Настроение у Льва Андреевича было превосходное. На работе он получил долгожданную прибавку, на улице уже вовсю пригревало солнце, обещая скорую весну. Лев Андреевич, насвистывая веселенький мотивчик, подхваченный в такси, зашёл в подъезд и направился к почтовым ящикам. «Хочется устроить Масе особенный вечер, побаловать её… может, в оперу сводить, давно не были» думал он, вытаскивая из ящика газету и ставший привычным рекламный мусор. Его внимание привлёк узкий голубой конверт. «Тоже, небось, реклама» — он хотел выбросить его, но увидел, что конверт подписан от руки, коряво, но разборчиво: «ПРОЧТИ, ЛЁВА».
«Лёвой» Льва Андреевича уже давно никто не называл, да и в детстве это было редкостью. Конверт был намертво заклеен, бумага оказалась плотной, руками не разорвать. Помучившись немного, он решил взять конверт с собой, чтобы вскрыть дома ножом.
Он позвонил в квартиру, держа конверт перед собою. Сейчас Мася откроет дверь, и они вместе прочтут письмо. Но, Мася не открыла, и Льву Андреевичу пришлось открывать самому.
В прихожей, на комоде его ждала записка: «Ушла к портнихе». Лев Андреевич бросил конверт туда же, на комод. Снял пальто. Раздевшись, вымыл руки (многолетняя привычка — приходя домой, первым делом мыть руки), посмотрел в зеркало на своё отражение, пожевал губами, промолвил «Мда…» и прошёл в кухню.
Ушла к портнихе… к портнихе. Надо всё же пригласить жену в оперу. Лев Андреевич сел за стол, пододвинул к себе старомодный телефонный аппарат и стал накручивать диск.
— Пётр Васильич? Здравствуй, дорогой. Звонил тебе на днях, не дозвонился. Как поживаешь, Пётр Васильич? Я то? Я то, ничего… нда… что там у вас сейчас дают? О, чудесно, давно мечтал. А нельзя ли две контрамарочки на вечер, мне и моей Масе? Только завтра? Ну… ну тоже хорошо, Пётр Васильич. Так я заскочу завтра? Понял, понял. Ну до встречи, Пётр Васильич!
Лев Андреевич положил трубку на рычаг и устремился в прихожую. Там висела меловая доска, на ней они с женой записывали всякие телефоны, даты, прочие напоминалки… Лев Андреевич стёр слова «купить кофе» и вывел: 18-30, Пётр Васильевич 2 б. «Травиата»… отряхнул руки от мела, и тут взгляд его снова упал на конверт.
Лев Андреевич только успел взять его, как раздался звонок в дверь. Он открыл, в квартиру вошла Мася со свёртком — наверное, новое платье. Увидев в руках Льва Андреевича конверт, Мася отшатнулась, словно увидела самого дьявола.
— Откуда у тебя это? — глухим голосом спросила она.
— Да вот, сегодня с газетой достал. Сначала выкинуть хотел, думал реклама.
— А там?
— Я как раз хотел распечатать его. Бумага такая крепкая, ты знаешь … никак не рвётся, надо ножницы, что ли. Я сейчас. Ты раздевайся пока, Масечка, сейчас чайник поставим, будем чай пить.
— Прошу тебя, Лев! Выброси этот конверт и вымой после него руки! — массируя себе виски, резко потребовала жена.
— Но Мась… неужели тебе…
— … Мне неинтересно! Там может быть всё, что угодно! Чума или даже сибирская язва!
— А, ты об этом! — развеселился Лев Андреевич. — Ничего, мы его просветим! Один момент! Он достал из первого ящика комода фонарик и положил под конверт. — Да нет, гляди… письмена просвечивают!
— Прошу тебя, Лев! Выброси сейчас же!
Лев Андреевич любил свою Масю. Но сейчас, чем сильнее она умоляла его «выбросить эту гадость», тем больше росло желание узнать, что внутри.
— Мария! — наконец повысил голос Лев Андреевич и жена замолчала. Во-первых она несколько лет не слышала, чтобы муж повышал голос, а во вторых, он очень давно не называл её даже Машей, не то, что Марией. Только Масей. Это резануло ей слух, даже, похоже потрясло её.
— Дорогая, послушай! Теперь, если я не узнаю, что в этом конверте, я сойду с ума. Человек он… любит тайны. Письмо адресовано мне. Я должен его прочесть. — мягко говорил Лев Андреевич.
— Даже если это будет стоить тебе брака? Лев, ты меня любишь? — спросила жена. — Неужели ты не можешь просто взять и выбросить ЭТО? Умоляю тебя, Лев! — на её глазах стояли слёзы.
— Но, чёрт побери, почему? Неужели тебе самой не любопытно, что там? Или… может быть, ты знаешь и просто не хочешь, чтобы я прочёл? Скажи почему я должен выбросить, не читая! Скажи, что в нём и я поверю тебе!
Жена молчала. Тогда Лев Андреевич повернулся и пошёл на кухню за ножом. Взяв обычный, кухонный, он никак не мог даже проткнуть им бумагу. Провозившись с упрямым конвертом, он достал ножницы, и надрезав, не без труда, наконец, вскрыл. «Ну вот, получилось!» — крикнул он жене — «Ну и конверт! Сейчас посмотрим, что там». Но Маси в прихожей уже не было. Не было ни её шубки, ни шапки, ни сапог. Дверь была приоткрыта.
— Мася! — крикнул Лев Андреевич, выскочив на лестничную клетку. — Мася… вернись… я не буду читать, твоя взяла! Мася!!!
Но никто ему не ответил. Лев Андреевич прислонился к двери спиной и вытащил из конверта шуршащий листок. Он сразу узнал почерк жены.
Мой милый и добрый Лев!
Я встретила мужчину своей жизни. Это произошло неожиданно и странно… я не искала Любви, и даже не подозревала, какая она, на самом деле, эта Любовь. Узнала только с ним. Знаю, что я достойна презрения с твоей стороны и порицания! Сама себя ненавижу, но не могу по-другому. Ты замечательный человек, умный и добрый — я восхищаюсь тобой! Но ты сам себе придумал Масю и полюбил её, не меня. А я — Мария. Я ненавижу всё то, что любит она, и обожаю всё то, что она отвергает. Прости меня за шутку с конвертом. Это специальная бумага, которую не так-то просто разорвать, как и наши застарелые и бесполезные отношения. Они как… хроническая болезнь.
Но всё же я решила дать тебе шанс. Если твоё чувство ко мне окажется сильнее любопытства, значит, я ошиблась в тебе, тогда я ничего тебе не скажу, ведь Любовь для тебя важнее правды.
Но, если ты читаешь эти строки, значит, любопытство оказалось сильнее… Я сделала это для себя. Это маленькое, но утешение для меня, маленькое, но всё же объяснение моего предательства.
Прости. Не ищи меня. Прощай!
Мария.
