— Анастасия! Какая неожиданная встреча! — голос Карины раздался неожиданно за спиной. Анастасия крепче сжала ручку продуктовой тележки и обернулась. Сводная сестра целеустремлённо шла прямо к ней, размахивая руками с ярко-розовым маникюром.
— Привет, Карина.
— Слушай, мне нужна твоя помощь. Моя подружка выходит замуж, ей нужен свадебный макияж. Ты же профессионально этим занимаешься? — Карина жевала жвачку, будто они до сих пор учились в школе.
— У меня запись на два месяца вперед. Посоветую обратиться в салон.
— Да ладно тебе! Мы же родные сестры! — Карина закатила глаза. — Или ты всё еще злишься из-за нашего детства?
Анастасия повернулась к стеллажу с крупами. Зачем она вообще заговорила с Кариной? Нужно было просто пройти мимо.
— Знаешь, что папа про тебя говорит? Что ты слишком надменная. А гордыня, как известно, до добра не доводит.
— Передай папе, что его мнение для меня не имеет значения. И твое, к слову, тоже.
Анастасия быстро двинулась к кассе, но Карина догнала ее в очереди.
— Не будь такой злой. В конце концов, мы ведь семья.
— Мы не семья. Никогда ею и не были.
Дома телефон зазвонил, когда Анастасия только начала разбирать продукты. Номер отца высветился на экране.
— У меня скоро юбилей, — начал Олег Николаевич без предисловий.
— Поздравляю заранее.
— Приедешь?
— Не знаю. Очень много работы.
— Настя, ты моя дочь. Моя единственная дочь.
Эти слова прозвучали странно. Анастасия прекрасно помнила, как в детстве он называл Карину «доченькой», а её просто по имени.
— Хорошо, приеду.
В субботу вечером Анастасия стояла у знакомой двери с букетом роз. Людмила Ивановна открыла дверь, окинув ее оценивающим взглядом.
— А мы тебя не ждали. Стульев может не хватить.
— Я ненадолго. Поздравлю и сразу уйду.
Но гости не отпустили «дочь именинника». Посадили за стол, стали расспрашивать о работе, о личной жизни. Анастасия отвечала односложно, краем глаза наблюдая за Кариной. Та демонстративно играла в телефон.
— А наша Карина скоро собственным жильем обзаведется! — похвасталась Людмила.
— Она наконец устроилась на работу? — спросила тетя Катя.
— Да что ты! Учится еще наша принцесса. Бабушка ей квартиру оставит.
Анастасия оглядела стол. Действительно, Тамары Петровны не было.
— А где Тамара Петровна? — тихо спросила она у отца.
— Болеет. Очень тяжело.
— Да уж, совсем плоха старушка, — вздохнула Людмила Ивановна. — Врачи говорят, осталось недолго.
— А я уже обои выбираю! — весело сообщила Карина. — Центр всё-таки, хорошая квартира.
Анастасия почувствовала, как сжимается желудок. Неужели они так открыто обсуждают смерть человека?
— Вы к ней приезжаете? Помогаете? — спросила она.
— Да что там помогать, — махнула рукой Людмила. — Лежит себе, спит. Сиделку наняли, чего еще нужно?
— Какую сиделку? Я думала, вы сами ухаживаете.
— У нас своя жизнь есть! — возмутилась Карина. — Я учусь, мама работает. Не можем же мы всё бросить ради какой-то болячки!
Анастасия встала из-за стола. Ей стало дурно от этих разговоров.
— Я пойду.
— Да посиди еще, — попросил отец.
— Нет. Мне нужно работать завтра.
Дома Анастасия долго не могла уснуть. Перед глазами стояла картина: пожилая женщина лежит одна в темной квартире, а ее родные обсуждают наследство. Та самая Тамара Петровна, которая в детстве называла Анастасию «подкидышем» и не разрешала есть за общим столом.
«Поделом ей», — подумала Анастасия и тут же устыдилась своих мыслей.
На следующий день она поехала к Тамаре Петровне. Дверь открыла соседка.
— Вы к бабе Тамаре? А вы кто ей будете?
— Внучка. То есть… падчерица внучки.
— А, понятно. Заходите. Только тихо, она спит.
Квартира встретила её запахом лекарств и застоявшегося воздуха. Тамара Петровна лежала на кровати, тяжело дыша. Она сильно похудела, щёки впали.
— Кто там? — слабо спросила старуха.
— Это я, Анастасия. Дочь Олега Николаевича.
Тамара Петровна повернула голову. В глазах промелькнуло удивление.
— Пришла посмотреть, как я помираю?
— Нет. Пришла узнать, как дела. Нужна ли помощь.
— Помощь? — Тамара Петровна усмехнулась. — От тебя?
— Почему нет?
Старуха долго молчала, изучая лицо Анастасии.
— А где моя дорогая внучка? Где дочь?
— Заняты, наверное.
— Заняты… — Тамара Петровна закрыла глаза. — Знаешь, что мне соседка рассказала? Карина приезжала на прошлой неделе. Не ко мне. К риелтору в соседнем подъезде. Про мою квартиру расспрашивала. Сколько стоит, как быстро продается.
Анастасия почувствовала, как внутри что-то похолодело.
— Может, она просто интересовалась…
— Да нет, всё я понимаю. Ждут, когда я отдам концы. А сиделка… Она приходит раз в три дня, еду оставляет и уходит. Я ее уже неделю не видела.
— Почему не звоните дочери?
— Звонила. Сказали, что сиделка хорошая, денег за нее платят немало. А что она не приходит — это я выдумываю от старости.
Анастасия встала и прошлась по комнате. На столе стояли засохшие цветы, рядом лежала пустая коробка от лекарств.
— Вы когда последний раз ели?
— Вчера. Или позавчера. Не помню.
— А лекарства принимаете?
— Кончились. Должна была сиделка принести, да не приносит.
Анастасия достала телефон и набрала номер отца.
— Пап, я у Тамары Петровны. Тут ситуация не очень хорошая.
— Что случилось?
— Сиделка не приходит, лекарств нет, есть нечего.
— Не может быть. Мы же деньги платим.
— Можешь спросить у Людмилы Ивановны, куда девается сиделка?
Через час приехала сама Людмила Ивановна с Кариной. Увидев Анастасию, обе нахмурились.
— Ты что здесь делаешь? — спросила Карина.
— Проведываю больного человека. А вы где были две недели?
— Мы дела решали! — возмутилась Людмила Ивановна. — По твоему делу, между прочим. Сиделку искали, договаривались!
— И где эта сиделка?
— Заболела она! Грипп подхватила! Мы другую ищем!
Анастасия посмотрела на Тамару Петровну, которая лежала с закрытыми глазами, но явно всё слышала.
— Хорошо. Я сама найму сиделку. И продукты куплю, и лекарства.
— Тебе зачем? — подозрительно спросила Карина.
— Потому что так нужно.
— Не нужно нам твоей помощи! — вскипела Людмила Ивановна. — Мы сами разберемся!
— Тогда разбирайтесь. А я пока останусь здесь.
Анастасия достала телефон и стала искать агентство по подбору медперсонала. Людмила Ивановна и Карина переглянулись и ушли.
Через два дня к Тамаре Петровне приехала сиделка Галина Петровна, женщина лет пятидесяти. Она осмотрела квартиру, покачала головой.
— Запущенный случай. Но ничего, приведем в порядок.
Анастасия оплатила услуги на месяц вперед и попросила звонить каждые три дня с отчетом.
— Спасибо тебе, — тихо сказала Тамара Петровна, когда они остались вдвоем. — Не знаю, почему ты это делаешь, но спасибо.
— Не за что.
— За что я тебя в детстве так не любила? Вспомнить не могу.
— Наверное, считали чужой.
— Чужой… А теперь выходит, что самые чужие — это свои.
Анастасия стала регулярно навещать Тамару Петровну. Старуха постепенно оживала, даже стала улыбаться. Но родная дочь и внучка не появлялись.
Через месяц позвонила Галина Петровна.
— Анастасия, тут странная ситуация. Приехала какая-то девушка, сказала, что она внучка. Предложила мне в два раза больше денег, если я перестану ездить к бабушке.
— И что вы ответили?
— Отказалась, конечно. Но она сказала, что найдет способ избавиться от меня.
На следующий день Галину Петровну вызвали в агентство и сообщили, что на нее поступила жалоба от родственников пациентки. Якобы она плохо ухаживает и ворует вещи.
— Это неправда! — возмущалась сиделка по телефону. — Я двадцать лет работаю, ни одной жалобы!
— Знаю, — успокоила ее Анастасия. — Это происки родственников.
Но агентство отозвало Галину Петровну. Найти другую сиделку оказалось непросто — Карина успела обзвонить все фирмы города и рассказать, что семья недовольна качеством услуг.
Анастасия взяла отпуск и стала ухаживать за Тамарой Петровной сама. Старуха была в ужасе.
— Ты работу бросишь из-за меня? Да что ты делаешь!
— Временно. Разберемся как-нибудь.
Но через неделю Тамара Петровна вызвала нотариуса.
— Хочу завещание написать, — сказала она Анастасии. — Квартиру тебе оставлю.
— Зачем? У вас есть дочь, внучка.
— Есть. Только они мне не дочь и не внучка. А ты… ты человек.
— Тамара Петровна, не надо. Они ваши родные.
— Родные… Знаешь, что мне Карина вчера по телефону сказала? Что я слишком долго умираю. Что им уже квартира нужна, они кредит брать собираются.
Анастасия сжала руки в кулаки. Неужели можно быть настолько жестокой?
— Всё решено, — твердо сказала Тамара Петровна. — Нотариус завтра приедет.
Когда завещание было подписано, старуха словно успокоилась.
— Теперь я могу спокойно умереть. Квартира достанется человеку, а не зверям.
— Не говорите так. Вы еще поправитесь.
— Нет, Настя. Я чувствую. Недолго мне осталось.
Тамара Петровна умерла через три дня. Тихо, во сне. Анастасия нашла ее утром и долго сидела рядом, держа за холодную руку.
Похороны прошли напряженно. Людмила и Карина явились в черном, изображали горе. Но когда нотариус огласил завещание, все маски спали.
— Это невозможно! — кричала Людмила. — Она подделала завещание! Подкупила нотариуса!
— Мама была не в себе! — вторила ей Карина. — Это неправомочное завещание!
Но документы были оформлены правильно, свидетели нашлись. Квартира досталась Анастасии.
— Ты всё подстроила! — обвинила Карина на выходе из нотариальной конторы. — Втерлась в доверие к больной старухе!
— Я ухаживала за ней, пока вы квартиру продать хотели.
— Врёшь! Мы любили бабушку!
— Так сильно любили, что даже хлеба ей не покупали.
Карина замахнулась, но Анастасия перехватила ее руку.
— Больше мы не родственники, — сказала она спокойно. — И никогда ими не были.
Вечером позвонил отец.
— Настя, что произошло? Люда рыдает, Карина в истерике.
— Произошла справедливость, пап.
— Неужели ты не можешь поделиться? Это ведь семья!
— Какая семья? Ты когда последний раз у своей тёщи был?
Повисла пауза.
— Понимаю, — тихо сказал отец. — Наверное, мы это заслужили.
Анастасия повесила трубку и посмотрела на ключи от новой квартиры. Она получила жилье, о котором мечтала. Но заплатила за него одиночеством — семьи у нее больше не было.
Но может быть, семьи у нее и не было никогда?
Она взяла фотографию Тамары Петровны с похорон и поставила на стол. Единственный человек, который в конце жизни назвал ее внучкой.
— Спасибо вам, — прошептала Анастасия. — За то, что научили меня главному: родные — это не те, кто с тобой по крови. Родные — это те, кто рядом, когда трудно.
