— Ах ты ж неблагодарная! Мы тебя растили, кормили, а ты уходящего отца бросаешь!
— Мама, хватит! Я ни копейки вам больше не пришлю, пока вы всё пропиваете. Я не собираюсь спонсировать ваши гулянки! — Ирина старалась говорить твёрдо, хотя в уголках её глаз блестели слёзы.
— Ну тогда и не звони нам больше. Я с тобой разговаривать не желаю! И отцу тоже запрещу, — ответила мать и бросила трубку.
Ирина села на стул, положила телефон на стол и закрыла лицо руками. Где-то в соседней комнате захныкал маленький сын. Женщина беззвучно всхлипнула. Нужно держаться. Нужно быть сильной ради него.
Но как быть сильной, когда тебя сжирают собственные воспоминания?
…Перед глазами всплывали картины из детства. Тяжёлый запах алкоголя и табака. Комната с ободранными обоями и вмятинами на дверях. Здесь она закрывалась, когда подвыпившие родители кричали друг на друга и били посуду. Тогда Ирина не понимала, что происходит, но оттого было лишь страшнее. Каждый раз ей казалось, что завтра кто-то из них не проснётся.
В детстве единственным её развлечением были «игрушки», которые она мастерила из пустых банок, кульков и пивных пробок. Ими она играла в семью и мечтала, что когда-то у неё всё будет хорошо, что у неё будут улыбающиеся, любящие её родители. Или что она сама станет нормальной матерью.
С мамой всё было совсем плохо. Ирина старалась лишний раз не попадаться ей на глаза. Та даже в трезвом состоянии была крайне раздражительной и могла прикрикнуть на дочь по любому поводу. Если Ирина что-то роняла, она получала удар. Если рассыпала — доходило до ремня.
Это сейчас Ирина понимала, что она не была виновата, и мать просто срывала на ней свою злость. Тогда девочка думала, что она что-то делает не так и заслужила весь этот кошмар.
У отца, к счастью, бывали периоды просветления. Он сначала заботился о дочери, пусть и по-своему, а потом уже хватался за бутылку.
— Ольга, ты хоть дочку кормила? — спрашивал он, возвращаясь с работы.
— Взрослая уже! Сама найдёт, — отмахивалась мать.
— Ольга, ей семь лет! Рано ей ещё за плиту вставать. Давай сваргань что-нибудь, — строго требовал отец.
Мать бурчала, но готовила ужин. Обычно это были макароны, иногда — с сосисками. Однако чаще Ирина была предоставлена самой себе и питалась чем придётся: хлебом, завалявшейся в холодильнике морковкой, холодной гречкой.
Страх и тревога были привычными спутниками для девочки. Засыпала она под звяканье бутылок, просыпалась — от криков. И молилась, чтобы это поскорее прекратилось.
Билетом из этого ада стала учёба. Ирина, как только появилась возможность, сбежала в техникум в другой город. Она вздохнула полной грудью, когда наконец переступила порог общежития. Хотя по ночам её всё равно душило чувство вины. Казалось, что родители без неё пропадут, что она должна была остаться с ними. Ирина, пусть и с трудом, но отмахивалась от этих мыслей.
Общение с матерью прервалось сразу же. Она не интересовалась дочерью, а дочь не хотела звонить ей. С отцом оно сошло на нет постепенно.
— Привет, дочка. Ну, как ты там? — спрашивал он, когда звонил.
В этот момент у Ирины в голове крутилось много мыслей. Стало легче без вас. Устаю от подработок. Наконец-то появились друзья, которым я могу смотреть в глаза без стыда. Но вместо этого…
— Да всё нормально, — говорила Ирина. — А у вас там как?
Она догадывалась, что без изменений, и, наверное, даже надеялась на это. Ведь изменения там могли быть лишь в одну сторону.
— Да тоже нормально, — отвечал отец.
После этого он долго молчал, не зная, о чём ещё поговорить, а потом неловко прощался. Со временем они оба перестали звонить друг другу.
Образ жизни родителей стал для Ирины её личным крестом, болью и тайной. Она ни с кем не делилась этим. Даже с мужем.
— Моих родителей не будет на свадьбе, — сказала она ему как можно спокойнее, хотя сердце в этот момент уходило в пятки. — Они живут очень далеко, ещё и в деревне. Не смогут приехать.
— Ну как так? Давай оплатим им билеты, — предложил Кирилл. — Это же родители. Все родители хотят быть рядом с детьми в такой момент.
«Все. Но не мои», — подумала Ирина и закусила нижнюю губу, чтобы сдержать слёзы.
— Не получится. У мамы сердце, она не переносит долгие поездки. Слушай, я же знала, на что иду, когда переезжала сюда… И они тоже. Я им просто отправлю фотографии, поговорю с ними. Ничего страшного.
Кирилл пожал плечами и не стал допрашивать возлюбленную.
А она тем временем не хотела позориться. Помнила ведь, как на десятилетие ей разрешили пригласить в гости одноклассников. Тогда мать поругалась с отцом прямо за столом. И ладно бы только это…
— Замолчи! Ты сидишь в моём доме и жрёшь моё мясо! — накричала мать на подругу Ирины, когда та попыталась влезть в разборки взрослых и успокоить их.
Одноклассница ушла в туалет, якобы вымыть руки. Она долго не хотела открывать двери, но потом всё же пустила Ирину. Девочка плакала. Ирина краснела от стыда.
Вскоре подругу забрали родители. Больше Ирина никого в гости не приглашала.
Она не хотела подобного «концерта» на своей свадьбе, так что даже не стала ставить родителей в известность. Ирина вообще старалась не оглядываться на прошлое. У неё теперь действительно была хорошая семья, в которой никто ни на кого не кричал. А ещё — сын Игорь.
Однако прошлое напомнило о себе само.
— Ирин, отец-то твой совсем плох… — сообщила однажды соседка по телефону. — Его в больницу забрали.
У женщины ёкнуло сердце. Она всегда знала, что когда-нибудь это случится, но подготовиться к такому невозможно.
— Что случилось?
— Болеет он. Похудел весь. Ходит жёлтый. Вроде, печень, но ты же сама знаешь, как они живут. Там не только печень полетит… Может, приедешь?
В воздухе повисло невысказанное «в последний раз».
— Я постараюсь, — пообещала Ирина.
В тот вечер она во всём призналась мужу. Рассказала о своём детстве, о родителях, об их пристрастии к алкоголю. О том, что отец всегда был внимательным и заботливым.
— Это ты называешь заботой? — фыркнул Кирилл, хмурясь. — Оставлять дочь с пьющей матерью, годами выяснять отношения, довести ситуацию до того, что ребёнок просто сбежал из дома…
Ирина посмотрела на мужа с такой болью в глазах, что он понял: она всё равно любит родителей. Как щенок, который жмётся к ноге хозяина даже после пинка. Он вздохнул.
— Ирин, ну вариант с поездкой сразу отпадает. С Игорем я тебя не пущу, а сам с ним остаться не смогу… — начал объяснять он.
— Я понимаю. Но давай хотя бы скинем деньги на лекарства?
— Ирин, я таких людей знаю. Он всё пропьёт.
— Ну, котик…
— Ну, дело твоё. Хочешь лишить ребёнка лишней игрушки — пожалуйста, карты в руки.
Она скидывала даже больше, чем разрешал муж. Говорила, что хочет пойти в парикмахерскую, а сама переводила эти деньги родителям.
Отца выписали, он даже пошёл на поправку. С его слов. У Ирины отлегло от души, но не долго музыка играла. Через два месяца соседка снова позвонила.
— Ирин, я, конечно, всё понимаю… Но они ведь всё-таки твои родители, — начала она возмущённым тоном.
— Ну… да. Но я же не могу дежурить у них там…
— Но можно же было хоть как-нибудь помочь! Страшно смотреть, как человек просто угасает, никому не нужный!
Ирина застыла. Сказанное не укладывалось у неё в голове.
— В смысле никому не нужный? Я же им помогаю, деньги перевожу…
Ирина стала разбираться. Выяснилось, что деньги, которые она отправляла родителям, благополучно уходили на спиртное. Мать при этом причитала, что дочь их бросила, и просила помощи. Отец же жаловался на то, что жена все деньги забирает себе и не хочет покупать ему лекарства.
Ирина попыталась поговорить с матерью, и вот к чему это привело. Не звони нам больше… Шантаж. Головой Ирина понимала, что это грубая манипуляция. Но ведь за этим ультиматумом стоит отец, который, возможно, действительно на грани.
В ту ночь Ирина уснула почти под утро. Сначала она вспоминала прошлое, потом — думала о том, правильно ли поступила. Под конец она уже искала центры реабилитации для зависимых. Ей казалось, что она нашла выход. Там никто не будет отнимать деньги. Там отец сможет получить лечение и уход. Конечно, это недёшево, но с мужем она как-нибудь договорится.
На следующий день Ирина позвонила отцу, втайне надеясь на то, что вот он — свет в конце тоннеля.
— Папуль, я тут клинику недалеко от вас нашла, там как раз специализируются… ну… на зависимых от алкоголя. Может, пролечишься там? Мы всё оплатим, — пообещала она.
— Да не надо мне никаких клиник, — резко оборвал её отец. — Я и сам завяжу, если захочу. И вообще, не нужно мне помогать! Я не нуждаюсь в твоей жалости, ясно?
И тут Ирина поняла: он не хочет. Это страшно, но она ничего не может сделать.
— Пап, но там врачи, они помогают. Печень бы твою…
— Ирин, точно нет. Даже не рассматривай это, — перебил он дочь. — Не надо никаких клиник. Со мной всё нормально.
— Ну… раз нормально, то я рада… — поникшим голосом ответила Ирина. — Просто хотела помочь…
Когда они попрощались, у неё в горле стоял ком. Однако в то же время в сердце будто развязался какой-то узел. Она больше не ощущала себя виноватой. Она сделала всё, что было в её силах. Остальное разрушило бы её семью.
Ирина подошла к кроватке и посмотрела на спящего сына. Она твёрдо решила: больше она не будет звонить. Ей нужно заниматься собой и теми, кто этого достоин. Мужем и сыном. А остальное как Бог даст…
Ох, какое тяжелое решение! 😥 Ирина прошла через ад стыда и вины, пытаясь спасти родителей, но в итоге осознала горькую истину: ты не можешь спасти того, кто не хочет спасаться. Её попытка оплатить клинику и резкий отказ отца были последней точкой, после которой самопожертвование стало бессмысленным и опасным для её собственной семьи.
Это очень сильный шаг — порвать с токсичным прошлым ради здорового будущего своего ребёнка. Мама должна быть сильной, а не постоянно спасающей!
Как вы считаете, является ли такое «отстранение» от родителей, которые отказываются от помощи, единственным способом спасти себя и свою семью от созависимости?
