Дарина стояла у плиты, уставившись в кастрюлю с бурлящим супом, и ощущала, как ярость постепенно разгорается в груди. Не на сам суп, не на чуть подгоревшую морковь, а на то, как Антон с размаху захлопнул входную дверь. Их домашний ритуал, когда он демонстративно обидчиво удаляется, а она автоматически чувствует себя виноватой. Только в этот раз Дарина абсолютно уверена: винить следует не её, а предательство.
— Дарина, чего это ты такая мрачная? — вкрадчиво спросила Надежда Ильинична, свекровь, без всякого стука распахнув дверь и проходя в кухню в расстёгнутом пуховике. — Как будто ты на похороны собираешься, а не ужин готовишь.
— Просто уставшая, — спокойно ответила Дарина, стряхивая крошки хлеба со стола. — Всю неделю без передыху в офисе.
— Работа, работа… — свекровь приняла вид судьи. — А я всегда говорила: настоящей женщине нужно семье служить. Ты всё о своих отчётах да отчётах думай…
Дарина с трудом удержалась, чтобы не вскипеть на месте. Больше всего её раздражали постоянные рассказы о «женских обязанностях» и «счастье в жертве». Она знала, что сейчас разговор скатится к единственной теме, которой не выдерживала уже давно: квартира.
— Слушай, — проворчала Надежда Ильинична, поправляя воротник, — нам стоит перерегистрировать жильё на Антона. Раз муж глава семьи, пусть именно на него и будет оформлена.
За спиной послышался голос Антона из прихожей:
— Мам, ну ты хоть выслушай…
Дарина развернулась:
— «Логично», говорите? — упрямо переспросила она. — Логично было бы, если бы мы покупали жильё вместе. Но я купила эту квартиру давно — ещё до свадьбы. И теперь я должна всё отдать, потому что муж глава семьи?
Антон пожал плечами, избегая взгляда:
— Мы всё равно семья. Что в этом плохого?
— Семья не строится на том, что один всё даёт, а другой чуть что — забирает, — коротко сказала Дарина.
— Ты намекаешь, что я у тебя беру? — взвилась свекровь, сжимая сумку. — Да мы для тебя сделали столько! Я Антона воспитала, чтобы он ради тебя на край света пошёл, а ты…
— Обещала «ради меня»? — Дарина усмехнулась, и голос её прозвучал холодно. — Тогда зачем он вчера под чужим именем в «Лавандию» ездил?
— Перестань! — в голосе Антона прозвучало раздражение. — Мама, не начинай.
— А ты что, Антон? — Дарина пристально посмотрела на мужа. — Ты хоть сейчас заступишься за меня или снова потянешься за маминой юбкой?
Бабушка Анны, то есть её мама, Татьяна Алексеевна, сидела в гостиной с чашкой чая и тихо посматривала в сторону кухни. Когда телефон Дарины завибрировал, она посмотрела на экран: «Татьяна Алексеевна». Смс: «Дочка, не делай глупостей. Люблю вас обоих».
Дарина вздохнула и написала в ответ: «Мама, иногда любовь — это отпустить».
Надежда Ильинична, не выдержав паузы, вскочила и направилась к двери:
— Размечталась, девочка! Думаешь, я позволю команде из двух брюнеток развалить наш брак?
— Тогда не ломайте его так «заботливо», — шипнула Дарина. — Я стою за свою квартиру. И за себя.
— Ну и вот… — свекровь хлопнула дверью, и в кухню вернулась гнетущая тишина. Суп продолжал бурлить, а мысли Дарины метались, как листья в осеннем ветре.
Она опустилась на стул и впервые за долгое время почувствовала, как тяжело — но одновременно легко.
На следующий день Дарина вызвала нотариуса и подала заявление о разделе имущества. Пришлось взять справку из ЗАГСа, собрать бумаги о праве собственности и дождаться назначенной даты. Антон позвонил и требовал объяснений, Надежда Ильинична устраивала скандалы по телефону, но Дарина стояла на своём.
Через три недели она поднялась по мраморным ступеням офиса риэлтора с папкой документов.
— Квартира в вашем районе пользуется спросом, — улыбнулся агент в строгом костюме. — Мы найдём покупателя быстро.
Дарина кивнула. За её плечами остался дом, где она долгие годы чувствовала себя чужой, а впереди маячили новые горизонты.
— Позвоните, как только всё будет готово, — сказала она.
— Обязательно, — заверил агент.
На выходе Дарина впервые вдохнула полной грудью: вокруг шумели мегаполис, проезжали трамваи, а она чувствовала себя не потерянной, а свободной.
Тем временем в её старой квартире Антон и Надежда Ильинична выясняли отношения с новым покупателем. Слышен был шум мебели, топот, сводки криков «Как так можно!» и «Это всё Дарина!».
Дарине в это время пришло сообщение от Антона: «Ты станешь самой большой ошибкой в моей жизни».
Она поставила телефон на беззвучный режим и улыбнулась — криво, но искренне.
— Ошибкой? — прошептала она самой себе. — Нет, это был мой путь к себе.
День сделки настал. Дарина впервые за долгое время проснулась не от чужих голосов за стеной, а от собственного внутреннего мира, которого никто не потревожит.
— Сегодня начнётся новое, — сказала она своему отражению в зеркале.
А вечером, листая ленту Facebook, Дарина написала:
«Продала квартиру, отпустила тех, кто не ценил свободу, и начала новую главу без споров о квадратных метрах. Иногда путь к себе — самый отчаянный шаг. А вы когда-нибудь решались на радикальные перемены ради собственного «я»? Как это изменило вашу жизнь?»
