— Мамуль, у нас тут форс-мажор. Нас попросили на выход. Так что сегодня мы временно переезжаем к тебе.
Елена прижала телефон к уху изо всех сил, будто это действие могло хоть как-то изменить ледяной смысл слов, произнесённых сыном. За окном монотонно моросил февральский дождь, превращая остатки грязного снега в серую, вязкую кашу. Она планировала этот долгожданный выходной целую неделю: выспаться, сходить в театр на премьеру, спокойно встретиться со Светланой. Теперь же все её планы со свистом летели в пропасть.
— Игорь, зимой же не имеют права вот так, без предварительного предупреждения и оснований, выселять людей без расторжения договора. Пусть дадут вам время найти новое жильё.
— Мам, не дадут. Кристина с хозяйкой накануне очень сильно поругалась. Та и взбеленилась.
Елена тяжело закрыла глаза. Конечно. Кристина. Её невестка обладала просто уникальным талантом — создавать критические проблемы на совершенно ровном месте, а потом мастерски перекладывать всю ответственность за последствия на плечи окружающих.
— Игорь, сколько раз я тебе напоминала: в общении с собственниками жилья важно соблюдать…
— Мам, только не читай мне сейчас нотации! — голос сына внезапно сорвался на резкий, почти агрессивный тон. — Освободи мою комнату от хлама. Вечером мы будем у тебя.
Короткие гудки. Елена опустилась на диван, вытянув ноющие ноги. В спине ощущалась острая боль после вчерашнего: начальница свалила на неё обучение двух новых, совершенно бестолковых сотрудников плюс гору срочных отчётов. Елена вернулась домой в девять вечера и просто рухнула в кровать.
А что теперь с планами на выходные? Елена ведь даже купила дорогой билет в театр. Давно мечтала посмотреть именно ту, нашумевшую постановку. И со Светланой не виделась целый месяц. Теперь вместо заслуженного отдыха её ждали генеральная уборка, суетливая готовка, бесконечный хаос.
Елена, тяжело вздохнув, встала и пошла в бывшую комнату сына. Здесь она обычно хранила сезонные вещи, старые учебники, какие-то ненужные коробки. Нужно было освободить место для четверых: Игоря, Кристины, семилетнего Егора и… Господи, как же они все смогут разместиться в её небольшой двухкомнатной квартире?
Она таскала тяжёлые коробки, старательно протирала пыль, пылесосила. Затем поспешно оделась и отправилась в магазин. Купила свежую курицу, запас овощей, макароны. Приготовила ужин. К шести вечера квартира была полностью готова принять гостей. Незваных гостей.
Они появились около половины восьмого. Игорь внёс два огромных, под завязку набитых баула, Кристина несла изящную сумку с косметикой и мелочами. Егор, едва переступив порог, тут же включил планшет и уселся на диван.
— Ну вот, мамуль, временно разместились, — Игорь попытался выдавить из себя улыбку, но вышло это натянуто и неубедительно.
Елена накрыла на стол. Ужинали они в гнетущей тишине. Кристина всё время смотрела в свой телефон, изредка хихикала. Игорь жевал, не поднимая глаз от тарелки. Егор требовал добавки и громко капризничал.
— Спокойной ночи всем. Со стола уберёте сами, да, Крис?
— Угу, — невестка даже не подняла головы от светящегося экрана.
Елена ушла к себе. Легла, но долго не могла уснуть. Сквозь стену отчётливо слышался смех, топот, громкие звуки мультфильмов. Она ворочалась, злясь на себя за это невольное раздражение. Ну подумаешь, всего несколько дней. Игорь же её сын. Родной человек. Хотя… Когда в последний раз он интересовался, как у неё на самом деле обстоят дела? Звонил раз в две недели, спрашивал чисто формально: «Как здоровье?» — и сразу же переходил к своим собственным, насущным проблемам.
Утром Елена встала по будильнику. Вышла на кухню и замерла в дверях. Стол был полностью завален: чашки с остывшими остатками чая, бумажные фантики, огрызки яблок. В раковине громоздилась гора немытой посуды. Сковорода была в толстых, жирных подтёках, кастрюля с присохшими макаронами.
Она стояла, глядя на этот внезапный хаос, и чувствовала, как внутри медленно, но верно закипает глухая злость. Никто не убрал. Никто даже не подумал.
— Мам, а что у нас сегодня на завтрак? — Игорь вышел в одних трениках, широко зевая.
— Сделай себе бутерброды. Я могу пить только кофе.
— Мам, ну я же потом целый день проведу в пробках, добираясь на улицу Богдана Хмельницкого. С бутербродов не наешься, ты же знаешь.
Елена резко обернулась к сыну. Ему тридцать два года. Взрослый, здоровый мужик. А стоит и ноет, как маленький мальчишка.
— Тогда пусть твоя жена встанет и приготовит нормальный завтрак. Я не нанималась здесь в прислуги. И за вами горы посуды мыть тоже не собираюсь.
В дверях появилась Кристина в розовом халате, сонная, с размазанной тушью под глазами.
— Так я и знала. Анна Михайловна, семь утра, а вы уже начинаете ворчать.
— Я не ворчу, Кристина. Я разговариваю со своим сыном. А ты вполне могла бы приготовить мужу завтрак. Я не собираюсь за вами обоими прислуживать.
— Ага, поняла, — Кристина зевнула и медленно поплелась к холодильнику.
Елена быстро допила свой кофе и ушла одеваться. Она опаздывала на работу. Впервые за два года.
Следующие дни размазались в одно сплошное, серое пятно. Елена приходила с работы и видела один и тот же кошмар: грязную кухню, разбросанные по всей квартире вещи, орущий на всю мощь телевизор. Кристина лежала на диване, уткнувшись в телефон. Игорь приезжал поздно, невероятно уставший, и сразу же падал спать. Егор носился по квартире, громко грохотал игрушками.
Елена молчала. Убирала. Готовила. Стирала. Каждый вечер она обещала себе серьёзно поговорить с сыном, но снова откладывала. Не хотела большого скандала. Думала: потерпеть ещё можно. Неделю. Максимум две.
В пятницу вечером Игорь объявил, что на выходные они никуда не едут. Елена почувствовала, как что-то внутри неё дрогнуло, неприятно сжалось. Значит, и на следующей неделе они будут здесь. И ещё через неделю. Она поняла, что они и не собирались съезжать.
— Игорь, ты вообще занимаешься поиском квартиры?
— Мам, ну ты же видишь — всё, что есть, либо очень дорого, либо невероятно далеко. Ещё недельку поживём, ладно?
«Ладно». Как будто у неё был хоть какой-то выбор. Как будто она могла сказать «нет» и выставить родного сына на улицу.
В воскресенье утром Елена решила хоть немного навести порядок. Села завтракать, и тут появилась Кристина. Села напротив, налила себе чай.
— Кристина, я сейчас в магазин схожу. Ты вымоешь пол, пока меня нет?
— Вы же тут хозяйка. Я сделаю не так — вы будете недовольны. Да и не особо грязно вроде.
Елена медленно поставила чашку на стол. Посмотрела прямо на невестку. Та жевала булку, не отрываясь от экрана.
— Кристина, ты же тоже здесь живёшь. Почему я должна одна заниматься всеми делами?
— Да что вы все ко мне так придираетесь?! — Кристина резко вскинулась. — У меня сегодня голова болит! Ясно вам?!
— Это просто безобразие какое-то!
— Вот именно! Вы его и устроили!
Елена схватила сумку и поспешно вышла из квартиры. Руки неконтролируемо дрожали. Она шла по улице, почти не видя дороги. Купила что-то в магазине, даже не помнила что. Вернулась. Вымыла пол сама. Выпила валерьянки. Легла отдохнуть.
Проснулась она от сильного грохота. Егор чеканил мяч об пол. Бум. Бум. Бум. Каждый удар отдавался в голове нарастающей болью.
— Егор, немедленно прекрати! Мячом играют только на улице!
— Не хочу! Мама с папой не идут гулять!
— Егор, я сказала — прекрати!
Из комнаты вышел Игорь.
— Мам, ну он и раньше, бывало, дома играл…
— Вот именно! — в разговор стремительно ворвалась Кристина. — С самого утра ко мне придираются, теперь к ребёнку! Не знаете уже, к чему прицепиться! Хотите нас выгнать — так прямо и скажите!
Елена стояла и смотрела на невестку. На сына. Егор продолжал бить мячом об пол. Что-то внутри неё переломилось. Тихо. Окончательно.
— Кристина, если вы не готовы соблюдать элементарные правила моего дома, живите отдельно.
Повисла абсолютная тишина. Даже Егор перестал стучать мячом.
— Вот спасибо! — голос Кристины задрожал от обиды. — Выгоняете нас на улицу! А я, между прочим, беременна! Мне нервничать противопоказано!
Елена посмотрела на сына. Тот стоял, опустив глаза.
— Игорь?
— Мам, она правда беременна…
— Я не знала. Но это ничего не меняет. Я хочу жить в своём доме. Просто жить.
Кристина развернулась и ушла в комнату. Хлопнула дверь. Через десять минут она вышла уже с сумкой.
— Я с Егором еду к своим родителям. Пусть Игорь ищет нам квартиру. Здесь я больше ни секунды не останусь!
Елена пыталась её остановить. Говорила, что не хотела скандала. Что просто смертельно устала. Но Кристина не слушала. Театрально всхлипывала, таскала вещи, демонстративно вытирая несуществующие слёзы.
Игорь молчал. Собрал свой чемодан. Через час они уехали. Все трое.
Елена осталась в одиночестве. Села на кухне, обхватив чашку с кофе руками. За окном стремительно смеркалось. Квартира была пуста и тиха. Она ждала облегчения. Но чувствовала только странную, колючую пустоту.
Через три дня Игорь позвонил. Коротко сообщил, что нашёл квартиру. Положил трубку первым.
Елена взяла неделю отпуска. Сделала генеральную уборку. Выбросила старые вещи. Купила новые, яркие шторы. Жизнь вернулась на круги своя. Только звонков от сына больше не было.
О рождении внучки Елена узнала от Светланы. Та встретила Игоря в магазине, он рассказал. Назвали девочку Машей.
Елена перевела деньги на карту сына. Он написал: «Спасибо». Больше ничего.
Егору и Маше она теперь регулярно отправляет конверты на дни рождения. Игорь звонит раз в три месяца. Голос вежливый, но абсолютно чужой. Спрашивает про здоровье. Говорит: «Очень занят, потом перезвоню». И, конечно, не перезванивает.
Елена живёт одна. Два раза в год ездит в хороший санаторий. Ходит в театр. Встречается со Светланой. По вечерам пьёт кофе на кухне, глядя в окно. Иногда думает о внуках. Представляет, какой выросла Маша. Говорит ли уже. Похожа ли на Игоря.
Жалеет ли она? Нет. И да. Жалеет, что так всё обернулось. Что не смогла найти правильные слова, чтобы спокойно объяснить. Что сын выбрал жену, а не попытался понять свою мать. Но не жалеет, что поставила твёрдую границу.
Есть вещи, которые невозможно купить ценой своего душевного спокойствия. Даже если эта цена — родная кровь. Даже если эта цена — звонкий смех внуков и теплота семьи.
Елена допивает кофе. За окном снова дождь. Серый, февральский, бесконечный. Она берёт телефон, смотрит на фотографию Егора — единственное, что осталось. Мальчик улыбается, обнимая плюшевого медведя.
Может, когда-нибудь Игорь сам позвонит. Скажет: «Мам, давай встретимся, поговорим». Может, внуки сами захотят увидеть бабушку. Может.
А может, и нет. И тогда останется только эта оглушительная тишина. Пустая квартира. Кофе по вечерам. И странное, колючее чувство — что-то среднее между обретённой свободой и невосполнимой потерей.
Елена кладёт телефон на стол. Встаёт. Идёт к окну. Смотрит на дождь, который размывает границы между небом и землёй. И знает точно: она сделала свой выбор. Правильный ли? Кто знает. Но это был её выбор. И жить с ним — тоже её выбор.
Остальное — на совести тех, кто решил, что обида и молчание дороже.
