Марина открыла дверь, на пороге стоял Игорь с тортом.
— Наполеон, твой любимый.
Она растерялась. Брат не приходил с прошлого Нового года.
— Проходи… Чай будешь?
— Не один я. — Игорь обернулся. — Ань, иди.
Аня вошла, оглядывая прихожую. Марина заметила, как невестка задержала взгляд на трещине в углу.
— Ремонт давно пора, — сказала Аня вместо приветствия.
На кухне повисла тишина. Игорь резал торт, Аня рассматривала планировку, Марина ждала.
— Марин, — Игорь откашлялся. — Мы тут подумали… У нас новость. Аня беременна.
— Поздравляю.
— И мама сказала… предложила… — Игорь замялся. — Короче, нам очень нужна квартира. А у тебя…
— У меня что?
Аня встала, прошлась по кухне:
— Если стенку снести, детская получится отличная. Я уже дизайнера нашла.
Ложка выпала из рук Марины, звякнула о блюдце.
— Вы серьёзно?
— Мам сказала, ты поймёшь. — Игорь не смотрел ей в глаза. — Нам же негде…
— Мама сказала? Мама решила отдать мою квартиру?
— Не отдать, а… ну, по-семейному. Ты же найдёшь, где жить. А у нас ребёнок.
Марина встала. В голове звенело.
— Уходите.
— Марин, давай без истерик…
— Уходите. Сейчас.
Когда за ними закрылась дверь, Марина села на пол прямо в прихожей. Руки тряслись. Она набрала мамин номер.
— Мариночка, они уже были? Ну и как тебе новость? Правда, чудесно?
— Ты им пообещала мою квартиру?
— Ну что ты так говоришь — пообещала. Просто сказала, что мы что-нибудь придумаем. Семья же.
В родительской квартире собрались все. Мама суетилась с чаем, отец молчал в своём кресле. Игорь с Аней расположились на диване как хозяева.
— Значит, так. — Валентина Сергеевна села напротив Марины. — Давай решим по-хорошему. Игорю нужнее.
— Почему?
— Как почему? Ребёнок же! Где им жить?
— Там же, где живут все молодые семьи.
— Зачем, если есть квартира? — вмешалась Аня. — Мы уже и мебель присмотрели.
— В мою квартиру?
— Бывшую твою. — Игорь усмехнулся. — Брось, Маринка. Ты же одна.
— И что?
— А то. Зачем тебе двушка? Найдёшь студию какую-нибудь.
Отец поднял голову:
— Игорь, это квартира твоей сестры. Бабушка ей завещала.
— Ой, пап, ну что ты начинаешь. — Игорь отмахнулся. — Бабушка тогда не знала, что у меня ребёнок будет.
— Бабушка знала, кому оставлять. — Марина сжала кулаки. — Помнишь, как она болела?
— Ну болела и болела. Все старики болеют.
— Я сидела с ней. Каждый день после школы. Кормила, мыла…
— Ой, хватит! — мать стукнула ладонью по столу. — Не надо тут святошей прикидываться. Обязана была помогать.
— Обязана? — Марина встала. — А Игорь не был обязан? Он старше!
— У него институт был!
— А у меня школа. И экзамены. Которые я чуть не провалила, потому что ночами не спала — бабушка кричала.
— Марина права. — Отец встал. — Она заслужила эту квартиру. А ты, Игорь, где был? На тусовках?
— Пап, я… я не умею с больными. Мне тяжело было.
— А Марине в семнадцать лет легко было? — отец повысил голос. — Стыдно должно быть!
— Да она специально! — выкрикнула мать. — Специально к бабке подлизывалась! Знала, что квартиру отпишут!
Марина покачнулась. Слова матери ударили больнее пощёчины.
— Подлизывалась? Я любила её. А она любила меня.
— Все любили! Но квартира-то одна!
— Бабушка мне рассказывала. — Марина говорила тихо. — Как ты к ней раз в месяц заходила. На пять минут. И Игорь — только деньги занимать.
— Не смей!
— А я сидела с ней, когда она забывала, кто я. Знаешь, как страшно, когда родной человек смотрит на тебя и не узнаёт? Когда кричит, что ты воровка?
В комнате повисла тишина. Аня поёрзала на диване.
— Это всё лирика. — Игорь встал. — Факт остаётся фактом. Нам нужнее.
— Игорь, сядь. — Отец говорил жёстко. — Квартира Марины. Точка.
— Пап, ты чего? Я твой сын!
— Потому и стыдно за тебя. Работай. Зарабатывай. А не отбирай у сестры.
— Никто ничего не отбирает! — взвизгнула мать. — Просто просим по-человечески!
— По-человечески? — Марина взяла сумку. — Вы уже всё решили за меня. Мебель присмотрели. Дизайнера нашли.
— Ну и что? Нормальная семья так и делает!
— Нормальная семья спрашивает. А вы поставили перед фактом.
Марина пошла к двери. Мать кинулась за ней:
— Стой! Ты не имеешь права! Я тебя растила!
— Спасибо. Но квартиру мне оставила бабушка. Не ты.
— Эгоистка! Бессердечная эгоистка!
Марина обернулась. Мать стояла в дверях, красная от гнева. Игорь за её спиной. Аня демонстративно гладила живот. Только отец остался в комнате.
— Знаешь, мам… Может, и эгоистка. Но я хотя бы честная. А вы решили подарить то, что вам не принадлежит. И ещё меня обвиняете.
— Ты пожалеешь! — крикнул Игорь. — Мы тебе этого не простим!
— Не надо. — Марина вышла на лестницу. — Живите как знаете. Но без моей квартиры.
Дома Марина долго сидела в темноте. Не включала свет, не снимала пальто. Просто сидела.
Телефон разрывался. Мама, Игорь, снова мама. Потом пришло СМС от отца: «Держись. Ты правильно сделала».
Марина встала, сняла пальто. На комоде стояла бабушкина фотография. Последняя, где она ещё узнавала внучку.
— Я бы отдала, бабуль. Честно. Если бы они попросили. По-человечески. Если бы Игорь хоть раз пришёл к тебе. Если бы мама не считала, что я тебе услуживала ради квартиры.
Фотография молчала. Бабушка улыбалась — устало, но с любовью.
Марина прошла на кухню, включила свет. Чайник — да, с облупившейся эмалью. Но не потому, что она хранит память как фетиш. Просто работает — зачем выбрасывать?
Она заварила чай, села у окна. Внизу во дворе гуляла молодая пара с коляской. Счастливые. Наверное, снимают квартиру. Или в ипотеке. Но вместе.
Телефон снова зазвонил. Неизвестный номер. Марина ответила.
— Марина Николаевна? Это Елена Петровна, соседка вашей бабушки. Помните меня?
— Конечно, помню.
— Я слышала… В общем, ваша мама всем звонит, жалуется. Хочу сказать — не сдавайтесь. Мы все видели, как вы за Анной Сергеевной ухаживали. Девочка вы были, а такую ношу тянули. Бабушка ваша правильно сделала. Знала, кому оставлять.
Марина не смогла ответить. Ком в горле был настоящий.
— Спасибо, — выдавила она.
— Вы это… Если что, заходите. Я пирогов напекла, ваших любимых, с капустой.
Марина положила трубку и расплакалась. Первый раз за весь вечер. Плакала долго, уткнувшись в ладони. От обиды, от усталости, от того, что чужая соседка поняла её лучше, чем родная мать.
Потом умылась, выпила чаю. Достала ноутбук — надо было доделать проект. Жизнь продолжалась.
Через час снова позвонили в дверь. Марина посмотрела в глазок — отец.
— Пап? Что-то случилось?
— Можно войти?
Они сели на кухне. Отец выглядел постаревшим.
— Прости их, Марин. Мать просто… Она Игоря всегда больше любила. Сына же. А он это чувствовал и пользовался.
— Я знаю, пап.
— Нет, ты не знаешь. — Отец потёр лицо ладонями. — Когда ты с бабушкой сидела, мы с матерью ругались. Я говорил — надо помочь, сменить тебя хоть иногда. А она — пусть привыкает к трудностям, жизнь научит. А Игоря от всего ограждала.
— Пап…
— Я виноват. Должен был настоять. Ребёнком ты была. А мы взвалили на тебя… Прости.
— Не надо, пап. Я не жалею. Правда. Бабушка дала мне больше, чем квартиру. Она научила меня… не сдаваться, наверное.
Отец кивнул. Достал из кармана конверт.
— Вот. Это тебе.
— Что это?
— Откладывал. На чёрный день. Пять тысяч евро. Возьми. Вдруг Игорь с матерью что-то придумают. Юристы, суды…
— Пап, не надо.
— Возьми. Мне спокойнее будет.
Марина спрятала конверт в ящик стола. Отец встал.
— Ладно, пойду. Мать места себе не находит. Да и Игорь с Аней там сидят, планы строят.
— Планы на мою квартиру?
— Угу. Детскую уже спланировали. И кухню. Дураки. — Отец надел куртку. — Марин, держись. Они отстанут. Рано или поздно. Найдут другой способ. Игорь он такой — всегда лёгкие пути ищет.
Когда отец ушёл, Марина снова осталась одна. Но уже не чувствовала себя одинокой. Елена Петровна, отец — не все были против неё.
Она открыла окно. Морозный воздух ворвался в квартиру. Где-то внизу смеялись дети, лаяла собака. Обычная жизнь обычного двора.
Марина закрыла окно, села за ноутбук. Проект сам себя не доделает. А завтра новый день. И послезавтра. И через месяц.
И квартира по-прежнему будет её. Что бы ни планировали Игорь с Аней.
Потому что бабушка знала, кому оставлять. И Марина это доказала — не сегодня, не вчера. А тогда, три года назад, когда вместо выпускного сидела у кровати больной старушки и читала ей сказки.
Те самые, которые бабушка читала ей в детстве.
Круг замкнулся. И Марина не собиралась его разрывать. Ни за какие коврижки. Ни за какую детскую.
Даже если весь мир будет против.
