— Дима, объясни мне, как так получилось? — голос Елены Сергеевны дрожал от возмущения. — Почему вы берете с собой на море её мать, а меня — нет?
Сын тяжело вздохнул на том конце провода. Этот разговор он предвидел, но надеялся его избежать.
— Мам, мы уже обсуждали это. У нас ограниченный бюджет, и…
— И что? Татьяна Николаевна важнее родной матери? Та женщина, которая всю жизнь просидела в сельской школе?
Елена смотрела на себя в зеркало. Пятьдесят два года, а выглядит на сорок. Ухоженная, стильная, с высшим экономическим образованием. А предпочитают какую-то учительницу на пенсии.
— Мама, дело не в образовании или статусе, — устало произнес Дмитрий. — Татьяна Николаевна помогает нам с Верой каждый день. Она заслужила этот отдых.
Заслужила? А что же Елена не заслужила? Разве она не воспитывала сына одна после смерти мужа? Разве не работала на двух работах, чтобы дать ему образование? Но когда появилась внучка, когда требовалась её помощь, у Елены всегда находились дела поважнее.
— Знаешь что, — выпалила она, — я думала, что хотя бы к старости обрету покой рядом со своими родными. А оказывается, какая-то чужая бабка роднее!
— Мам, не говори так. Татьяна Николаевна не чужая. Она практически вырастила Веру.
Эти слова резанули особенно больно. Потому что были правдой. Пока Елена посещала курсы английского, ходила на танцы и строила планы на «активную старость», теща невестки тихо и незаметно стала настоящей бабушкой для девочки.
Вера звала ее просто «Лена», потому что та сама попросила не называться бабушкой. «Я еще слишком молода», — говорила тогда Елена. А Татьяну Николаевну малышка с первых дней звала «баба Таня» и тянулась к ней, как к родной.
— А помнишь, — продолжал Дмитрий, — как ты сказала, что не собираешься бросать свою жизнь из-за нашего ребенка? Что у тебя есть свои планы?
Помнила. И тогда это казалось правильным. В пятьдесят лет женщина имеет право на личную жизнь, на саморазвитие, на удовольствия. Пусть молодые сами разбираются со своими проблемами.
— Но я же помогала! — возразила Елена. — Денежно помогала!
— Мам, ты помогала, когда это было удобно тебе. А Татьяна Николаевна была рядом, когда Вера болела, когда у нас не было денег на няню, когда мы работали допоздна.
В трубке повисла тишина. Елена вспомнила последний визит к сыну месяц назад. Вера играла в углу и едва подняла глаза, когда бабушка пришла. Никакой радости, никакого восторга. Просто вежливое «привет, Лена» и снова игрушки.
А когда приходила Татьяна Николаевна, девочка кидалась к ней с криками «баба Таня приехала!» и рассказывала обо всем, что произошло за день.
— Алина специально настраивает тебя против меня, — попыталась переложить вину Елена. — Она никогда меня не любила.
— Алина никогда плохого слова о тебе не сказала. Наоборот, она всегда предлагала приглашать тебя на семейные праздники, а ты находила причины не приходить.
Это тоже была правда. То курсы, то встреча с подругами, то недомогание. Всегда что-то важнее семейных посиделок с «этой провинциалкой» и её «сельской матерью».
— Значит, решено? — голос Елены стал холодным. — Едете без меня?
— Мам, в следующий раз…
— Не надо! Я всё поняла. Живите как хотите.
Елена швырнула трубку на диван и подошла к окну. Во дворе гуляла молодая мама с коляской. Наверняка её мать помогает с ребенком, наверняка они близки.
А у неё что? Пустая квартира, английский для «продвинутых пенсионеров» и танцы с такими же одинокими женщинами. Красивая, ухоженная, образованная — и совершенно никому не нужная.
Телефон зазвонил. На экране высветилось: «Дима».
— Мам, давай встретимся, поговорим спокойно.
— О чем говорить? Ты сделал выбор.
— Я не выбирал между вами. Просто так сложились обстоятельства.
— Обстоятельства? — засмеялась горько Елена. — Обстоятельства — это когда я семь лет назад решила, что у меня есть право на собственную жизнь? Что я не обязана сидеть с внучкой, пока вы работаете?
— Мам…
— Знаешь, Дима, я вдруг поняла. Когда твой отец умер, я решила не становиться той печальной вдовой, которая живет только детьми и внуками. Я хотела оставаться интересной, активной. И вот результат — осталась совсем одна.
— Ты не одна. Ты наша семья.
— Чья семья? — голос сорвался. — Вера меня боится, Алина терпит из вежливости, а ты… ты звонишь мне из чувства долга.
— Это неправда.
— Правда, сынок. И самое страшное — я сама это выбрала. Когда мне предлагали помочь с ребенком, я отказывалась. Когда звали на дачу к Татьяне Николаевне, говорила, что лучше дома побуду. А теперь требую любви и внимания. За что?
В трубке было тихо. Дмитрий не знал, что ответить.
— Езжайте на море, — устало сказала Елена. — Передай Вере, что баба Лена желает хорошо отдохнуть. А Татьяне Николаевне… передай спасибо. За то, что была там, где должна была быть я.
— Мам, не надо так.
— Надо, Дима. Мне пятьдесят два года. Время еще есть что-то изменить. Только вот с чего начать — не знаю.
Елена положила трубку и посмотрела на фотографию на комоде — она с новорожденной Верой на руках. Тогда, семь лет назад, казалось, что впереди еще столько времени для близости и любви. Что внучка подрастет, и они станут лучшими подругами.
Но подрастая, Вера тянулась к тем, кто был рядом каждый день. К тем, кто читал сказки на ночь, лечил разбитые коленки и радовался каждому её слову.
А красивая, ухоженная бабушка так и осталась красивой чужой тетей, которая приходит в гости и говорит правильные слова.
Елена взяла телефон и набрала номер Татьяны Николаевны.
— Алло? — послышался спокойный голос.
— Татьяна Николаевна, это Елена Сергеевна. Можно с вами поговорить?
Пауза.
— Конечно. Слушаю вас.
— Я хотела… — голос дрожал. — Хотела спросить. Может быть, когда вернетесь с моря, вы научите меня быть бабушкой? Настоящей?
—
Очень трогательная и грустная история, правда? Так часто мы гонимся за своими планами и увлечениями, забывая о самых важных вещах — о семье и близости с родными. Елена поняла свою ошибку, но какой ценой! .
А вы как считаете, правильно ли она поступила, решив обратиться к Татьяне Николаевне? И как, по-вашему, сложится её новая роль в жизни внучки?
