— Я же просил тебя не блокировать мой номер, Алина.
Голос Павла звучал спокойно, почти ласково. От этого спокойствия у Алины побежали мурашки по спине. Она знала — чем тише он говорит, тем опаснее.
— Мы расстались три месяца назад, — устало ответила она. — Хватит звонить с чужих телефонов.
— Расстались? — в трубке послышался тихий смешок. — Милая, мы просто в ссоре. Я же извинился уже сто раз. Чего ты еще хочешь?
— Чтобы ты оставил меня в покое.
— Алин, не говори глупостей. Четыре года вместе — и вдруг в покое? Ты же знаешь, я без тебя не могу. И ты без меня тоже, просто упрямишься.
Она молча нажала отбой. В груди поднималась знакомая паника — смесь страха, злости и чувства вины. Может, она действительно перегибает палку? Может, стоило дать ему еще один шанс?
«Стоп, — одернула себя Алина. — Это он говорит через тебя. Не поддавайся».
Они познакомились на выставке — Алина делала там маникюр моделям, а Павел снимал репортаж для глянцевого журнала. Обаятельный, внимательный, с прекрасным чувством юмора — он покорил ее с первого взгляда.
Первый год был сказочным. Павел носил ее на руках, исполнял любые капризы, говорил, что она — смысл его жизни. Алину это и радовало, и немного пугало.
— Не слишком ли? — спросила как-то подруга Марина. — Прям культ личности какой-то.
— Он просто влюблен, — отмахнулась тогда Алина.
Первая трещина появилась на свадьбе общих друзей. Алина была подружкой невесты, много времени провела возле молодых. На банкете к ней подошел разъяренный Павел:
— Отлично повеселилась с женихом? Видел, как вы обнимались!
— Павел, это же традиция — фото с молодыми…
— Традиция! А то, как он на тебя смотрел — тоже традиция?
Тогда она списала все на алкоголь. Потом был скандал из-за корпоратива, из-за старого друга, встреченного на улице, из-за слесаря, который задержался с ремонтом…
Алина владела небольшим салоном красоты. Она создавала его десять лет, вложила все силы и средства. Павел сначала гордился ее успехами, но потом начал ревновать.
— Тебе эти бабы важнее меня, — заявил он однажды.
— Это моя работа, Павел. Мое дело.
— Вот именно — дело. А я где в списке приоритетов?
Она пыталась объяснить, что любовь и работа — разные сферы, что одно не исключает другое. Бесполезно. Для Павла существовала только черно-белая картина: или он, или все остальное.
Кульминацией стала история с телефоном. Алина проснулась ночью и увидела Павла, роющегося в ее сумке.
— Ты что делаешь?
— Пароль не подходит, — спокойно ответил он. — Ты сменила?
— Павел, это мой телефон!
— И что? У нас есть секреты друг от друга?
— Это не секреты, это личное пространство!
Он посмотрел на нее как на ребенка, несущего чушь:
— Какое еще личное пространство между любящими людьми? Если нечего скрывать — дай пароль.
— Нет.
— Значит, есть что скрывать.
Круг замкнулся. Любой ее аргумент разбивался о железную логику: не даешь пароль — значит, изменяешь.
В ту ночь Алина собрала вещи. Павел сначала не верил, потом умолял, потом угрожал, потом снова умолял. Она ушла под утро, оглушенная и опустошенная.
Первый месяц он названивал по двадцать раз в день. Алина блокировала номера, он находил новые. Писал с фейковых аккаунтов, приходил к салону, караулил у дома.
— Ты же его знаешь три года, — говорил он ее подругам. — Объясните ей, что она делает ошибку!
Некоторые пытались. Мол, Алин, мужик же хороший, работящий, непьющий, любит тебя. Может, правда погорячилась?
От этих разговоров становилось только хуже. Алина начинала сомневаться в себе. Может, она действительно слишком требовательна? Может, стоило потерпеть?
— Это классическая манипуляция, — объяснила психолог, к которой она обратилась. — Он систематически нарушал ваши границы, а теперь вы чувствуете себя виноватой за то, что защищаете себя. Это последствия психологического насилия.
Слово «насилие» резануло слух. Павел же не бил ее, не оскорблял… Или все-таки?
— Насилие бывает разным, — мягко сказала психолог. — Контроль, изоляция, обесценивание — это тоже формы насилия.
Алина наняла охранника для салона после того, как Павел устроил там сцену при клиентах. Виктор — бывший полицейский — быстро навел порядок.
— Бывшие — это отдельная категория, — сказал он. — Сам через такое проходил, только с другой стороны. Когда жена ушла, я тоже… в общем, не гордый период в жизни.
— И что помогло? — спросила Алина.
— Время. И осознание, что любовь насильно не вернешь. Только вот к вашему, похоже, это осознание еще не пришло.
Действительно, не пришло. Павел менял тактику — то умолял о встрече, то присылал гневные сообщения, то делал вид, что смирился, а потом снова появлялся.
Как-то вечером Алина обнаружила его в своем дворе. Он сидел на лавочке и смотрел на ее окна.
— Красивый закат, — сказал он, увидев ее. — Помнишь, мы любили встречать закаты вместе?
— Павел, уйди. Я вызову полицию.
— За что? За то, что сижу на общественной лавочке? — он грустно улыбнулся. — Знаешь, я много думал. Наверное, я правда слишком давил. Но это же от любви, Алин. Я просто не умею по-другому.
В его голосе звучала такая искренняя боль, что Алина на секунду усомнилась. Может, он правда изменился?
— Если любишь — отпусти, — тихо сказала она.
— Банально, — усмехнулся Павел. — И неправда. Если любишь — борись. А я буду бороться.
Переломный момент случился через два месяца. Алина начала встречаться с Игорем — братом постоянной клиентки. Он был полной противоположностью Павла — спокойный, ненавязчивый, уважающий границы.
— Если тебе некомфортно — просто скажи, — говорил он. — Я пойму.
После павловского «ты моя, и точка» это было как глоток свежего воздуха.
Конечно, Павел узнал. И пришел в бешенство.
Сначала были сообщения: «Шлюха», «Я же знал», «Ради этого ты меня бросила?». Потом начались звонки на работу Игоря, попытки очернить Алину.
— Мне жаль этого человека, — сказал Игорь после очередного павловского звонка. — Он явно нуждается в помощи.
— Он нуждается в том, чтобы его оставили в покое, — устало ответила Алина.
Но Павел не собирался оставлять в покое ее. Кульминация наступила в пятницу вечером. Алина задержалась в салоне с отчетами, Виктор уже ушел.
Она услышала, как хлопнула дверь черного входа. Странно — она точно его закрывала…
— Работаешь допоздна? — Павел стоял в дверном проеме. — Как в старые времена.
— Как ты вошел?
— У меня остался ключ. Ты же не меняла замки.
Алина потянулась к телефону, но Павел быстрым движением выбил его из рук.
— Не надо никого звать. Мы просто поговорим.
— О чем говорить, Павел? Все сказано.
— Нет, не все, — он подошел ближе. — Ты думаешь, можешь вот так просто вычеркнуть четыре года? Найти другого и жить как ни в чем не бывало?
— Да, могу. Это моя жизнь.
— Наша жизнь! — он схватил ее за плечи. — Мы строили ее вместе!
— Ты ее разрушил своей ревностью!
— Я любил тебя!
— Это не любовь!
Павел встряхнул ее, в глазах полыхнуло что-то темное.
— Не смей говорить мне про любовь! Ты понятия не имеешь, что это такое!
В этот момент в салон ворвался Виктор.
— Я забыл куртку… — он оценил ситуацию за секунду. — А ну отпустил!
Павел отпустил Алину, повернулся к охраннику:
— Не лезь не в свое дело, старик.
— Как раз в свое, — Виктор достал телефон. — Или уходишь, или вызываю наряд.
— Да вызывай! — Павел рассмеялся. — Что я такого сделал? Разговаривал с бывшей девушкой?
— Проник в помещение, применил физическую силу, — перечислил Виктор. — И у нас есть камеры, между прочим.
Павел резко побледнел. Бросил взгляд на Алину, на охранника, выругался и выскочил из салона.
— С вами все в порядке? — спросил Виктор.
Алина кивнула, хотя руки дрожали как в лихорадке.
— Спасибо. Вы вовремя.
— Я не уходил, — признался охранник. — Видел его машину на парковке, решил подождать. Хорошо, что подождал.
После этого случая Алина все-таки написала заявление. Участковый, молодой парень с усталым лицом, выслушал без особого энтузиазма.
— Понимаете, доказать преследование очень сложно, — объяснил он. — Нужны свидетели, доказательства угроз…
— У меня есть сообщения, — Алина показала телефон.
— Это хорошо. Но суд может счесть их недостаточными. Обычно меры принимают, только если… ну, если что-то серьезное происходит.
«Если найдут труп», — мысленно перевела Алина.
Она вышла из участка с тяжелым сердцем. Система не защищала жертв — только фиксировала последствия.
Неожиданную поддержку она нашла в лице соседа — Михалыча, бывшего военного.
— Я этого типа уже месяц вижу, — сказал он. — Все у подъезда торчит. Нехорошо это.
— А что делать? Полиция говорит — доказательств мало.
Михалыч хмыкнул:
— Полиция у нас такая… профилактикой не занимается. Ладно, буду приглядывать. Что-то случится — кричите, я дома почти всегда.
Следующий месяц прошел в напряжении. Павел то появлялся, то исчезал. Алина не знала, что хуже — когда он маячил поблизости или когда пропадал, заставляя гадать, что задумал.
Игорь предложил ей переехать к нему, но она отказалась.
— Это значит признать, что он победил, — объяснила она. — Что выжил меня из моего дома.
— Гордость — плохой советчик в вопросах безопасности, — мягко заметил Игорь.
Может, он был прав. Но Алина устала убегать. Устала прятаться. Устала жить в страхе.
Развязка пришла неожиданно. Вернувшись домой после ужина с Игорем, Алина обнаружила входную дверь открытой. Сердце ухнуло вниз.
В квартире был разгром. Разбитые фотографии, разбросанные вещи, изрезанная одежда. И надпись на зеркале красной помадой: «ТЫ ПОЖАЛЕЕШЬ».
Алина выскочила из квартиры, набрала 911. Потом Виктора, Михалыча, Игоря. Все примчались почти одновременно с полицией.
На этот раз все было серьезно. Взлом, порча имущества, угрозы. К тому же Павел оставил следы — отпечатки, волосы. В запале забыл об осторожности.
Его задержали на следующий день. При аресте он кричал, что Алина сама во всем виновата, что она разрушила его жизнь, что без нее ему незачем жить.
— Классический абьюзер, — прокомментировал следователь. — Всегда винят жертву.
Суд состоялся через три месяца. Павла признали виновным по нескольким статьям, но дали условный срок и запрет на приближение.
— Это все? — не поверила Алина.
— Для первого раза многовато, — пожал плечами адвокат. — Нарушит запрет — сядет уже по-настоящему.
Алина вышла из зала суда с противоречивыми чувствами. С одной стороны — облегчение, что все закончилось. С другой — страх, что условный срок Павла не остановит.
— Не волнуйся, — сказал Игорь, обнимая ее. — Мы справимся. Вместе.
«Вместе» звучало хорошо. Но Алина знала — тень прошлого еще долго будет преследовать ее. В каждом звонке с незнакомого номера, в каждой фигуре, похожей на Павла, в каждом скрипе половиц ночью.
— Знаешь, что самое страшное? — сказала она Игорю вечером. — Я до сих пор иногда думаю: может, я правда перегнула? Может, стоило дать ему шанс?
— Это последствия абьюза, — ответил Игорь. — Ты не виновата. Ни в чем.
Алина кивнула. Умом она понимала, что он прав. Но сердце… Сердце еще долго будет выздоравливать.
Через полгода пришло известие — Павел нарушил запрет на приближение, пытался проникнуть в салон. Сработала сигнализация, его задержали. Теперь дали реальный срок.
Алина ждала, что почувствует облегчение или даже радость. Но ощутила только грусть. Грусть по человеку, который не смог отличить любовь от одержимости. По отношениям, которые могли бы быть другими. По времени, потерянному в страхе.
— О чем думаешь? — спросил Игорь.
— О том, что невидимые цепи — самые крепкие. И рвать их больнее всего.
Он обнял ее крепче.
— Но ты же порвала. Это главное.
Да, порвала. Ценой боли, страха, потерь. Но порвала. И теперь могла дышать свободно.
А это стоило всего.
