Звонок раздался в тот момент, когда Марина размешивала сахар в чае. Ложечка звякнула о фарфоровый край чашки, и на белой скатерти расплылось коричневое пятно. Она чертыхнулась. Звонил Андрей — её муж. По голосу она сразу поняла, что случилось что-то серьёзное.
— Мам инсульт, — сказал он без предисловий.
Марина застыла с телефоном у уха. Ей показалось, что она ослышалась.
— Повтори.
— Мама в больнице. Инсульт. Я уже еду туда.
— А… — Марина замялась. — Сильно?
— Пока не знаю. Сказали, что состояние средней тяжести. Правая сторона парализована, речь нарушена.
Марина опустилась на стул и уставилась на растекающееся по скатерти пятно. Чай стекал под вазу с конфетами. В этом было что-то символичное — незаметная катастрофа, которую никто не предвидел.
— Я приеду, — произнесла она. — Через час буду.
Непростая свекровь
Света Алексеевна никогда не была для Марины простым человеком. Даже в лучшие дни свекровь оставалась колючей, принципиальной и невероятно упрямой. «Боевая», — говорил о ней Андрей с улыбкой, в которой Марина всегда видела смесь восхищения и усталости.
Двенадцать лет совместной жизни не сделали их ближе. Света Алексеевна жила отдельно, в старой двушке на другом конце города, и порой неделями не звонила. Она привыкла справляться сама. Бывшая учительница математики, она относилась к жизни как к уравнению, которое всегда должно сходиться.
В приёмном покое пахло хлоркой и человеческими страданиями. Марина нашла Андрея в коридоре — он сидел, ссутулившись, уставившись в одну точку. Заметив жену, он поднялся, обнял её и уткнулся лицом в плечо.
— Что говорят врачи? — спросила она, поглаживая его по спине.
— В сознании. Почти не может говорить, правая сторона парализована. — Андрей отстранился, провёл рукой по волосам. — К ней пока не пускают. Говорят, через час можно будет зайти.
Марина кивнула и села рядом. Взяла его за руку.
— Почему она не позвонила, если ей стало плохо? — спросила она.
— Это же мама, — пожал плечами Андрей. — Соседка нашла. Она хранит ключи от квартиры, чтобы поливать цветы, когда мама уезжает. Зашла вернуть книгу, а она на полу. Вызвала скорую.
— И давно это случилось?
— Утром. Часов в десять.
Марина посмотрела на часы — почти пять вечера.
Встреча с новой реальностью
Их пустили в палату около семи. Света Алексеевна лежала, укрытая одеялом до подбородка. Её лицо показалось Марине незнакомым — правый угол рта был опущен, правый глаз смотрел чуть в сторону. Марина почувствовала укол вины за то, что сразу заметила эти изменения.
Андрей подошёл к кровати, наклонился, поцеловал мать в лоб.
— Мам, мы здесь. Всё будет хорошо.
Света Алексеевна моргнула. Она попыталась что-то сказать, но вышло лишь невнятное бормотание. В её глазах мелькнуло отчаяние. Левой рукой она слабо коснулась щеки сына.
Марина стояла чуть поодаль, не зная, что делать. Подойти? Сказать что-то? Внезапно ей пришло в голову, что она совсем не знает эту женщину. Двенадцать лет видела в ней только свекровь — не человека.
— Вы посидите с ней, — сказала медсестра, заглянув в палату. — Только недолго, ей нужен покой.
Следующие два часа они провели у постели Светы Алексеевны. Андрей держал мать за руку, иногда поправлял ей подушку. Говорил что-то негромким, успокаивающим голосом. Марина молчала, наблюдая за ними. Она вдруг с пронзительной ясностью поняла, что Свете Алексеевне шестьдесят семь. Не так уж много. Почему раньше она казалась ей такой старой?
Домой они вернулись заполночь. Андрей молчал, глядя в окно машины. В их двухкомнатной квартире было прохладно — утром забыли включить отопление.
— Я поставлю чайник, — сказала Марина.
— Нет, спасибо. — Андрей покачал головой. — Я спать. Завтра в больницу с утра.
Он прошёл в спальню, не раздеваясь лёг на кровать. Марина постояла в дверях, но муж уже отвернулся к стене, и она решила не тревожить его.
На кухне она всё же включила чайник. Села за стол, положила перед собой телефон. Открыла браузер, набрала: «инсульт последствия восстановление».
Трудное решение
Через два дня Свету Алексеевну перевели из реанимации в неврологию. Врач, худощавый мужчина средних лет, говорил, глядя куда-то мимо Андрея:
— Прогноз осторожно положительный. Но нужна серьёзная реабилитация. Массаж, ЛФК, логопед. У вас есть возможность нанять патронажную сестру?
Андрей переглянулся с Мариной.
— Мы справимся сами, — сказал он твёрдо.
— Вы работаете?
— Да, но…
— Это тяжёлый труд, — прервал его врач. — Кому-то придётся быть рядом постоянно. Кормить, переодевать, следить за приёмом лекарств, делать упражнения.
— Мы поговорим об этом, — вмешалась Марина. — Спасибо за информацию.
Когда врач ушёл, Андрей повернулся к ней:
— Я возьму отпуск. На первое время.
— И что потом? — Марина посмотрела ему в глаза. — Отпуск закончится.
— Не знаю. — Он потёр лицо ладонями. — Может, пенсии хватит на сиделку.
— А если нет?
Андрей не ответил. Они оба знали ответ. Пенсии Светы Алексеевны едва хватало на неё саму. А их собственная жизнь… ипотека, мелкий ремонт в ванной, запланированный отпуск в Турции через три месяца.
Вопрос встал ребром через неделю, когда Свету Алексеевну выписали. Её квартира находилась на четвёртом этаже в доме без лифта. О том, чтобы оставить её там одну, не могло быть и речи.
— Она поживёт у нас, — сказал Андрей, когда они ехали в больницу за свекровью. — Пока ей не станет лучше.
Марина смотрела в окно. За стеклом проплывал серый февральский город.
— У нас всего две комнаты, — произнесла она наконец.
— Поставим раскладушку в гостиной.
— А как же… — Она не договорила. Их жизнь. Их пространство. Их утренний кофе на балконе. Их вечера перед телевизором. Их ночные разговоры на кухне.
— На время, — сказал Андрей, словно прочитав её мысли. — Пока ей не станет лучше.
Новая жизнь втроём
В машине Света Алексеевна сидела, держась за ремень безопасности здоровой рукой. Её лицо было напряжённым, взгляд — растерянным. Марина помогла ей пристегнуться. Рука свекрови была сухой и горячей.
— Сп-п-пасибо, — выдавила Света Алексеевна.
Марина неловко улыбнулась и села на переднее сиденье.
Дома Андрей помог матери устроиться на диване в гостиной. Марина принесла чай. Света Алексеевна попыталась взять чашку левой рукой, но та задрожала, и чай выплеснулся на покрывало.
— Н-н-не могу, — пробормотала она, и Марина увидела, как в глазах свекрови блеснули слёзы.
— Ничего, — сказала она, промокая пятно салфеткой. — Я помогу.
Вечером, когда Света Алексеевна уснула, приняв лекарства, Марина вышла на балкон. Закурила — впервые за три года. Сигареты остались в сумке с тех времён, когда она ещё иногда позволяла себе эту слабость.
В дверь балкона просунулась голова Андрея:
— Ты куришь?
— Имею право, — огрызнулась она и тут же пожалела об этом. — Прости.
Он вышел на балкон, встал рядом. Помолчал.
— Я знаю, это трудно, — сказал он наконец.
— Это твоя мать, — ответила Марина. — Конечно, мы должны помочь.
— Но ты не обязана…
— Перестань. — Она затушила сигарету. — Мы справимся.
Андрей обнял её. Они стояли, глядя на огни города, и каждый думал о своём.
Испытание на прочность
Первые недели оказались самыми тяжёлыми. Свету Алексеевну нужно было кормить, помогать ей в ванной, менять бельё. Она стеснялась своей беспомощности, иногда плакала. Андрей приходил с работы и до поздней ночи делал с матерью упражнения, которые показал реабилитолог. Марина готовила, стирала, убиралась.
Их жизнь сжалась до размеров квартиры. Никаких встреч с друзьями, никаких походов в кино. Марина перешла на удалённую работу — свои тексты она могла писать и дома.
Иногда ей казалось, что она задыхается. Особенно по утрам, когда приходилось вставать раньше обычного, чтобы успеть приготовить завтрак на троих. Или по вечерам, когда вместо любимого сериала приходилось смотреть новости — Света Алексеевна всегда была подкованна в политических вопросах и не собиралась менять своих привычек.
Но постепенно что-то начало меняться. Может быть, дело было в тех вечерах, когда они втроём сидели на кухне, и Света Алексеевна медленно, с трудом выговаривая слова, рассказывала истории из жизни Андрея-школьника. Или в том, как однажды Марина, вернувшись из магазина, застала свекровь за попыткой испечь пирог — левой рукой она неуклюже раскатывала тесто, и на её лице было такое сосредоточенное выражение, что Марина, не говоря ни слова, вымыла руки и встала рядом. Вместе они справились.
Шаг за шагом к выздоровлению
Через три месяца Света Алексеевна уже могла самостоятельно ходить по квартире, опираясь на трость. Речь становилась чётче, хотя некоторые звуки по-прежнему давались ей с трудом. Она начала помогать по дому — чистить овощи, складывать бельё.
Однажды вечером, когда они с Мариной остались вдвоём — Андрей задержался на работе, — Света Алексеевна вдруг сказала:
— Я знаю, что мешаю вам.
Марина оторвалась от ноутбука:
— Что?
— Мешаю. Занимаю место. Нарушаю ваш покой. — Свекровь говорила медленно, но почти без запинок.
— Это неправда.
— Правда. — Света Алексеевна упрямо покачала головой. — Я могу вернуться к себе. Я справлюсь.
Марина закрыла ноутбук, подошла к свекрови и присела перед ней на корточки.
— Вы действительно так думаете? Что мы только и ждём, когда вы уйдёте?
Света Алексеевна посмотрела ей в глаза:
— А разве нет?
Марина глубоко вздохнула. Могла ли она сказать, что ни разу за эти месяцы не думала о том, как было бы хорошо вернуться к прежней жизни? Соврать было бы просто. Но почему-то не хотелось.
— Иногда я устаю, — честно сказала она. — Иногда мне не хватает места. Иногда я просто хочу сесть с книгой и чтобы никто меня не трогал. Но знаете что?
— Что? — Света Алексеевна смотрела на неё, не отрываясь.
— Я поняла кое-что важное. Семья — это не когда всё идеально и все счастливы. Семья — это когда мы вместе, даже когда трудно.
Света Алексеевна моргнула. По её щеке скатилась слеза.
— Вы не мешаете нам, — продолжила Марина. — Вы — часть нас. И мы справимся.
Они сидели молча, пока не вернулся Андрей. Когда он вошёл, то застыл в дверях — его жена и мать сидели рядом на диване и смотрели старый фильм. Обе улыбались.
Семья — это когда мы вместе
В конце мая, когда город утопал в сирени, они втроём поехали на дачу — ту самую, которую Света Алексеевна не продала, несмотря на финансовые трудности. Маленький участок за городом с яблонями и старым покосившимся домиком.
Пока Андрей возился с газонокосилкой, Марина и её свекровь сидели в тени на веранде.
— Я хочу сказать спасибо, — произнесла вдруг Света Алексеевна.
— За что?
— За то, что не отправили меня в дом престарелых.
Марина покачала головой:
— Вы правда думали, что мы могли?
— Я бы поняла. — Света Алексеевна пожала плечами. — Я не всегда была… лёгким человеком для тебя.
— Для меня тоже, — усмехнулась Марина. — Но знаете, мне кажется, мы неплохо справились. С этой… ситуацией.
— Более чем неплохо. — Света Алексеевна осторожно накрыла её руку своей. — Ты хорошая дочь.
Марина замерла. За двенадцать лет свекровь ни разу не назвала её дочерью. Она перевела взгляд на сад, где Андрей, сняв футболку, толкал газонокосилку по высокой траве. На мгновение ей показалось, что всё её тело наполняется тёплым светом.
— Я испеку пирог, — сказала она, поднимаясь. — С яблоками. Поможете?
— Конечно, — кивнула Света Алексеевна. — Только учти, что тесто нужно вымешивать долго. Очень долго. Чтобы оно стало эластичным.
— Я знаю, — улыбнулась Марина. — Вы научили меня.
