда ты своим стартапом занималась. Без копейки в кармане! Без него ты бы сидела в съёмной на Броварском проспекте, а не в евро-двушке на проспекте Науки.
Саша вздохнула и бросила взгляд на часы: Андрей должен был быть дома уже десять минут назад. Сколько можно ждать?
— Может, пойдёшь глянешь, где твой сын? Он-то, наверное, ждет, пока всё остынет и не придётся есть рыбу?
— Не глупи, он работает. Ты думаешь, у всех такая халява, как у тебя: ноут открыл, кофе налил и в тапочках до вечера?
Саша ещё раз глубоко вдохнула — уже третий раз за эту неделю слышит одно и то же. Раньше Андрей хоть изображал защитника, а теперь…
В этот момент дверь хлопнула, и Андрей, в куртке и с пакетом из «Пятёрочки», ввалился в коридор, словно герой после тяжёлого похода.
— Пробки, как всегда, — с усталым видом бросил он пакет на пол. — Привет, мам. Саша, что у нас на ужин?
— Рыба, — сухо ответила Галина Петровна, словно прозвучало последнее «До свидания».
— Ну что ж, рыба — так рыба, — пожал плечами Андрей. — Зачем с утра устраивать дуэль?
Саша развернулась и направилась в кухню, даже не подозревая, что день этот обыкновенный, и свекровь решила остаться ещё на неделю, мол, «тут спокойнее, чем у Лидки». Лидка — младшая дочь Галины Петровны, когда-то уехавшая во Львов и теперь делающая вид, что не слышит звонков от матери. Мудро, надо сказать.
Позже, когда ужин был съеден, а тарелки лежали пустые на столе — свидетели маленькой победы и крупного семейного конфликта, — Галина Петровна склонила голову и важным тоном произнесла:
— Мы с Андреем решили, что надо подумать о будущем. О детях.
Саша чуть не уронила вилку: какое будущее? Андрей смотрел в экран телефона, выражение на лице — блаженный невежда.
— Извините, а мы — это кто? — спросила Саша. — И какие дети?
— Ты не молодеешь, Сашенька, — устало вздохнула свекровь, укутав руки на столе, словно готовилась к серьёзному обсуждению. — Тридцать на носу, а всё карьера, стартапы… Мужик устал ждать.
— Мужик и сам не знает, чего хочет, — резко сказала Саша. — А если знает, пусть скажет мне, а не вам.
— Довольно вам, — вмешался Андрей, наконец отрываясь от экрана. — Мы просто побеседовали. Мам, не дави. Саша, не кипятись.
— Я не кипячу, я в шоке, — сказала она. — Вы за моей спиной обсуждаете, рожать мне или нет.
— Не «за спиной», — возмутился Андрей. — Мама переживает. И я переживаю. Мы шесть лет вместе. Подумай: возраст, ипотека, стабильность… Всё ведь есть.
— Всё есть, кроме уважения, — спокойно произнесла Саша и вышла из комнаты.
Ночью, лёжа на боку и уставившись в пустоту спальни, она услышала, как в гостиной гремит посуда. Не тихо, а с демонстративным разгромом, как будто каждая чашка — пуля, брошенная в её спокойствие. Сковородка с ударом ударилась о плиту, телевизор включился громче, чем обычно, потом снова тишина.
— Андрей, — позвала она, — приди, пожалуйста.
Он зашёл неохотно, будто его отвлекли от чего-то очень важного.
— Нам надо поговорить.
— Опять? — пробурчал он.
— Я устала от постоянного контроля. Она уже три недели живёт у нас без спроса, вытирает пыль с моего ноутбука и твердит, что «пыль от твоей ерунды всю кухню испачкала».
— Преувеличиваешь, — отмахнулся он. — Маме просто скучно. Она ненадолго, обещала скоро уехать.
— «Ненадолго» по-твоему — навсегда. Я не могу так больше. Я чувствую себя квартиранткой в своём доме.
— Если тебя не устраивает моя мать — съезжай, — сказал он тихо, но твёрдо.
— Ты это говоришь мне? Я выплатила полквартиры своей работой. Половина — моя! Ты ведь юрфак окончил, помнишь?
Он вышел и с грохотом захлопнул дверь — та, что в гостиную, где спала Галина Петровна, ответила тем же.
Ночью Саша обняла подушку, дрожа всем телом, как человек, которого долго пытали вежливостью. С утра, ровно в 07:46, она поставила на стол две чашки: одну — с крепким кофе, другую — с чёрным чаем. Чай — для свекрови. Села с ноутбуком и ровно в восемь написала подруге Лене:
«Лена, а если я просто уйду? Рядом нет поддержки, только контроль и упрёки… Подам на развод, разделю имущество и всё. Хватит терпеть этих двоих».
Ответ пришёл через минуту:
«Я давно жду, Сашка. У меня диван, плед и тихо. Без свекрови 🙂 Действуй!»
Она не улыбнулась, но допила кофе до дна. Медленно. С чувством. Первый раз за долгое время — с удовольствием.
Ключевой момент, как часто бывает, произошёл не на пике ссоры, а тихо, в пятницу вечером. Саша стояла у шкафа и спокойно убирала вещи в чемодан — красный, с вмятиной и наклейкой «Барселона 2019». Он напоминал ей о возможности новой жизни, жизни без «Шипра» от свекрови и без стука посуды по ночам.
В гостевой Лены, на диване, она тихо прошептала:
— Лена, я ухожу сегодня.
Подруга потрясённо кивнула:
— Вот это да! Но ты сделала это. И я горжусь. Давай отмечать?
Они открыли вино. Мурка, кошка Лены, обошла их кругом и улеглась рядом, словно эмоциональный спасатель.
— Знаешь, — сказала Саша после глотка, — я боялась остаться одна. А оказалось, что жила не собой. Была гостем в собственном доме. Теперь я просто… дышу.
— Дыши, — улыбнулась Лена. — А завтра к юристу, и доля в квартире станет твоей. По закону.
Саша кивнула, улыбаясь впервые по-настоящему за последние месяцы.
Процесс развода прошёл спокойно через Госуслуги — как заказ пиццы. Никаких скандалов, слёзных речей, сяяния колец о стену. Судья лишь спросил:
— Претензий по имуществу?
— Нет, — ответила она. — Я знаю, что у меня есть.
— С кем остаются дети?
— Со мной. Муж не возражает.
И вот она вышла под мелкий дождь, стучащий липкими каплями по зонтам прохожих. Путь домой прошёл мимо их с Андреем дома на Броварском проспекте. На четвёртом этаже свекровь выглядывала из окна в халате, с недовольным видом.
— Ну и как теперь без меня? — крикнула она.
Александра лишь подняла вверх большой палец и ушла.
Осенью Саша продала машину, сняла накопления и взяла ипотеку — уже на себя, без поручителей. Купила старую стиральную машинку, плиту и мягкий матрас. В новой студии с высокими потолками, бетонными стенами и видом на парковую зону. Поставила белый стол, два стула — один для себя, другой для детей. В основном там стояла тишь, иногда забегали мама или подруга.
Однажды в лифте её остановила пожилая женщина:
— А вы та самая, что с мужем развелась?
— Та самая, — улыбнулась Саша. — А вы кто?
— Я — бывшая свекровь подруги. Уважение вам за решимость.
Саша кивнула, понимая каждый нюанс её взгляда.
— Главное — уйти, пока не поздно, — сказала она тихо.
Сейчас она сидит за ноутбуком, пишет новый стартап, слушает тишину и мурчание кота Кекса, который, к слову, уже не прячется. А в голове звучит только одно:
«Я снова дома».
А вы когда-нибудь задумывались о том, что для настоящего дома важнее: стены или атмосфера уважения и поддержки?
